«Король только кивнул ему, но ни слова не произнес».
Наряду с поляками многочисленнее всего представлены в Петербурге французы. Здесь укрылись от революции все сливки роялистской французской эмиграции во главе со старым принцем Конде и его внуком герцогом Энгиенским, расстрелянным впоследствии по приказу Наполеона. Станислав-Август часто навещает по вечерам старейшину французской аристократии. Стены в кабинете Конде увешаны бурбонскими штандартами, которые император Павел вручил добровольческим французским легионам для похода против Бонапарта. Какое же изумительное историческое tableau. Польский экс-король и старый Бурбон, совместно выступающие против революции под знаменами, дарованными российским самодержцем! Французские роялисты дойдут впоследствии с одним из этих знамен до Фалент в Польше, где оно попадет в армию, возглавляемую князем Юзефом Понятовским. Таковы зигзаги истории!
Уладив все свои петербургские дела, князь Станислав покидает Россию и перебирается в оккупированную пруссаками Варшаву. В последний момент император Павел пытается воспрепятствовать его отъезду, запретив вывозить за границу полученные от продажи имений деньги. Но прозорливый князь уже был подготовлен к такому варианту. Его отлично организованная сеть банкиров и торговых посредников сумела перебросить все капиталы за австрийский кордон, прежде чем императорский курьер добрался до Украины. «Торопясь сделать это, я потерял больше миллиона цехинов, но зато был спокоен», – читаем мы в его «Souvenirs».
В прусской Варшаве князь Станислав видит крайнюю нищету. «Множество мужчин, прежде всего бывших военных, бродят без работы и средств к жизни. Я был поражен этим положением и по мере возможности пытался помочь нуждающимся. Но это длилось недолго. Прусский губернатор через герцога де Нассау потребовал от меня прекратить эту благотворительную акцию, поскольку она нарушает общественное спокойствие. Но мне и без того пришлось ее прекратить, так как денег уже не хватало».
В Варшаве князь прожил целый год. Много времени он уделяет престарелому отцу. Почти восьмидесятилетний князь экс-подкоморий в покое доживает последние дни. С этим самым неудачным из Понятовских судьба – назло историкам обошлась лучше всего. Князь Анджей умер молодым на чужбине. Станислав-Август пережил свой трон и королевство. Князь-примас Михал Понятовский кончил позорной смертью самоубийцы. И только князь экс-подкоморий по-прежнему живет в своем дворце на Княжьей улице, а на лето перебирается в сельский домик «на Шульце». И никто уже не говорит про него дурного слова. Бывший гуляка, пьяница и мот стал для оккупированной Варшавы последним символом блистательного прошлого Речи Посполитой. Его окружает всеобщее уважение и симпатия. Князь Казимеж по мере возможности приспосабливается к изменившейся ситуации. Правда, он по-прежнему устраивает свои прославленные полдники, но на них уже нет веселых «кастелянок». Честь дома на полдниках блюдет внучка князя, молодая Анета Тышкевич, дочь Констанции Тышкевич, сестры князя Станислава. Во время одного из семенных советов возникает мысль объединить все состояние Понятовских благодаря браку князя Станислава с племянницей. Но и этот брак не состоялся. Анета Тышкевич, впоследствии жена Александра Потоцкого, напишет в своих записках, что именно она не хотела этого союза, так как «дядя был гораздо старше ее, сухой, скучный». Но женщинам в таких делах верить нельзя. Гораздо правдоподобнее, что и на сей раз открутился от женитьбы князь Станислав.
Князь в это время был занят куда более важными делами. Он готовился окончательно покинуть родину и обдумывал, какую страну избрать себе местом постоянного пребывания. Сначала он хотел поселиться в Вене. Туда он и поехал прямо из Варшавы и сразу же по приезде принялся за осуществление своего плана с присущей ему энергией и быстротой решений. Он купил под Веной красивый замок Лихтенштейн и поместил там часть своих великолепных собраний антиков. Затем путем сложных сделок приобрел за проданное на Украине Богуславское имение Тарнополь и Клодницу в Галиции. В это самое время мать князя, княгиня Аполлония, поступающая всегда в тесном согласии с сыном, купила на австрийской территории большое Заторское поместье.
Но, осмотревшись в Вене и вникнув в положение в Европе, князь Станислав изменил свое намерение. В нем заговорил старый военный и политик. «За долгие годы я приобрел достаточное знакомство с военными делами. Поэтому, приглядевшись к австрийской армии, я понял, что она не сможет противостоять войскам Наполеона. Тогда я переселился в Рим. Там у меня уже была недвижимая собственность, которую я расширил, и поселился там навсегда».
Il buono polacco
Сведения, которые мне удалось собрать о жизни и деятельности князя Станислава Понятовского в эмиграции, слишком скупы. Более или менее последовательное изложение событий в его воспоминаниях обрывается на 1798 годе, что совпадает с датой отъезда князя из Варшавы в Вену. Дальше мы находим только обрывки воспоминаний с промежутками в несколько лет, а то и десятилетий. Последняя дата, приведенная в воспоминаниях, – это 1809 год.
Эта бросающаяся в глаза отрывочность второй части его «Souvenirs» объясняется обстоятельствами, при которых текст записок был подготовлен к печати. После смерти князя Станислава в 1833 году французская рукопись его воспоминаний очутилась в семейном архиве князей Понятовских ди Монте Ротондо во Флоренции, а спустя несколько лет вместе с некоторыми членами княжеской семьи перекочевала в Париж, в уже упоминавшийся в начале этой книги дворец на улице Бертон. В 1894 году наследница князя, вдова его внука Станислава-Августа, княгиня Луиза Понятовская ди Монте Ротондо, урожденная графиня Ле Он, на время предоставила записки для знакомства тогдашнему директору Польской библиотеки в Париже, известному исследователю и библиофилу доктору Юзефу Коженевскому. Коженевский прочитал обширный фрагмент из воспоминаний на ежегодном собрании парижского Общества истории дипломатии. Сенсационное сообщение о жизни племянника польского короля Станислава-Августа вызвало такой интерес у историков дипломатии, что редакция издаваемого обществом ежегодника «Revue d'histoire diplomatique» обратились к Коженевскому с предложением напечатать воспоминания князя полностью. В 1895 году записки появились в «Revue» с некоторыми сокращениями, сделанными Коженевским. О характере этих сокращений нас уведомляет сам публикатор. В определенном месте печатный текст записок разделен двумя рядами отточий. Между ними замечание Коженевского: «Здесь мы опускаем описание столкновения князя Станислава Понятовского с папой Пием VII, кардиналом Консальви и конгрегацией, поскольку эти детали не интересны большинству читателей».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Наряду с поляками многочисленнее всего представлены в Петербурге французы. Здесь укрылись от революции все сливки роялистской французской эмиграции во главе со старым принцем Конде и его внуком герцогом Энгиенским, расстрелянным впоследствии по приказу Наполеона. Станислав-Август часто навещает по вечерам старейшину французской аристократии. Стены в кабинете Конде увешаны бурбонскими штандартами, которые император Павел вручил добровольческим французским легионам для похода против Бонапарта. Какое же изумительное историческое tableau. Польский экс-король и старый Бурбон, совместно выступающие против революции под знаменами, дарованными российским самодержцем! Французские роялисты дойдут впоследствии с одним из этих знамен до Фалент в Польше, где оно попадет в армию, возглавляемую князем Юзефом Понятовским. Таковы зигзаги истории!
Уладив все свои петербургские дела, князь Станислав покидает Россию и перебирается в оккупированную пруссаками Варшаву. В последний момент император Павел пытается воспрепятствовать его отъезду, запретив вывозить за границу полученные от продажи имений деньги. Но прозорливый князь уже был подготовлен к такому варианту. Его отлично организованная сеть банкиров и торговых посредников сумела перебросить все капиталы за австрийский кордон, прежде чем императорский курьер добрался до Украины. «Торопясь сделать это, я потерял больше миллиона цехинов, но зато был спокоен», – читаем мы в его «Souvenirs».
В прусской Варшаве князь Станислав видит крайнюю нищету. «Множество мужчин, прежде всего бывших военных, бродят без работы и средств к жизни. Я был поражен этим положением и по мере возможности пытался помочь нуждающимся. Но это длилось недолго. Прусский губернатор через герцога де Нассау потребовал от меня прекратить эту благотворительную акцию, поскольку она нарушает общественное спокойствие. Но мне и без того пришлось ее прекратить, так как денег уже не хватало».
В Варшаве князь прожил целый год. Много времени он уделяет престарелому отцу. Почти восьмидесятилетний князь экс-подкоморий в покое доживает последние дни. С этим самым неудачным из Понятовских судьба – назло историкам обошлась лучше всего. Князь Анджей умер молодым на чужбине. Станислав-Август пережил свой трон и королевство. Князь-примас Михал Понятовский кончил позорной смертью самоубийцы. И только князь экс-подкоморий по-прежнему живет в своем дворце на Княжьей улице, а на лето перебирается в сельский домик «на Шульце». И никто уже не говорит про него дурного слова. Бывший гуляка, пьяница и мот стал для оккупированной Варшавы последним символом блистательного прошлого Речи Посполитой. Его окружает всеобщее уважение и симпатия. Князь Казимеж по мере возможности приспосабливается к изменившейся ситуации. Правда, он по-прежнему устраивает свои прославленные полдники, но на них уже нет веселых «кастелянок». Честь дома на полдниках блюдет внучка князя, молодая Анета Тышкевич, дочь Констанции Тышкевич, сестры князя Станислава. Во время одного из семенных советов возникает мысль объединить все состояние Понятовских благодаря браку князя Станислава с племянницей. Но и этот брак не состоялся. Анета Тышкевич, впоследствии жена Александра Потоцкого, напишет в своих записках, что именно она не хотела этого союза, так как «дядя был гораздо старше ее, сухой, скучный». Но женщинам в таких делах верить нельзя. Гораздо правдоподобнее, что и на сей раз открутился от женитьбы князь Станислав.
Князь в это время был занят куда более важными делами. Он готовился окончательно покинуть родину и обдумывал, какую страну избрать себе местом постоянного пребывания. Сначала он хотел поселиться в Вене. Туда он и поехал прямо из Варшавы и сразу же по приезде принялся за осуществление своего плана с присущей ему энергией и быстротой решений. Он купил под Веной красивый замок Лихтенштейн и поместил там часть своих великолепных собраний антиков. Затем путем сложных сделок приобрел за проданное на Украине Богуславское имение Тарнополь и Клодницу в Галиции. В это самое время мать князя, княгиня Аполлония, поступающая всегда в тесном согласии с сыном, купила на австрийской территории большое Заторское поместье.
Но, осмотревшись в Вене и вникнув в положение в Европе, князь Станислав изменил свое намерение. В нем заговорил старый военный и политик. «За долгие годы я приобрел достаточное знакомство с военными делами. Поэтому, приглядевшись к австрийской армии, я понял, что она не сможет противостоять войскам Наполеона. Тогда я переселился в Рим. Там у меня уже была недвижимая собственность, которую я расширил, и поселился там навсегда».
Il buono polacco
Сведения, которые мне удалось собрать о жизни и деятельности князя Станислава Понятовского в эмиграции, слишком скупы. Более или менее последовательное изложение событий в его воспоминаниях обрывается на 1798 годе, что совпадает с датой отъезда князя из Варшавы в Вену. Дальше мы находим только обрывки воспоминаний с промежутками в несколько лет, а то и десятилетий. Последняя дата, приведенная в воспоминаниях, – это 1809 год.
Эта бросающаяся в глаза отрывочность второй части его «Souvenirs» объясняется обстоятельствами, при которых текст записок был подготовлен к печати. После смерти князя Станислава в 1833 году французская рукопись его воспоминаний очутилась в семейном архиве князей Понятовских ди Монте Ротондо во Флоренции, а спустя несколько лет вместе с некоторыми членами княжеской семьи перекочевала в Париж, в уже упоминавшийся в начале этой книги дворец на улице Бертон. В 1894 году наследница князя, вдова его внука Станислава-Августа, княгиня Луиза Понятовская ди Монте Ротондо, урожденная графиня Ле Он, на время предоставила записки для знакомства тогдашнему директору Польской библиотеки в Париже, известному исследователю и библиофилу доктору Юзефу Коженевскому. Коженевский прочитал обширный фрагмент из воспоминаний на ежегодном собрании парижского Общества истории дипломатии. Сенсационное сообщение о жизни племянника польского короля Станислава-Августа вызвало такой интерес у историков дипломатии, что редакция издаваемого обществом ежегодника «Revue d'histoire diplomatique» обратились к Коженевскому с предложением напечатать воспоминания князя полностью. В 1895 году записки появились в «Revue» с некоторыми сокращениями, сделанными Коженевским. О характере этих сокращений нас уведомляет сам публикатор. В определенном месте печатный текст записок разделен двумя рядами отточий. Между ними замечание Коженевского: «Здесь мы опускаем описание столкновения князя Станислава Понятовского с папой Пием VII, кардиналом Консальви и конгрегацией, поскольку эти детали не интересны большинству читателей».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51