– спросила Ма, появляясь из кухни и снимая передник. Брет уткнулся носом в тарелку. Он не собирался закладывать старика, даже если считал, что тот совершает глупость.
Ма грузно опустилась на скамью напротив Брета, достала кисет и стала скручивать папиросу.
– Интересно, почему мужики всегда исчезают, когда их ждет работа? Обещал закрепить стол на кухне и удрал.
– Я сам все сделаю, Ма. Не расстраивайся, – ответил Брет, отправляя последний кусочек пудинга в рот.
Симон закурила и посмотрела на Брета сквозь дым.
– Ему бы, дурню, лучше не пить уже, – спокойно сказала она. – Никогда не знаешь, какая бутылка станет последней.
– С ним все будет в порядке, Ма, – пробурчал Брет, пряча глаза.
Они помолчали. Брет достал сигареты и тоже закурил. Ма хмурилась и вздыхала время от времен – что-то ее явно тревожило. Не похоже, что привычная вечерняя бутылочка Стэна так ее удручила.
– Миссис Сандерс уже говорила с тобой? – наконец выдавила она.
– О чем? – удивился Брет.
Симон замялась, глаза ее забегали, пальцы нервно теребили кисет.
– Что случилось, Ма? Тебя что-то беспокоит? – Брет не любил, когда она бывала в таком состоянии.
Женщина покачала головой.
– Просто подумала, может, она спрашивала тебя о старой одежде и остальных вещах, – решилась она наконец.
– С чего вдруг? Ты же убрала и сожгла их, она даже не знает об этом. – Брет нахмурился, увидев, как медленно краснеет шея Симон. – Ты сделала это, Ма?
– Не совсем, – прошептала та, водя пухлым пальцем по узору на клеенке и уткнувшись в нее глазами.
Брет перевел дыхание и сжал зубы. Неужели эта старая курица показала Дженни дневники?
– Что ты имеешь в виду, Ма? – спросил он спокойно, хотя внутри у него все кипело.
В конце концов Симон оставила в покое кисет и клеенку и прямо посмотрела в глаза Брету.
– Не знаю, почему ты делаешь из этого такую проблему? – сказала она. – В конце концов, это всего лишь куча старья. И ты бы посмотрел, с каким восторгом она рассматривала эти вещи! Не думаю, что это причинило ей хоть какой-нибудь вред.
– Ты же знаешь, какие ходят слухи! – укоризненно сказал Брет, туша сигарету. – После того, что она недавно пережила, я бы не хотел…
– Не хотел, чтобы она возненавидела это место и продала его? – взволнованно перебила Симон. – Ох уж эта твоя распрекрасная Чуринга! Как будто ты не знаешь, что это место проклято!
Брет, нахмурившись, покачал головой:
– Это ложь! Ты ничего не понимаешь!
– Ну уж, у меня хватает ума, чтобы понять твои проблемы. Если она продаст Чурингу, ты, милый мой, можешь остаться без работы. И как ты это переживешь, ненормальный? Ты же помешался на этой ферме! Лично я считаю, что это было бы к лучшему. Тебе давно пора уносить отсюда ноги!
Брет молчал, изумляясь, что она попала в точку. Неужели это так очевидно? Чуринга действительно стала для него всем. Он работал здесь с таким пылом, как будто она была его собственностью, страшно гордился, что Чуринга стала одним из самых процветающих хозяйств в Новом Южном Уэльсе. Но если Дженни продаст ее, ему, скорее всего, придется отсюда убраться. А он не мог даже представить такого себе.
Ма успокаивающе похлопала его по руке.
– Прости, дорогой, но кто-то должен был тебе это сказать рано или поздно. Какого черта такой девушке, как она, прозябать здесь? У нее нет мужика, нет корней здесь и, к тому же, совсем нет опыта, чтобы справиться с таким большим хозяйством.
– Ты думаешь, она решится ее продать? – спросил Брет, окончательно расстроившись.
– Но ты же не очень ласково встретил ее здесь, а? – язвительно заметила Симон. – Я уже слышала о скандале в стригальне и о щенке. – Ма тяжело вздохнула: – Мужики, что еще можно сказать?
– Она заслужила то, что получила! – упрямо заявил он.
– Возможно, но не забудь, что ей все здесь кажется непривычным и странным. Дай ей прийти в себя, Брет. Брось свое мужское упрямство и постарайся облегчить ей жизнь в новом месте.
Брет молча смотрел на нее. Она была права. Он не должен был так грубо вести себя с Дженни.
– Понимаю, как это тяжело для тебя, – мягко сказала Симон. – Но тебе не следует переживать из-за Чуринги.
– Но я все равно переживаю, Ма! – сказал он Брет и в отчаянии запустил пальцы в волосы. – Я всю жизнь мечтал именно о таком месте. Не думаю, что найду еще где-нибудь что-то подобное. В конце концов, я из-за этого потерял Марлин!
– Тогда какого черта ты бычишься? Почему бы не обращаться с ней немного приветливей? Ты же можешь дать ей почувствовать себя здесь как дома. Это деловой визит, а сам знаешь, как важно первое впечатление!
– Я извинюсь, Ма! Объясню ей насчет стригальни и щенка. Думаю, она поймет. Кстати, в последний раз мы с ней довольно мирно расстались…
– Да? А почему тогда ее не видно весь вечер? – язвительно спросила Симон. – Почему она весь день сидит дома одна?
– Наверное, читает проклятые дневники, которые подсунула ей ты! – сказал он холодно.
– Ну и что? – взвилась Симон. – Что из этого? Она имеет право знать, что происходило когда-то в ее доме!
– Ты же их не читала! – Брету становилось плохо, стоило ему вспомнить о содержании дневников Матильды. – Если она и уедет, то только из-за этих дурацких дневников, понимаешь?
– Думаю, ты будешь удивлен, парень. Дженни не произвела на меня впечатления сентиментальной дурочки. Вспомни: она бросила Сидней и прискакала сюда, а ведь прошло так мало времени после смерти мужа и сына. – Симон решительно покачала головой. – Я уверена, что у нее сильный характер. Она умеет держать себя в руках, парень!
Брет промолчал. Симон отправилась в кухню, Брет поплелся следом. Он был согласен, что Дженни сильная женщина. Ему нравились ее сдержанность и чувство юмора. Конечно, прочитав дневники, ей будет тяжело. Она будет нуждаться в его поддержке, и он сможет помочь ей. Доказать, что Чуринга изменилась со времен Матильды, что здесь нет больше призраков, мешающих жить. Но только не сегодня…
Дженни оторвалась от чтения. Мужество Матильды потрясло ее. Как это было не похоже на современную жизнь. Она закрыла глаза, пытаясь представить худенькую фигурку несчастной девочки. Девочки, у которой потом хватило духа купить зеленое бальное платье и танцевать в нем вальс. У нее было чувство, что Матильда вернулась в Чурингу и наблюдает, как она перелистывает дневники, не в силах оторваться.
Дженни опять погрузилась в чтение, уносясь в прошлое. Для нее сейчас не существовало ничего важнее этой девочки, которая так мужественно боролась за то, чтобы выжить.
Лошадь Мервина вернулась через две недели, когда дождь немного утих. Леди была взмыленной и грязной, но чувствовалось, как она рада возвращению домой. Матильда насухо вытерла ее и щедро насыпала овса и налила свежей воды.
– Умница!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Ма грузно опустилась на скамью напротив Брета, достала кисет и стала скручивать папиросу.
– Интересно, почему мужики всегда исчезают, когда их ждет работа? Обещал закрепить стол на кухне и удрал.
– Я сам все сделаю, Ма. Не расстраивайся, – ответил Брет, отправляя последний кусочек пудинга в рот.
Симон закурила и посмотрела на Брета сквозь дым.
– Ему бы, дурню, лучше не пить уже, – спокойно сказала она. – Никогда не знаешь, какая бутылка станет последней.
– С ним все будет в порядке, Ма, – пробурчал Брет, пряча глаза.
Они помолчали. Брет достал сигареты и тоже закурил. Ма хмурилась и вздыхала время от времен – что-то ее явно тревожило. Не похоже, что привычная вечерняя бутылочка Стэна так ее удручила.
– Миссис Сандерс уже говорила с тобой? – наконец выдавила она.
– О чем? – удивился Брет.
Симон замялась, глаза ее забегали, пальцы нервно теребили кисет.
– Что случилось, Ма? Тебя что-то беспокоит? – Брет не любил, когда она бывала в таком состоянии.
Женщина покачала головой.
– Просто подумала, может, она спрашивала тебя о старой одежде и остальных вещах, – решилась она наконец.
– С чего вдруг? Ты же убрала и сожгла их, она даже не знает об этом. – Брет нахмурился, увидев, как медленно краснеет шея Симон. – Ты сделала это, Ма?
– Не совсем, – прошептала та, водя пухлым пальцем по узору на клеенке и уткнувшись в нее глазами.
Брет перевел дыхание и сжал зубы. Неужели эта старая курица показала Дженни дневники?
– Что ты имеешь в виду, Ма? – спросил он спокойно, хотя внутри у него все кипело.
В конце концов Симон оставила в покое кисет и клеенку и прямо посмотрела в глаза Брету.
– Не знаю, почему ты делаешь из этого такую проблему? – сказала она. – В конце концов, это всего лишь куча старья. И ты бы посмотрел, с каким восторгом она рассматривала эти вещи! Не думаю, что это причинило ей хоть какой-нибудь вред.
– Ты же знаешь, какие ходят слухи! – укоризненно сказал Брет, туша сигарету. – После того, что она недавно пережила, я бы не хотел…
– Не хотел, чтобы она возненавидела это место и продала его? – взволнованно перебила Симон. – Ох уж эта твоя распрекрасная Чуринга! Как будто ты не знаешь, что это место проклято!
Брет, нахмурившись, покачал головой:
– Это ложь! Ты ничего не понимаешь!
– Ну уж, у меня хватает ума, чтобы понять твои проблемы. Если она продаст Чурингу, ты, милый мой, можешь остаться без работы. И как ты это переживешь, ненормальный? Ты же помешался на этой ферме! Лично я считаю, что это было бы к лучшему. Тебе давно пора уносить отсюда ноги!
Брет молчал, изумляясь, что она попала в точку. Неужели это так очевидно? Чуринга действительно стала для него всем. Он работал здесь с таким пылом, как будто она была его собственностью, страшно гордился, что Чуринга стала одним из самых процветающих хозяйств в Новом Южном Уэльсе. Но если Дженни продаст ее, ему, скорее всего, придется отсюда убраться. А он не мог даже представить такого себе.
Ма успокаивающе похлопала его по руке.
– Прости, дорогой, но кто-то должен был тебе это сказать рано или поздно. Какого черта такой девушке, как она, прозябать здесь? У нее нет мужика, нет корней здесь и, к тому же, совсем нет опыта, чтобы справиться с таким большим хозяйством.
– Ты думаешь, она решится ее продать? – спросил Брет, окончательно расстроившись.
– Но ты же не очень ласково встретил ее здесь, а? – язвительно заметила Симон. – Я уже слышала о скандале в стригальне и о щенке. – Ма тяжело вздохнула: – Мужики, что еще можно сказать?
– Она заслужила то, что получила! – упрямо заявил он.
– Возможно, но не забудь, что ей все здесь кажется непривычным и странным. Дай ей прийти в себя, Брет. Брось свое мужское упрямство и постарайся облегчить ей жизнь в новом месте.
Брет молча смотрел на нее. Она была права. Он не должен был так грубо вести себя с Дженни.
– Понимаю, как это тяжело для тебя, – мягко сказала Симон. – Но тебе не следует переживать из-за Чуринги.
– Но я все равно переживаю, Ма! – сказал он Брет и в отчаянии запустил пальцы в волосы. – Я всю жизнь мечтал именно о таком месте. Не думаю, что найду еще где-нибудь что-то подобное. В конце концов, я из-за этого потерял Марлин!
– Тогда какого черта ты бычишься? Почему бы не обращаться с ней немного приветливей? Ты же можешь дать ей почувствовать себя здесь как дома. Это деловой визит, а сам знаешь, как важно первое впечатление!
– Я извинюсь, Ма! Объясню ей насчет стригальни и щенка. Думаю, она поймет. Кстати, в последний раз мы с ней довольно мирно расстались…
– Да? А почему тогда ее не видно весь вечер? – язвительно спросила Симон. – Почему она весь день сидит дома одна?
– Наверное, читает проклятые дневники, которые подсунула ей ты! – сказал он холодно.
– Ну и что? – взвилась Симон. – Что из этого? Она имеет право знать, что происходило когда-то в ее доме!
– Ты же их не читала! – Брету становилось плохо, стоило ему вспомнить о содержании дневников Матильды. – Если она и уедет, то только из-за этих дурацких дневников, понимаешь?
– Думаю, ты будешь удивлен, парень. Дженни не произвела на меня впечатления сентиментальной дурочки. Вспомни: она бросила Сидней и прискакала сюда, а ведь прошло так мало времени после смерти мужа и сына. – Симон решительно покачала головой. – Я уверена, что у нее сильный характер. Она умеет держать себя в руках, парень!
Брет промолчал. Симон отправилась в кухню, Брет поплелся следом. Он был согласен, что Дженни сильная женщина. Ему нравились ее сдержанность и чувство юмора. Конечно, прочитав дневники, ей будет тяжело. Она будет нуждаться в его поддержке, и он сможет помочь ей. Доказать, что Чуринга изменилась со времен Матильды, что здесь нет больше призраков, мешающих жить. Но только не сегодня…
Дженни оторвалась от чтения. Мужество Матильды потрясло ее. Как это было не похоже на современную жизнь. Она закрыла глаза, пытаясь представить худенькую фигурку несчастной девочки. Девочки, у которой потом хватило духа купить зеленое бальное платье и танцевать в нем вальс. У нее было чувство, что Матильда вернулась в Чурингу и наблюдает, как она перелистывает дневники, не в силах оторваться.
Дженни опять погрузилась в чтение, уносясь в прошлое. Для нее сейчас не существовало ничего важнее этой девочки, которая так мужественно боролась за то, чтобы выжить.
Лошадь Мервина вернулась через две недели, когда дождь немного утих. Леди была взмыленной и грязной, но чувствовалось, как она рада возвращению домой. Матильда насухо вытерла ее и щедро насыпала овса и налила свежей воды.
– Умница!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117