Пожалуй, только сейчас, оказавшись на "Экюеле", он почувствовал себя свободным. Владику всегда казалось, что к нему никто здесь не относится серьёзно. И как он ни бился, как ни рвался в первые ряды на абордаже, как ни ползал по вантам в самый шторм, убирая паруса - это сложившееся уже представление о несостоявшемся богатеньком наследничке, утерявшем мечту растратить папашины денежки в силу форс-мажорных обстоятельств - он переломить уже не мог. Как ему хотелось хотя бы самому себе доказать, что он хоть на что-то способен! Что он не пустое место! А в это никто не верил. Прежде всего не верил он сам.
До последнего времени.
2
Галка стояла у фальшборта и тихо, в кулачок, курила. Коли уж завела такие порядки на "Гардарике" - не курить на палубе - то и самой негоже их нарушать. Но, что делать - в каюте было сейчас невозможно душно, хотелось на воздух. Да и Джеймсу мешать не стоило - он целый день бегал, потом допоздна возился с картами, и только что задремал. Кроме того, он был радикально против курения, и, оказавшись в капитанской каюте "Гардарики" в качестве Галкиного мужа, первым делом выкинул за борт её трубку. Она тогда перевела дело в шутку: "Теперь я знаю, зачем ты на мне женился, Джек - другие способы перевоспитания не подействовали". Галка тоже устала, как проклятая, но перевозбуждённый организм не желал успокаиваться. Может, хоть табаком удастся немного привести в порядок взбудораженные нервы. Сосуды сужает и так далее… Она по-прежнему дымила не слишком часто, тайком от благоверного, и только в тех случаях, когда особенно требовалось успокоиться или сосредоточиться - так что сегодня оправдание было более чем убедительным. Вот и приходилось курить украдкой на квартердеке, пряча огонёк маленькой папиросы от вахтенного, который мерно ходил по средней палубе, как школьнице от строгого отца. Таких папиросок она навертела с десяток из тонкой бумаги и хранила в каюте в потайном отделении шкатулки.
Ночь была тихой. Вся огромная флотилия уже успокоилась и сейчас мирно покачивалась на якорях на малой волне. Огней не зажигали. Голосов тоже почти не было слышно. Небо, светло-синее у горизонта, в зените приобретало оттенок совершенно непроглядной бархатной черноты, усеянной звёздами. На юго-западе массивной громадой темнел берег. Картахена. Завтра всё решится.
Она докурила и, воровато оглянувшись, бросила тлеющую папиросу в воду. Красноватый огонёк описал длинную дугу и с легким шипением погас, едва коснувшись поверхности моря. Снизу послышались негромкие голоса и шаги, потом скрип трапа, и к Галке кто-то подошел. Влад. Тоже не спится, небось. Он встал рядом, помолчал, глядя в небо, потом обернулся к ней.
– Страшно, Галя? - спросил он мягко.
Она рассмеялась, Влад тоже улыбнулся в ответ.
– Ничего, Воробушек, справимся.
Галка прыснула. С чего это он вздумал ее утешать? Самому в былые времена требовалось утешение, а тут - на тебе - "Воробушек"!
Они опять помолчали. Потом Галка спросила:
– А ты что на "Гардарике" забыл? Или соскучился?
– Вот именно, что забыл. Сундучок наконец собрал. Это ты у нас шикуешь, с самого начала в отдельной каюте живёшь, а я только сейчас обзавёлся такой роскошью. Не "Люкс", конечно, но всё ж не кубрик.
– Ну, отдельную каюту тебе ещё заслужить надо было, - не удержалась от укола Галка. - Всё-таки, ты не барышня. Хотя, многие поначалу думали иначе.
– Ну, вот и заслужил. Вернее, дослужился, - пошутил Владик, но голос его был не слишком радостным.
Галка искоса глянула на названого брата. Он опять задумчиво смотрел куда-то перед собой. Словно почувствовав её взгляд, Влад, не поворачивая головы, протянул руку и накрыл своей ладонью её ладонь, лежавшую на поручнях. Пальцы его были тёплыми и почти нежными, несмотря на мозоли, покрывавшие их плотной коростой. Впрочем, у самой Галки руки были точно такими же. Вроде бы, обычный жест, да и пальцы её он сжал не очень-то сильно - но от него вдруг полыхнуло таким жаром, что Галка отскочила чуть не на метр. Отскочила - и тут же ощетинилась.
– Ты что, клинья ко мне подбиваешь? - зашипела она.
– Не волнуйся, - Влад не делал попытки приблизиться. - Не подбиваю я к тебе клиньев. Я уже давным-давно, ещё дома, понял, что это бесполезно. Я для тебя… мелковат. Тем более, ты уже замужем. Да и был ли у меня хоть один шанс, когда весь Мэйн знает меня как твоего никчёмного брата?
В голосе его не было горечи, Влад говорил спокойно - уже спокойно. Кажется, у него всё уже давно перегорело. Он смирился и с этим, как и со всем прочим, что происходило с ним здесь. Он стоял в отдалении, и его фигура таяла в темноте, только смутно белела рубашка из грубоватого полотна. На месте лица - неясное пятно. Галка подошла к нему на шаг, чтобы лучше видеть. Этот разговор во мраке был таким неестественным и странным… Неужели у него могли быть какие-то настоящие чувства - к ней? Дикость какая-то. Она привыкла воспринимать его как брата, и не более того. Успела как следует вжиться в роль сестры, хотя, на родине у неё не было ни сестёр, ни братьев по крови. И вот теперь это то ли признание, то ли не признание - нашёл время, конечно!
– "Никчёмного"… Ну, ты, блин, мазохист… А как же все твои девицы?
Влад развел руками.
– Ну, как говорил старик Дюма, если человека любят все, значит, по-настоящему его никто не любит. Хочешь знать, какой ты была там, дома?
– Нет, не хочу, - искренне ответила Галка. - Это было давно, и возврата нам нет.
– А ты думаешь, что так сильно изменилась с тех пор? - Влад рассмеялся. - Все твои качества стали острее и ярче, и здесь проявились сильнее - но костяк-то остался прежним.
– Ну, ладно, - Галка смягчилась и ей стало даже интересно. - Так какой я была?
Влад ответил спустя короткое время, хотя ответ у него, видимо, был готов давным-давно.
– Ты была острой, как бритва и колючей, как ёж, злой и ершистой. Неуправляемой. Непредсказуемой. Живой и настоящей. Именно этого мне самому и не хватало - быть живым и настоящим.
Да, странный вышел разговор. Влад, действительно, стал для неё словно другим человеком. Как будто на протяжении всех этих трёх диких лет в нём постепенно и медленно что-то копилось, копилось, перерабатывалось и переосмысливалось - и вдруг - разом, единым махом сдвинулось. Вот и сейчас он снова стоял, повернувшись к морю, не глядя на Галку.
– А это, - он поднёс ладонь к глазам и покрутил ею, разглядывая с шутливым любопытством. - Это всего лишь гормональная вспышка от осознания близости прекрасной женщины. Не волнуйся - этого больше не повторится.
– Слова-то какие, - иронически протянула Галка. - Я уж и забыла об их существовании. "Прекрасной женщины…" Ха! Разуй глаза, Влад. Я из тех, про кого говорят: "…зато умная". Живое доказательство расхожего мнения, что красота и ум у женщин как правило между собой плохо дружат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
До последнего времени.
2
Галка стояла у фальшборта и тихо, в кулачок, курила. Коли уж завела такие порядки на "Гардарике" - не курить на палубе - то и самой негоже их нарушать. Но, что делать - в каюте было сейчас невозможно душно, хотелось на воздух. Да и Джеймсу мешать не стоило - он целый день бегал, потом допоздна возился с картами, и только что задремал. Кроме того, он был радикально против курения, и, оказавшись в капитанской каюте "Гардарики" в качестве Галкиного мужа, первым делом выкинул за борт её трубку. Она тогда перевела дело в шутку: "Теперь я знаю, зачем ты на мне женился, Джек - другие способы перевоспитания не подействовали". Галка тоже устала, как проклятая, но перевозбуждённый организм не желал успокаиваться. Может, хоть табаком удастся немного привести в порядок взбудораженные нервы. Сосуды сужает и так далее… Она по-прежнему дымила не слишком часто, тайком от благоверного, и только в тех случаях, когда особенно требовалось успокоиться или сосредоточиться - так что сегодня оправдание было более чем убедительным. Вот и приходилось курить украдкой на квартердеке, пряча огонёк маленькой папиросы от вахтенного, который мерно ходил по средней палубе, как школьнице от строгого отца. Таких папиросок она навертела с десяток из тонкой бумаги и хранила в каюте в потайном отделении шкатулки.
Ночь была тихой. Вся огромная флотилия уже успокоилась и сейчас мирно покачивалась на якорях на малой волне. Огней не зажигали. Голосов тоже почти не было слышно. Небо, светло-синее у горизонта, в зените приобретало оттенок совершенно непроглядной бархатной черноты, усеянной звёздами. На юго-западе массивной громадой темнел берег. Картахена. Завтра всё решится.
Она докурила и, воровато оглянувшись, бросила тлеющую папиросу в воду. Красноватый огонёк описал длинную дугу и с легким шипением погас, едва коснувшись поверхности моря. Снизу послышались негромкие голоса и шаги, потом скрип трапа, и к Галке кто-то подошел. Влад. Тоже не спится, небось. Он встал рядом, помолчал, глядя в небо, потом обернулся к ней.
– Страшно, Галя? - спросил он мягко.
Она рассмеялась, Влад тоже улыбнулся в ответ.
– Ничего, Воробушек, справимся.
Галка прыснула. С чего это он вздумал ее утешать? Самому в былые времена требовалось утешение, а тут - на тебе - "Воробушек"!
Они опять помолчали. Потом Галка спросила:
– А ты что на "Гардарике" забыл? Или соскучился?
– Вот именно, что забыл. Сундучок наконец собрал. Это ты у нас шикуешь, с самого начала в отдельной каюте живёшь, а я только сейчас обзавёлся такой роскошью. Не "Люкс", конечно, но всё ж не кубрик.
– Ну, отдельную каюту тебе ещё заслужить надо было, - не удержалась от укола Галка. - Всё-таки, ты не барышня. Хотя, многие поначалу думали иначе.
– Ну, вот и заслужил. Вернее, дослужился, - пошутил Владик, но голос его был не слишком радостным.
Галка искоса глянула на названого брата. Он опять задумчиво смотрел куда-то перед собой. Словно почувствовав её взгляд, Влад, не поворачивая головы, протянул руку и накрыл своей ладонью её ладонь, лежавшую на поручнях. Пальцы его были тёплыми и почти нежными, несмотря на мозоли, покрывавшие их плотной коростой. Впрочем, у самой Галки руки были точно такими же. Вроде бы, обычный жест, да и пальцы её он сжал не очень-то сильно - но от него вдруг полыхнуло таким жаром, что Галка отскочила чуть не на метр. Отскочила - и тут же ощетинилась.
– Ты что, клинья ко мне подбиваешь? - зашипела она.
– Не волнуйся, - Влад не делал попытки приблизиться. - Не подбиваю я к тебе клиньев. Я уже давным-давно, ещё дома, понял, что это бесполезно. Я для тебя… мелковат. Тем более, ты уже замужем. Да и был ли у меня хоть один шанс, когда весь Мэйн знает меня как твоего никчёмного брата?
В голосе его не было горечи, Влад говорил спокойно - уже спокойно. Кажется, у него всё уже давно перегорело. Он смирился и с этим, как и со всем прочим, что происходило с ним здесь. Он стоял в отдалении, и его фигура таяла в темноте, только смутно белела рубашка из грубоватого полотна. На месте лица - неясное пятно. Галка подошла к нему на шаг, чтобы лучше видеть. Этот разговор во мраке был таким неестественным и странным… Неужели у него могли быть какие-то настоящие чувства - к ней? Дикость какая-то. Она привыкла воспринимать его как брата, и не более того. Успела как следует вжиться в роль сестры, хотя, на родине у неё не было ни сестёр, ни братьев по крови. И вот теперь это то ли признание, то ли не признание - нашёл время, конечно!
– "Никчёмного"… Ну, ты, блин, мазохист… А как же все твои девицы?
Влад развел руками.
– Ну, как говорил старик Дюма, если человека любят все, значит, по-настоящему его никто не любит. Хочешь знать, какой ты была там, дома?
– Нет, не хочу, - искренне ответила Галка. - Это было давно, и возврата нам нет.
– А ты думаешь, что так сильно изменилась с тех пор? - Влад рассмеялся. - Все твои качества стали острее и ярче, и здесь проявились сильнее - но костяк-то остался прежним.
– Ну, ладно, - Галка смягчилась и ей стало даже интересно. - Так какой я была?
Влад ответил спустя короткое время, хотя ответ у него, видимо, был готов давным-давно.
– Ты была острой, как бритва и колючей, как ёж, злой и ершистой. Неуправляемой. Непредсказуемой. Живой и настоящей. Именно этого мне самому и не хватало - быть живым и настоящим.
Да, странный вышел разговор. Влад, действительно, стал для неё словно другим человеком. Как будто на протяжении всех этих трёх диких лет в нём постепенно и медленно что-то копилось, копилось, перерабатывалось и переосмысливалось - и вдруг - разом, единым махом сдвинулось. Вот и сейчас он снова стоял, повернувшись к морю, не глядя на Галку.
– А это, - он поднёс ладонь к глазам и покрутил ею, разглядывая с шутливым любопытством. - Это всего лишь гормональная вспышка от осознания близости прекрасной женщины. Не волнуйся - этого больше не повторится.
– Слова-то какие, - иронически протянула Галка. - Я уж и забыла об их существовании. "Прекрасной женщины…" Ха! Разуй глаза, Влад. Я из тех, про кого говорят: "…зато умная". Живое доказательство расхожего мнения, что красота и ум у женщин как правило между собой плохо дружат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108