Дождь немедленно забарабанил по пластику, как по крыше, дробью отдаваясь в голове. Они приблизились к разрушенному дому, и Максим, стараясь подавить дрожь от холода и нервозности, начал объяснять, как и где располагались актеры во время съемок. Но Реми его не слушал. Он заглянул в подвал, откуда во время съемок появлялись актеры, бегло оглядел его и двинулся вдоль развалин. Возле пролома, где снималась Май, он присел на корточки, заглянул в него, выворачивая по-птичьи голову, высветил фонариком густую тьму, затем встал и начал обходить дом. Максим плелся за ним.
Реми потоптался на углу, на склизкой глине, где Максим сделал последние кадры с дядей, и направился к обратной стороне пролома. Снова заглянул в него, покрутился, поползал вокруг. Пятачок света от его фонарика беспорядочно метался в темноте.
– Там следы? – спросил Максим.
– Бог с вами, какие следы после недельных дождей! Реми поднялся с почерневшими от грязи коленками и двинулся было дальше, как, не пройдя и двух метров, он вдруг снова резко присел на корточки, и Максим чуть не налетел на него.
– Тут дыра есть, – сказал детектив, вставая. – Я так, собственно, и думал, – добавил он удовлетворенно.
Максим подошел поближе и увидел то, что когда-то было, возможно, подвальным окном, а теперь представляло собой бесформенную дыру с обвалившимися кирпичами. Луч света соскользнул в нее, но бесплодно: тьма была непроглядной.
– Полезли? – спросил почти весело Реми.
– Я следую за вами, – ответил Максим. Реми исчез в дыре.
– Погодите, – сказал он Максиму из черноты, – я вам руку подам.
Луч мазнул темноту, Реми чертыхнулся, что-то грохнуло.
– Сейчас-сейчас, – доносилось до Максима, – здесь какой-то столярный стол, тут надо поосторожней, чтобы ноги не переломать… Его двигали, мне кажется, кто-то его придвинул к окну, он раньше в углу стоял, судя по следам пыли… А это что? Погодите, Максим, сейчас… Это что? Это вот что… Не спускайтесь, Максим! Здесь следы крови. Кем-то уже затертые… Я не хочу, чтобы мы их смазали.
Вот и все. Все предчувствия, страхи, мысли, которые гнал от себя, – вот они, материализовались. Там кровь. «Папы нет в живых». Соня тоже чувствовала.
Они все чувствовали, но не хотели об этом говорить, не хотели в это верить, надеялись…
Реми вылез.
Максим был не в состоянии задавать вопросы. Он бессильно сел на какой-то мокрый камень. Внутри у него была схватывающая пустота, будто от голода. «А я ведь действительно ничего не ел с утра, – подумал он. – И уже не смогу». Он бездумно следил за шагающим взад-вперед Реми, и в голове у него, как и в желудке, была пульсирующая пустота.
Реми огибал угол и возвращался, останавливаясь сначала у пролома, потом у лаза в подвал, и снова повторял этот путь, погруженный в размышления. Максим промок насквозь, несмотря на куртку: джинсы отяжелели от воды и противно и холодно липли к телу. Он вытащил сигареты из внутреннего кармана куртки и, сделав ладонь крышечкой над пламенем зажигалки, прикурил. Затяжка принесла ему облегчение, словно стало немножко теплей и уютней от этого крошечного огонька, дружественного знака из привычного ему мира, в котором не было кошмарных развалин и преступлений.
– Теперь вы поняли? – остановился наконец Реми.
– Что?
– Как дело было?
– Не то чтобы очень…
Было бы преувеличением сказать, что Максим испытывал желание вникнуть в детали.
– Смотрите, – сказал деловито Реми. – Ваш дядя завернул за угол…
Он стал показывать:
– Вот так… И наткнулся на нож.
– Нож?!
– Выстрел из пистолета был бы слышен, не так ли? Это было бы слишком рискованно, даже с глушителем: на съемках стоит тишина и…
– И кто это был? С ножом?
Реми удивленно посмотрел на него.
– Кто? Я не знаю кто! Я знаю только, что кто-то его поджидал, кто-то прятался здесь за домом… И ударил Арно ножом в тот момент, когда он завернул за угол. И вот тут ваш дядя повернулся, держась руками за живот, – удар, видимо, пришелся в живот… И вы его увидели. И сняли на видео – нам с этим просто очень повезло! Вы решили, что он изображает, что его тошнит…
– Бог мой… – прошептал Максим.
– Это понятно, он держался руками за живот, согнувшись, и лицо его перекосила гримаса… Естественно, вы, ничего не подозревая и будучи под впечатлением от его роли человека в похмелье, решили, что месье Дор доигрывает свою роль для вас одного, для племянника. Я уверен, что на фотографиях с вашей пленки, которые я распорядился сделать, мы сумеем рассмотреть либо рукоятку ножа, либо кровь… Скорее рукоять ножа, потому что, если бы убийца его сразу вытащил, – рассуждал с энтузиазмом Реми, – то следы крови были бы повсюду и при уборке техники их бы кто-нибудь заметил…
Максим закрыл глаза. Слова Реми добивали его безжалостно.
– Извините, – сказал детектив. – Я немного увлекся.
– Ничего, – выдавил из себя Максим. – Продолжайте.
– Короче, – продолжал более сдержанно Реми, – убийца, должно быть, подхватил тело, которое упало таким образом, что немного заслонило проем. Если бы актриса хоть раз повернула голову в сторону пролома, она бы его увидела…
Но она смотрела, разумеется, в камеру, то есть в другую сторону. Ее сцена шла плохо, задуманный световой эффект не удавался, потому что пролом был частично заслонен, но никому это не пришло в голову. Вадим был вынужден сцену повторять, а убийца все это время медленно, стараясь не производить шума, тащил тело к подвалу… Он наверняка заранее побывал на этом месте и все продумал. Сделал ставку на то, что все будут смотреть на играющую актрису, а сама актриса будет смотреть в камеру… К тому же идея поместить ее голову непосредственно перед проломом пришла Вадиму только на месте съемки, заранее это не планировалось, и убийца предполагал полную безопасность своих действий. Не говоря уж о том, что вашу видеокамеру, да еще и поставленную на землю прямо напротив пролома – вернее, точно напротив актрисы, – ОН никак не мог предвидеть… Когда съемки были закончены, естественно, никто ничего не заметил, так как тело было уже спрятано в этом подвале. Тот подвал, в котором работали актеры, находится за стеной.
– Погодите! Не понимаю, ведь я видел, как дядя уходил…
– Дядя ли?
– Значит, в дядиной куртке ушел убийца?!
– Получается, что да. И уехал на его машине. Которую бросил недалеко от дома Ксавье.
– И что, – спросил, холодея, Максим, – тело – там? – указал он окоченевшей рукой на подвальное окошко.
– Нет. Его перепрятали.
Максим перевел с облегчением дух. Мысль о том, что детектив сейчас начнет вытаскивать труп из подвала, среди этих черных кошмарных развалин под мерзким проливным дождем, казалась ему непереносимой.
– А… вы уверены?..
– Что тело перепрятали?
– Нет… Что вообще… Что дядю убили… Может, он поранился чем-то?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92