К тому времени, как она вернулась, Лулу уже зашла довольно далеко в своих рассказах.
– Что касается моей матери, она не могла дождаться, когда избавится от меня. А я не могла дождаться, когда смогу уйти от нее, я ждала этого с самого момента рождения. Я так быстро проделала свой путь из ее тела, что она даже не успела дойти до дома и лечь в постель. Я упала прямо на мостовую!
Ольга одним глотком осушила стакан. Ее лицо пылало, словно у нее был жар.
– Она отправила меня в служанки, когда я была совсем девчонкой, – продолжила Лулу. – Какой от меня толк, если я не приношу в дом хоть немного денег? Я отправилась в услужение к местному священнику, убирать его гадкий дом, готовить его мерзкую еду. Он был настоящий сукин сын. Конечно, я сбежала от него, как только представилась возможность. В шестнадцать я сшивала копии Камасутры, чтобы заработать на жизнь. Я знала все сексуальные позы, какие вы только можете себе представить, и даже больше, но по-прежнему оставалась девственницей. Ирония судьбы, правда? Как часто внешность бывает обманчива! А вы, Ольга? Расскажите свою историю? – Она придвинула к ней стакан и незаметно подмигнула Женевьеве.
Ольга залпом выпила бренди Лулу, не заметив, что это не ее бокал. Когда она поставила бокал на стол, в глазах появился странный блеск.
– Я приехала из России. За несколько лет до революции. До войны.
Лулу кивнула:
– Я так и думала.
– У моего мужа Виктора были неприятности. Я не хочу вам о них рассказывать. Он боялся, что его посадят в тюрьму. Но еще больше он беспокоился о том, что станет со мной и с детьми, если они заберут его.
Внезапно она зашлась в приступе кашля, ужасном, сухом, продолжительном. Женевьева переглянулась с Лулу и придвинула к ней свой стакан.
– Мы сбежали в Париж. Потратили все свои сбережения, чтобы добраться сюда. Это было долгое и трудное путешествие.
– Это, должно быть, было… – начала Женевьева.
Но Ольга не дала ей договорить:
– Виктор заболел. Он умер вскоре после нашего приезда.
– Какая трагедия! – воскликнула Женевьева.
Ольга презрительно усмехнулась:
– Он просто отвратительная свинья! Я осталась одна, с детьми, в чужой стране, без дома, почти не зная языка!
Теперь Женевьева подбирала слова более осторожно.
– Это ужасная история. Я и представить не могу, как вы это пережили.
Неожиданно странная пелена исчезла из глаз, взгляд женщины прояснился.
– Я не справилась бы, если бы не Паоло. Он стал для меня родным человеком.
Новый приступ кашля прервал рассказ, Лулу жестом приказала Женевьеве сходить к стойке и принести еще бренди. Когда она вернулась, разговор продолжился. Ольга расспрашивала Лулу о художниках, которые рисовали и фотографировали ее, Лулу пустилась рассказывать одну из своих многочисленных историй, увлеченная вниманием к собственной персоне, совсем забыв о необходимости сфокусироваться на выуживании информации из своей жертвы.
– …Да, он хотел переспать со мной, но, понимаете, переспать с художником это нечто иное, чем переспать с обычным мужчиной. Они ищут вдохновения, им нужна муза. Иногда они находят это в постели с женщиной. Это… искусство.
Ольга фыркнула.
– Художники ничем не отличаются от других мужчин. Когда вы поживете с мое, узнаете, что я имею в виду.
– Возможно, вы правы. – Взгляд Лулу неожиданно сделался отстраненным.
Сколько ей лет? Женевьева задумалась. Сорок три? Сорок пять? Трудно сказать. Тонкая кость, безупречная фигура. Интеллигентный вид. Но лицо казалось увядшим, вероятно, ей пришлось многое пережить.
– Люди не считают сапожников творческими людьми, – начала Женевьева. – Но они настоящие творцы. Паоло Закари такой человек. Вы знаете его лучше, чем другие, Ольга. Вы ведь давно работаете у него.
– Дождь перестал, – вздохнула Ольга, не глядя на Женевьеву. – Мне пора.
– Еще так рано! – Лулу толкнула ногой Женевьеву под столом. – Поедемте с нами к Бриктопу. Возможно, я спою.
– Мне надо домой. – Ольга снова стала кашлять, и на этот раз глоток бренди ей не помог. Все еще кашляя, она поднялась из-за стола.
– С вами все в порядке? – спросила Женевьева.
Ольга резко уронила стакан на столик и нетвердой походкой попыталась пройти к двери. Ее сильно шатало, ноги, похоже, отказывались служить ей. Подруги продолжали наблюдать за женщиной. Ее ноги подогнулись, она потеряла равновесие, пытаясь удержаться, споткнулась о ножку стула и упала.
Проститутки хохотали, над Ольгой или над собственной шуткой, сейчас это было невозможно понять. Бармен качал головой и что-то недовольно бормотал себе под нос. Старики и бровью не повели. А Ольга так и осталась неподвижно лежать на полу.
В такси она безвольно сидела между ними, опустив голову. Она уже пришла в сознание, но, похоже, плохо понимала, что происходит. Глаза были закрыты. Иногда она что-то бормотала по-русски.
– Откуда такая уверенность, что Закари там? – спросила Лулу.
– Я не уверена. Но что нам еще остается? Ведь это мы напоили ее. Я скорее отвезу ее к Закари, чем на рю де Лота. Но, возможно, ты захочешь взять ее к себе?
– Ты, наверное, шутишь! – взвизгнула Лулу. – Это твоя проблема. Ко мне она не имеет никакого отношения.
Такси резко повернуло за угол, голова Ольги резко наклонилась вперед. Женевьева осторожно приподняла ее, вытерла слюну своим платком.
– Здесь дело не только в спиртном, – сказала она. – Потрогай, какая она горячая.
Лулу потрогала ее лоб.
– Будем надеяться, что твой башмачник еще в своей мастерской.
Они завернули на рю де ла Пэ, лицо Ольги осветило множество ярких уличных фонарей. Она казалась бесплотной, бледной, словно призрак. В ней появилась необыкновенная мягкость, которой Женевьева не замечала раньше.
– Должно быть, когда-то она была настоящей красавицей. – Женевьева машинально убрала выбившиеся пряди волос Ольги за ухо.
– Женевьева! – Закари стоял на пороге магазина. На нем была рабочая одежда, рукава засучены по локти. Его улыбка, когда он увидел ее, говорила сама за себя, у Женевьевы сжалось сердце.
– Это не то, о чем ты думаешь. – Она старалась не смотреть в его глаза, опасалась, что выдаст собственные чувства.
– Входи. – Он протянул руку, чтобы коснуться ее, но она отскочила на пару шагов назад, уклонилась от него.
– Я не могу. – Ужасно, что они так поступили с Ольгой. Ей стало стыдно. И чего ради? Если бы Закари узнал…
Он покачал головой:
– Я не понимаю.
…Это была самая утонченная пытка…
– Я слышал о твоей матери, – сказал он. – Я знал, что ты должна вернуться в Англию. Я думал, что, возможно, ты не приедешь. А затем вчера, на модном показе…
– Паоло, я приехала сюда не ради тебя.
– И вот ты здесь! Ты выглядела… я все ломал голову, придешь ли ты. Я понял, что все это время ждал тебя…
Женевьева подумала о Лулу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Что касается моей матери, она не могла дождаться, когда избавится от меня. А я не могла дождаться, когда смогу уйти от нее, я ждала этого с самого момента рождения. Я так быстро проделала свой путь из ее тела, что она даже не успела дойти до дома и лечь в постель. Я упала прямо на мостовую!
Ольга одним глотком осушила стакан. Ее лицо пылало, словно у нее был жар.
– Она отправила меня в служанки, когда я была совсем девчонкой, – продолжила Лулу. – Какой от меня толк, если я не приношу в дом хоть немного денег? Я отправилась в услужение к местному священнику, убирать его гадкий дом, готовить его мерзкую еду. Он был настоящий сукин сын. Конечно, я сбежала от него, как только представилась возможность. В шестнадцать я сшивала копии Камасутры, чтобы заработать на жизнь. Я знала все сексуальные позы, какие вы только можете себе представить, и даже больше, но по-прежнему оставалась девственницей. Ирония судьбы, правда? Как часто внешность бывает обманчива! А вы, Ольга? Расскажите свою историю? – Она придвинула к ней стакан и незаметно подмигнула Женевьеве.
Ольга залпом выпила бренди Лулу, не заметив, что это не ее бокал. Когда она поставила бокал на стол, в глазах появился странный блеск.
– Я приехала из России. За несколько лет до революции. До войны.
Лулу кивнула:
– Я так и думала.
– У моего мужа Виктора были неприятности. Я не хочу вам о них рассказывать. Он боялся, что его посадят в тюрьму. Но еще больше он беспокоился о том, что станет со мной и с детьми, если они заберут его.
Внезапно она зашлась в приступе кашля, ужасном, сухом, продолжительном. Женевьева переглянулась с Лулу и придвинула к ней свой стакан.
– Мы сбежали в Париж. Потратили все свои сбережения, чтобы добраться сюда. Это было долгое и трудное путешествие.
– Это, должно быть, было… – начала Женевьева.
Но Ольга не дала ей договорить:
– Виктор заболел. Он умер вскоре после нашего приезда.
– Какая трагедия! – воскликнула Женевьева.
Ольга презрительно усмехнулась:
– Он просто отвратительная свинья! Я осталась одна, с детьми, в чужой стране, без дома, почти не зная языка!
Теперь Женевьева подбирала слова более осторожно.
– Это ужасная история. Я и представить не могу, как вы это пережили.
Неожиданно странная пелена исчезла из глаз, взгляд женщины прояснился.
– Я не справилась бы, если бы не Паоло. Он стал для меня родным человеком.
Новый приступ кашля прервал рассказ, Лулу жестом приказала Женевьеве сходить к стойке и принести еще бренди. Когда она вернулась, разговор продолжился. Ольга расспрашивала Лулу о художниках, которые рисовали и фотографировали ее, Лулу пустилась рассказывать одну из своих многочисленных историй, увлеченная вниманием к собственной персоне, совсем забыв о необходимости сфокусироваться на выуживании информации из своей жертвы.
– …Да, он хотел переспать со мной, но, понимаете, переспать с художником это нечто иное, чем переспать с обычным мужчиной. Они ищут вдохновения, им нужна муза. Иногда они находят это в постели с женщиной. Это… искусство.
Ольга фыркнула.
– Художники ничем не отличаются от других мужчин. Когда вы поживете с мое, узнаете, что я имею в виду.
– Возможно, вы правы. – Взгляд Лулу неожиданно сделался отстраненным.
Сколько ей лет? Женевьева задумалась. Сорок три? Сорок пять? Трудно сказать. Тонкая кость, безупречная фигура. Интеллигентный вид. Но лицо казалось увядшим, вероятно, ей пришлось многое пережить.
– Люди не считают сапожников творческими людьми, – начала Женевьева. – Но они настоящие творцы. Паоло Закари такой человек. Вы знаете его лучше, чем другие, Ольга. Вы ведь давно работаете у него.
– Дождь перестал, – вздохнула Ольга, не глядя на Женевьеву. – Мне пора.
– Еще так рано! – Лулу толкнула ногой Женевьеву под столом. – Поедемте с нами к Бриктопу. Возможно, я спою.
– Мне надо домой. – Ольга снова стала кашлять, и на этот раз глоток бренди ей не помог. Все еще кашляя, она поднялась из-за стола.
– С вами все в порядке? – спросила Женевьева.
Ольга резко уронила стакан на столик и нетвердой походкой попыталась пройти к двери. Ее сильно шатало, ноги, похоже, отказывались служить ей. Подруги продолжали наблюдать за женщиной. Ее ноги подогнулись, она потеряла равновесие, пытаясь удержаться, споткнулась о ножку стула и упала.
Проститутки хохотали, над Ольгой или над собственной шуткой, сейчас это было невозможно понять. Бармен качал головой и что-то недовольно бормотал себе под нос. Старики и бровью не повели. А Ольга так и осталась неподвижно лежать на полу.
В такси она безвольно сидела между ними, опустив голову. Она уже пришла в сознание, но, похоже, плохо понимала, что происходит. Глаза были закрыты. Иногда она что-то бормотала по-русски.
– Откуда такая уверенность, что Закари там? – спросила Лулу.
– Я не уверена. Но что нам еще остается? Ведь это мы напоили ее. Я скорее отвезу ее к Закари, чем на рю де Лота. Но, возможно, ты захочешь взять ее к себе?
– Ты, наверное, шутишь! – взвизгнула Лулу. – Это твоя проблема. Ко мне она не имеет никакого отношения.
Такси резко повернуло за угол, голова Ольги резко наклонилась вперед. Женевьева осторожно приподняла ее, вытерла слюну своим платком.
– Здесь дело не только в спиртном, – сказала она. – Потрогай, какая она горячая.
Лулу потрогала ее лоб.
– Будем надеяться, что твой башмачник еще в своей мастерской.
Они завернули на рю де ла Пэ, лицо Ольги осветило множество ярких уличных фонарей. Она казалась бесплотной, бледной, словно призрак. В ней появилась необыкновенная мягкость, которой Женевьева не замечала раньше.
– Должно быть, когда-то она была настоящей красавицей. – Женевьева машинально убрала выбившиеся пряди волос Ольги за ухо.
– Женевьева! – Закари стоял на пороге магазина. На нем была рабочая одежда, рукава засучены по локти. Его улыбка, когда он увидел ее, говорила сама за себя, у Женевьевы сжалось сердце.
– Это не то, о чем ты думаешь. – Она старалась не смотреть в его глаза, опасалась, что выдаст собственные чувства.
– Входи. – Он протянул руку, чтобы коснуться ее, но она отскочила на пару шагов назад, уклонилась от него.
– Я не могу. – Ужасно, что они так поступили с Ольгой. Ей стало стыдно. И чего ради? Если бы Закари узнал…
Он покачал головой:
– Я не понимаю.
…Это была самая утонченная пытка…
– Я слышал о твоей матери, – сказал он. – Я знал, что ты должна вернуться в Англию. Я думал, что, возможно, ты не приедешь. А затем вчера, на модном показе…
– Паоло, я приехала сюда не ради тебя.
– И вот ты здесь! Ты выглядела… я все ломал голову, придешь ли ты. Я понял, что все это время ждал тебя…
Женевьева подумала о Лулу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85