Он подошел к окну и прорепетировал еще раз придуманную накануне версию. Проверил, чтобы все сходилось по времени. Потом надел куртку и пошел в полицию.
Он остановился, чтобы поздороваться с девушками в приемной. Никто не спросил, как он себя чувствует, из чего он немедленно сделал вывод, что все уже знают, что у него рак. Ответственный дежурный по фамилии Корнелиуссон тоже вышел его поприветствовать. Никаких вопросов ни о какой опухоли, ничего. Он вошел в лифт и нажал кнопку этажа, где находился кабинет Олауссона. Дверь в кабинет была полуоткрыта. Он постучал и услышал, как Олауссон что-то крикнул в ответ. Каждый раз, когда Стефану предстояло встретиться с Олауссоном, он загадывал, какой на том будет галстук. Олауссон был известен своими эксцентричными галстуками, и по рисунку, и по сочетанию цветов. Но на этот раз галстук был скромный, темно-синий. Стефан сел, и Олауссон тут же начал смеяться.
— Мы сегодня утром задержали взломщика. Большего кретина в жизни не видел. Ты же знаешь радиомагазин на Эстерлонггатан, чуть не доходя Южной площади? Он взломал заднюю дверь. Пока он трудился над замком, ему стало жарко. Он снял куртку и повесил. И в спешке забыл. А в кармане куртки — права, и даже визитные карточки. Этот сукин сын даже визитки напечатал! Он себя называет «консультант». Оставалось поехать домой и взять его. Он спал. Даже не вспомнил про куртку.
Олауссон замолчал. Стефан набрал в легкие воздуха. Лучше он сам начнет.
— Что ты хотел?
Олауссон покопался в бумагах на столе и вытащил несколько факсов:
— В общем, ерунда. Вот это пришло от коллег из Кальмара.
— Я там был, если тебе интересно.
— О том и речь. Ты был на Эланде у человека по имени Веттерстед. Где-то я слышал эту фамилию.
— Его брат был министром юстиции. Его убили несколько лет назад в Сконе.
— Вот оно что! Да-да, ты прав, я припоминаю. А что там произошло?
— Какой-то мальчишка. Насколько я помню из газет, он потом покончил с собой.
Олауссон задумчиво кивнул.
— А что случилось? — спросил Стефан.
— По-видимому, ночью кто-то взломал квартиру Веттерстеда в Кальмаре. И один из соседей утверждает, что ты там был днем. Его описание сходится с тем, что дал Веттерстед.
— Конечно, я там был. Я искал Веттерстеда. Вышел какой-то старик и объяснил, где его искать — на даче на Эланде.
Олауссон положил бумаги:
— Я так и думал.
— Что ты так и думал?
— Что есть объяснение.
Стефан сделал вид, что удивился:
— Какое объяснение? Кто-то считает, что это я взломал квартиру? Я же нашел его на Эланде!
— Это всего-навсего вопрос. Только и всего.
Стефан решил не выпускать инициативы. Иначе все будет выглядеть подозрительно.
— Это все?
— В основном.
— Меня в чем-то подозревают?
— Вовсе нет. Значит, ты искал Веттерстеда, а его не было дома?
— Я думал, что звонок не работает, и крепко постучал в дверь. Вероятно, не помню точно, у меня мелькнула мысль, что он вполне может быть глуховат — ему же далеко за восемьдесят. Сосед услышал стук.
— И ты поехал к нему на Эланд?
— Ну да.
— А оттуда домой?
— Не сразу. Я просидел несколько часов в библиотеке. Потом останавливался под Ёнчёпингом — поспать.
Олауссон кивнул.
— Послушай, — сказал Стефан, — будь у меня планы вернуться и взломать квартиру Веттерстеда, ей-богу, я не стал бы днем барабанить в его дверь и привлекать внимание всех соседей.
— Ну разумеется.
Голос Олауссона прозвучал примирительно. Стефан почувствовал, что ему удалось направить разговор в нужное русло. И все равно ему было тревожно. Кто-то мог видеть его машину. И эта дверь в подъезде, хлопнувшая как раз в тот момент, когда он выходил из квартиры.
— Никто, конечно, и не думает, что это ты вломился в квартиру. Но надо ответить на их вопросы как можно быстрее.
— Я и ответил.
— А ты ничего не заметил, что могло бы им помочь?
— Что я должен был заметить?
Олауссон коротко рассмеялся:
— Мне откуда знать?
— А мне?
Стефан понял, что Олауссон ему верит. Он соврал так легко и ловко, что сам себе удивился. Он подумал, что самое время перевести разговор.
— Надеюсь, воры ничего особо ценного не взяли.
Олауссон вновь взял один из факсов.
— Они утверждают, что воры вообще ничего не взяли. И это довольно странно, если учесть, что Веттерстед утверждает, что в квартире много дорогих вещей, прежде всего предметов искусства.
— Наркоманы плохо разбираются в ценах на живопись. Откуда им знать, какие именно полотна пользуются спросом у скупщиков краденого и коллекционеров.
Олауссон продолжал читать факс.
— Там были кое-какие драгоценности и даже наличные. Нормальные воры обычно интересуются такими вещами. Но все на месте.
— Может быть, их кто-то спугнул?
— Если их было несколько. Но все указывает на то, что это был один человек, причем профессионал. Не случайный взломщик-любитель.
Олауссон откинулся на стуле:
— Я звоню в Кальмар и говорю, что расспросил тебя. Скажу, что ты не заметил ничего такого, что могло бы им помочь.
— У меня, понятно, нет доказательств, что ночью меня уже не было в городе.
— А почему ты должен что-то доказывать?
Олауссон поднялся и немного приоткрыл окно. Стефан только сейчас заметил, что в комнате довольно душно.
— Во всем здании духота, — пожаловался Олауссон. — Что-то с вентиляцией. Аллергики маются. В предварилке у всех болит голова. Но никто ничего не делает — как всегда, нет денег.
Он снова сел. Стефан заметил, что Олауссон поправился — живот выпирал над брючным ремнем.
— Я никогда не был в Кальмаре, — сказал Олауссон. — И на Эланде не был. Говорят, там очень красиво.
— Если бы ты мне не позвонил, я бы нашел тебя сам. Я же не просто так искал Веттерстеда. Это имеет отношение к делу Герберта Молина.
— Каким образом?
— Герберт Молин был убежденным нацистом.
Олауссон смотрел на него с удивлением:
— Нацистом?
— В молодости, еще до того, как поступить в полицию, он пошел добровольцем воевать за Гитлера. Воевал до самого конца войны. И тогда и позже он никогда не изменял своим взглядам. Веттерстед знал его в молодости, и они поддерживали контакты до самого конца. Должен сказать, что Веттерстед — крайне неприятный тип.
— И ты поехал в Кальмар, чтобы поговорить с ним о Герберте?
— А это запрещено?
— Нет, конечно. Но я порядком удивлен.
— А ты что-нибудь знал о прошлом Герберта Молина? О его взглядах?
— Ровным счетом ничего. Это как гром среди ясного неба.
Олауссон нагнулся к нему:
— Это как-то связано с убийством?
— Очень может быть.
— А второй убитый? Скрипач?
— Ясной связи не видно. По крайней мере, не было видно, когда я оттуда уезжал. Но Молин переехал туда потому, что там живет женщина, тоже, кстати, нацистка со стажем. Она помогла ему купить дом. Ее зовут Эльза Берггрен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108