— Что ты вообще знаешь о компьютерах? Об Интернете?
— Не слишком много. Я знаю только, что целый ряд вещей надо как-то пресечь. В первую очередь детскую порнографию. Ты говорила, что в контакте с целым миром, когда сидишь за компьютером, где бы ты ни находилась. Ты сказала: «В нем вся моя жизнь», — или что-то в этом роде.
Она села за компьютер и знаком пригласила его сесть поближе.
— Я возьму тебя в путешествие. В киберкосмос. Слышал такое выражение?
Она нажала на кнопку. Компьютер слабо загудел, экран засветился. Ее пальцы забегали по клавиатуре. Картинки сменяли одна другую, пока экран не окрасился красным. На красном фоне медленно проявилась черная свастика.
— Эта охватывающая весь мир сеть имеет и свои тайные углы, — сказала она. — Здесь ты можешь найти все, что хочешь.
Она снова начала нажимать клавиши. Свастика исчезла, появились фотографии полуголых азиатских девочек — совсем маленьких. Взрыв клавиш — и перед ним уже было изображение собора Святого Петра в Риме.
— Здесь есть все, — повторила она. — Замечательный прибор. Где бы ты ни находился, можешь найти любую информацию. Сейчас, в этот момент, Свег находится в центре мира. Но, как я сказала, есть и темные углы, своего рода интернетовское подполье. Бесконечное количество сведений — где ты можешь купить оружие, наркотики, детскую порнографию, все, что хочешь.
Она еще раз пробежала пальцами по клавиатуре. Вновь на экране возникла свастика.
— В том числе и это. Множество нацистских организаций, в том числе шведских, обнародуют свои идеи через Интернет. Вот сейчас они здесь, на моем экране. Я сидела и пыталась что-то понять. Мне интересно, кто сейчас вступает в нацистские организации. Сколько их, как называются организации, что они думают и что собираются предпринять.
Появился портрет Гитлера. Она продолжала нажимать клавиши. Вдруг на экране возникла она сама — «Вероника Молин. Брокер».
Она выключила компьютер.
— Теперь я хочу, чтобы ты ушел, — сказала она. — Ты решил сделать вывод из картинки, которую увидел, подглядывая за мной. Может быть, ты настолько глуп, что по-прежнему считаешь, что я тут сидела и молилась на свастику. Идиот ты или нет — это уж, пожалуйста, реши сам. Уходи. Нам нечего сказать друг другу.
Он не знал, что сказать. Она его убедила, и ему было стыдно.
— Если бы ты была на моем месте, — сказал он примирительно, — как бы ты реагировала?
— Я бы сначала спросила, — сказала она, — а не набрасывалась бы с обвинениями во лжи.
Она резко поднялась и открыла дверь.
— Я не могу помешать тебе прийти на похороны отца, — сказала она. — Но пожалуйста, не заговаривай со мной и не прикасайся ко мне.
Она выпроводила Стефана в коридор и захлопнула дверь. Он вернулся в вестибюль. Картежников уже не было. Стефан медленно поднимался по лестнице. Ему было невыносимо тошно — как он мог среагировать так глупо и необдуманно?
Спасение пришло в виде телефонного звонка. Это был Джузеппе.
— Надеюсь, ты не спишь?
— Скорее наоборот.
— Бодр и готов к бою?
— В высшей степени.
Стефан решил рассказать ему, что случилось. Джузеппе выслушал его повествование и засмеялся:
— Опасное это дело — заглядывать в девичьи спальни. Никогда не знаешь, что увидишь.
— Я вел себя как идиот.
— Все иногда ведут себя как идиоты.
— А ты знал, что через Интернет можно докопаться до всех нацистских организаций в мире?
— Думаю, что не до всех. Как она сказала — темные углы? Подполье? Думаю, что под полом этого подполья есть еще одно подполье. Подозреваю, что по-настоящему опасные группы не хвастаются своими именами и адресами в Интернете.
— Ты думаешь, это только поверхность?
— Примерно так.
Стефан вдруг начал чихать. Раз, другой, третий.
— Надеюсь, я тебя не заразил, — сказал Джузеппе.
— Как твое горло?
— Небольшая температура, слева отек и краснота. Знаешь, мы все подвержены ипохондрии. Насмотришься всякой дряни…
— Мне хватает и подлинных болезней. Не воображаемых.
— Я знаю. Я опять что-то не то сказал.
— Что ты хотел?
— Просто поговорить.
— Ты все еще у Эрика в конторе?
— Здесь есть кофе.
— Сейчас приду.
Проходя вдоль фасада гостиницы, он посмотрел на окно Вероники. Оно все еще светилось, но шторы были плотно задернуты.
Джузеппе поджидал его на улице. В руке у него была маленькая тонкая сигара.
— Разве ты куришь?
— Только когда очень устал. Помогает не заснуть.
Он притушил окурок. Они вошли в подъезд, сопровождаемые стеклянным взглядом медвежьего чучела. В здании никого не было.
— Звонил Эрик Юханссон, — сказал Джузеппе. — Он все же очень честный парень. Сказал, что был настолько не в себе после кражи оружия, что не мог работать. Сказал, что сейчас выпьет пару рюмок и примет снотворное. Может быть, не самое лучшее сочетание, но я думаю, он прав.
— А что в горах?
Они вошли в кабинет. Там стояли два больших термоса с надписью: «Коммуна Херьедален». Джузеппе протянул ему чашку кофе, но Стефан отказался. На рваном бумажном пакете сиротливо лежали обломки венских хлебцев.
— Время от времени звонит Рундстрём. Еще звонили из оперативного центра в Эстерсунде — вертолет, который они обычно нанимают, сломался. Завтра прилетит другой из Сундсваля.
— Погода?
— Все еще туман. Они перенесли штаб в Фюнесдален. Патрули на дорогах никого не видели, кроме того норвежского пьянчуги. Его мать была миссионером в Африке и привезла оттуда шкуру зебры. Знаешь, почти всегда и почти все можно объяснить. Но Рундстрём очень волнуется. Если завтра окажется, что его там нет, значит, он прошел мимо патрулей. И может быть, забрался к Эрику Юханссону.
— А может быть, он и не был в горах?
— Ты забываешь, что собаки взяли след.
— Он мог повернуть назад. К тому же я все время думаю — он же из Южной Америки. Глубокая осень в Скандинавских горах — не самый лучший для него климат. Он просто-напросто замерз.
Джузеппе подошел к прикнопленной к стене карте и медленно очертил пальцем окружность вокруг Фюнесдалена.
— Все же остается вопрос — почему он до сих пор не ушел? Все время об этом думаю. И я убежден, что это один из самых важных вопросов в следствии. Единственное объяснение — он еще не закончил то, что задумал. Что-то ему осталось сделать. И это меня беспокоит. Он рискует быть схваченным, но тем не менее не уезжает. Может быть, он раздобыл новое оружие. И здесь возникает еще один вопрос, над которым мы еще не думали.
— Куда он дел старое? Которое он использовал при нападении на Молина?
Джузеппе отошел от карты.
— Мы задавали себе вопрос, где он его взял. Но куда он его дел? И почему? В этом пункте у меня в голове полная путаница. А у тебя?
Стефан ответил не сразу:
— Он уезжает. Дело сделано. Оружие где-то выбрасывает или закапывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108