По ее словам, английские родители вовсе не считают евреев плохими женихами для своих дочерей, если только это евреи с деньгами. А когда я сказала, что ты не очень богат, Анджела только покачала головой.
Правда, я не поведала ей, что речь идет о человеке, которого лучшие умы Америки удостоили титула «Ястреб интеллекта», но я вовсе не уверена, что на Анджелу это произвело бы такое же впечатление, как на Джайлза. На меня это тоже не произвело сначала никакого впечатления. Тут мои родители правы. Но они ошибаются, когда думают, что только это лежит в основе моего чувства к тебе и, следовательно, оно скоро пройдет. Моя мама все время очень раздражалась, когда, спросив, почему я не могла влюбиться в какого-нибудь другого профессора, услышала в ответ, что все остальные – ужасные зануды. Хотя, конечно, мне немного нравился преподаватель скульптуры в Рэдклиффе, но если у меня и возникали не совсем платонические мысли по этому поводу, то только оттого, что кругом было столько обнаженных натурщиков.
Как только подумаю о чем-нибудь таком, тотчас возвращаюсь мыслями к тебе. Как жаль, что у меня в комнате нет телефона. Я была бы не прочь увеличить на кругленькую сумму телефонный счет профессора Майера. Хоть ты и утверждаешь, что звукам предпочитаешь буквы.
Больше всего мне нравилось заниматься с тобой любовью днем или при свете. Так я могла не только отвечать на твои ласки, но одновременно любоваться твоим лицом. Хотя, пожалуй, едва ли не больше, чем на лицо, мне нравилось смотреть на твои руки».
Мысли Дейзи неожиданно прервал звон металла и лязг тормозов. Девушка вскочила с постели и подбежала к окну. Отодвинув занавеску, она прижалась к стеклу и попыталась разглядеть, что же творится внизу. Из машины, которая только что врезалась в другую, стоящую у тротуара, вышел молодой человек. Он стал внимательно изучать то, что натворил. Свет фонаря упал на волосы молодого человека – они были песочного цвета.
Дейзи пришла вдруг в голову совершенно неожиданная мысль – а что, если это Эндрю Харвуд, узнав, где она живет, перебрал сегодня на вечеринке и решил к ней заехать.
Человек с песочными волосами подошел к двери соседнего подъезда, позвонил и минутой позже исчез внутри. Дейзи почувствовала себя разочарованной.
Отвернувшись от окна, Дейзи отругала себя за глупость. Это же просто смешно. Ей лезет в голову всякая чушь оттого, что она так одинока.
Дейзи положила незаконченное письмо на тумбочку, выключила свет и забралась обратно в кровать. Прежде чем уснуть, она еще немного полежала, глядя на свет фонаря, пробивающийся сквозь занавески.
Той же ночью член парламента от партии консерваторов из округа Бедфорд Фордж, которого Джайлз Александер чуть раньше назвал «стареющим паяцем», скончался от сердечного приступа.
7
На следующее утро Джайлз протянул Дейзи через стол свежий номер «Ивнинг стандарт».
– Вот она политика, – сказал он.
На первой странице была коротенькая заметка о неожиданной смерти депутата парламента от Бедфордшира. Крохотная фотография депутата была, должно быть, сделана лет двадцать назад. Автор заметки в основном пытался угадать, кто будет выбран на место покойного.
– Если ты перевернешь страничку, то увидишь фотографии побольше и поинтереснее.
Дейзи последовала его совету.
На фотографиях были изображены шестеро предполагаемых кандидатов в палату общин от Бедфордшира. К удивлению Дейзи, с одной из фотографий на нее смотрело лицо Рейчел Фишер.
На другой день Дейзи сидела за пишущей машинкой, пытаясь собраться с мыслями и начать работать, когда зазвонил телефон. Чисто машинально девушка сняла трубку.
– Это Эндрю Харвуд. Нас знакомили на вечеринке у Анджелы Брент. Надеюсь, вы помните. Джайлз сказал мне, что ваши столы стоят напротив друг друга. Он сейчас на месте?
Дейзи подняла глаза.
– Нет.
– Ах, да. Сегодня ведь четверг, и Джайлзу предстоит работать над статьей. Должно быть, побежал в аптеку запастись каустической содой. У вас в газете еще не делают ставки на то, кто станет новым премьером?
– Здесь все только об этом и говорят, – подтвердила Дейзи. – Жаль, что я пока еще плохо знаю расстановку сил в партии лейбористов.
– В лице Джайлза вы нашли хорошего учителя. Кстати, вы не могли как-нибудь пообедать со мной и объяснить в деталях, за что же вы все-таки так не любите адвокатов?
– С удовольствием.
В голосе Дейзи звучала лишь светская любезность, однако, когда девушка положила трубку, на нее накатила волна самого настоящего восторга. Наверное, нехорошо было так радоваться тому, что мужчина пригласил ее пообедать? Нехорошо по отношению к Карлу. Однако Дейзи была не из тех, кто любит жить с чувством вины. Она тут же прогнала от себя подобные мысли. Просто это было радостное возбуждение человека, начавшего новую жизнь, сказала себе Дейзи.
Дейзи Брюстер и Эндрю Харвуд встретились в понедельник в ресторане «Ланганз брассери» на Пикадилли. Дейзи еще не успела здесь побывать. Ей понравились высокие потолки в стиле двадцатых годов, на которых медленно крутились старомодные вентиляторы, зеркальные колонны и царившая здесь атмосфера «серебряного века».
Метрдотель проводил Дейзи в дальний угол зала. Эндрю Харвуд уже сидел за столиком у окна, выходящего на Страттон-стрит. Он поднялся и поздоровался с девушкой.
Глядя на него сейчас, Дейзи не понимала, почему это она решила при первой встрече, что все в этом человеке – одного цвета. Глаза его были золотисто-коричневыми, а волосы песочными. И у него была очень хорошая кожа – это Дейзи заметила еще в прошлый раз. Сегодня под веснушками Эндрю был заметен легкий румянец. Странно, что он кажется Дейзи таким привлекательным, ведь ей всегда нравился контраст темных волос и бледной кожи.
– Поскольку вы американка, то наверняка хотите сухой мартини. Здесь умеют его готовить. Пожалуйста, без льда, – обратился Эндрю к официанту. – С двумя оливками и кусочком лимона.
Вновь повернувшись к Дейзи, Эндрю спросил:
– Ну, как работается на Бенджамена Фронвелла?
– Пока рано делать выводы. Он – классический пример тирана, который любит покровительствовать своим рабам.
– А он не пытается заставить вас писать под диктовку?
– Нет. Хотя, возможно, до сих пор я просто не писала ни о чем таком, что как-то задевало бы его интересы.
– А разве на этом свете может быть что-нибудь такое, что не затрагивает интересов Бенджамена Фронвелла?
– А какого вы мнения о его колонке? Я слышала, ее читают все политики.
– От того, что он там пишет, волосы встали бы дыбом, если бы Бен не умел так превосходно развлекать публику. Он говорит совершенно ужасные вещи, но делает это так, что люди смеются, по крайней мере, так было до сих пор, – прибавил Эндрю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Правда, я не поведала ей, что речь идет о человеке, которого лучшие умы Америки удостоили титула «Ястреб интеллекта», но я вовсе не уверена, что на Анджелу это произвело бы такое же впечатление, как на Джайлза. На меня это тоже не произвело сначала никакого впечатления. Тут мои родители правы. Но они ошибаются, когда думают, что только это лежит в основе моего чувства к тебе и, следовательно, оно скоро пройдет. Моя мама все время очень раздражалась, когда, спросив, почему я не могла влюбиться в какого-нибудь другого профессора, услышала в ответ, что все остальные – ужасные зануды. Хотя, конечно, мне немного нравился преподаватель скульптуры в Рэдклиффе, но если у меня и возникали не совсем платонические мысли по этому поводу, то только оттого, что кругом было столько обнаженных натурщиков.
Как только подумаю о чем-нибудь таком, тотчас возвращаюсь мыслями к тебе. Как жаль, что у меня в комнате нет телефона. Я была бы не прочь увеличить на кругленькую сумму телефонный счет профессора Майера. Хоть ты и утверждаешь, что звукам предпочитаешь буквы.
Больше всего мне нравилось заниматься с тобой любовью днем или при свете. Так я могла не только отвечать на твои ласки, но одновременно любоваться твоим лицом. Хотя, пожалуй, едва ли не больше, чем на лицо, мне нравилось смотреть на твои руки».
Мысли Дейзи неожиданно прервал звон металла и лязг тормозов. Девушка вскочила с постели и подбежала к окну. Отодвинув занавеску, она прижалась к стеклу и попыталась разглядеть, что же творится внизу. Из машины, которая только что врезалась в другую, стоящую у тротуара, вышел молодой человек. Он стал внимательно изучать то, что натворил. Свет фонаря упал на волосы молодого человека – они были песочного цвета.
Дейзи пришла вдруг в голову совершенно неожиданная мысль – а что, если это Эндрю Харвуд, узнав, где она живет, перебрал сегодня на вечеринке и решил к ней заехать.
Человек с песочными волосами подошел к двери соседнего подъезда, позвонил и минутой позже исчез внутри. Дейзи почувствовала себя разочарованной.
Отвернувшись от окна, Дейзи отругала себя за глупость. Это же просто смешно. Ей лезет в голову всякая чушь оттого, что она так одинока.
Дейзи положила незаконченное письмо на тумбочку, выключила свет и забралась обратно в кровать. Прежде чем уснуть, она еще немного полежала, глядя на свет фонаря, пробивающийся сквозь занавески.
Той же ночью член парламента от партии консерваторов из округа Бедфорд Фордж, которого Джайлз Александер чуть раньше назвал «стареющим паяцем», скончался от сердечного приступа.
7
На следующее утро Джайлз протянул Дейзи через стол свежий номер «Ивнинг стандарт».
– Вот она политика, – сказал он.
На первой странице была коротенькая заметка о неожиданной смерти депутата парламента от Бедфордшира. Крохотная фотография депутата была, должно быть, сделана лет двадцать назад. Автор заметки в основном пытался угадать, кто будет выбран на место покойного.
– Если ты перевернешь страничку, то увидишь фотографии побольше и поинтереснее.
Дейзи последовала его совету.
На фотографиях были изображены шестеро предполагаемых кандидатов в палату общин от Бедфордшира. К удивлению Дейзи, с одной из фотографий на нее смотрело лицо Рейчел Фишер.
На другой день Дейзи сидела за пишущей машинкой, пытаясь собраться с мыслями и начать работать, когда зазвонил телефон. Чисто машинально девушка сняла трубку.
– Это Эндрю Харвуд. Нас знакомили на вечеринке у Анджелы Брент. Надеюсь, вы помните. Джайлз сказал мне, что ваши столы стоят напротив друг друга. Он сейчас на месте?
Дейзи подняла глаза.
– Нет.
– Ах, да. Сегодня ведь четверг, и Джайлзу предстоит работать над статьей. Должно быть, побежал в аптеку запастись каустической содой. У вас в газете еще не делают ставки на то, кто станет новым премьером?
– Здесь все только об этом и говорят, – подтвердила Дейзи. – Жаль, что я пока еще плохо знаю расстановку сил в партии лейбористов.
– В лице Джайлза вы нашли хорошего учителя. Кстати, вы не могли как-нибудь пообедать со мной и объяснить в деталях, за что же вы все-таки так не любите адвокатов?
– С удовольствием.
В голосе Дейзи звучала лишь светская любезность, однако, когда девушка положила трубку, на нее накатила волна самого настоящего восторга. Наверное, нехорошо было так радоваться тому, что мужчина пригласил ее пообедать? Нехорошо по отношению к Карлу. Однако Дейзи была не из тех, кто любит жить с чувством вины. Она тут же прогнала от себя подобные мысли. Просто это было радостное возбуждение человека, начавшего новую жизнь, сказала себе Дейзи.
Дейзи Брюстер и Эндрю Харвуд встретились в понедельник в ресторане «Ланганз брассери» на Пикадилли. Дейзи еще не успела здесь побывать. Ей понравились высокие потолки в стиле двадцатых годов, на которых медленно крутились старомодные вентиляторы, зеркальные колонны и царившая здесь атмосфера «серебряного века».
Метрдотель проводил Дейзи в дальний угол зала. Эндрю Харвуд уже сидел за столиком у окна, выходящего на Страттон-стрит. Он поднялся и поздоровался с девушкой.
Глядя на него сейчас, Дейзи не понимала, почему это она решила при первой встрече, что все в этом человеке – одного цвета. Глаза его были золотисто-коричневыми, а волосы песочными. И у него была очень хорошая кожа – это Дейзи заметила еще в прошлый раз. Сегодня под веснушками Эндрю был заметен легкий румянец. Странно, что он кажется Дейзи таким привлекательным, ведь ей всегда нравился контраст темных волос и бледной кожи.
– Поскольку вы американка, то наверняка хотите сухой мартини. Здесь умеют его готовить. Пожалуйста, без льда, – обратился Эндрю к официанту. – С двумя оливками и кусочком лимона.
Вновь повернувшись к Дейзи, Эндрю спросил:
– Ну, как работается на Бенджамена Фронвелла?
– Пока рано делать выводы. Он – классический пример тирана, который любит покровительствовать своим рабам.
– А он не пытается заставить вас писать под диктовку?
– Нет. Хотя, возможно, до сих пор я просто не писала ни о чем таком, что как-то задевало бы его интересы.
– А разве на этом свете может быть что-нибудь такое, что не затрагивает интересов Бенджамена Фронвелла?
– А какого вы мнения о его колонке? Я слышала, ее читают все политики.
– От того, что он там пишет, волосы встали бы дыбом, если бы Бен не умел так превосходно развлекать публику. Он говорит совершенно ужасные вещи, но делает это так, что люди смеются, по крайней мере, так было до сих пор, – прибавил Эндрю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107