Джайлз до сих пор помнил ужасающий грохот падающего тела. Он улыбнулся, вспомнив, как они с Франсез помогали Нелу подняться.
Метрдотель подвел Джайлза к столику, с которого открывался чудесный вид на Страттон-стрит. Прежде чем сесть, Джайлз нагнулся и поцеловал Анджелу в щеку.
– У них здесь есть какое-то новое шампанское. Я только что заказала себе бокал. А что будешь ты?
– Смотря что будем есть. Ты уже решила?
– У них есть сегодня пирожки с рыбой, – ответила Анджела. – Но начать, я думаю, стоит с суфле из шпината.
– Хорошая идея.
– Давай откажемся от моего бокала шампанского и закажем вместо этого целую бутылку, – предложила Анджела.
Когда официант, приняв заказ, отошел от столика, Анджела сказала:
– Когда я звонила тебе в воскресенье, то еще ничего не знала о Софи. А ты?
– Я тоже. Мы узнали только вчера, когда Франсез позвонила Дейзи. Она сказала, что они с Эндрю так разволновались, что ей даже не пришло в голову обзвонить знакомых. С мозгом Софи все в порядке. Теперь ее, конечно, переведут в Стоук Мандевилль. Есть надежда, что все закончится хорошо.
– Да. Я тоже звонила вчера Дейзи, и она все мне рассказала. Она буквально ожила – хотя, когда я упомянула об этой чертовой воскресной колонке, голос ее стал опять грустным. Я сказала ей, что знаю способ остановить Бена. Что кавалерия спешит к ним на помощь.
– А Дейзи не спросила, что это за кавалерия?
– Нет.
Анджела подняла глаза на официанта, который никак не решался открыть шампанское, явно не зная, кому наливать первому – Анджела была в одном из своих любимых полумужских костюмов. Обычно ее редко принимали за мужчину, но сегодня в чертах Анджелы сквозило что-то совершенно новое, незнакомое Джайлзу – сила и решительность. Наверное, это потому, что Анджела очень злилась на мужа. Джайлз жестом указал официанту на бокал Анджелы, и тот выдернул наконец пробку.
– Очень вкусно, – сказала Анджела официанту, отпив из бокала. – Гораздо лучше того шампанского, что подавали здесь до этого.
– Самое отвратительное, – сказала Анджела, обращаясь к Джайлзу, – что, когда Бен писал эту чудовищную заметку, он считал, что Софи по-прежнему пребывает в коме. Как он мог выливать всю эту грязь на людей, которых постигла такая трагедия?!
Анджела потянулась к пачке сигарет, которую выложил на стол Джайлз.
– Еще в Коуэзе Бен сказал мне, что, когда вернется в сентябре на работу, все пойдет по-старому. Но я и представить не могла, что он зайдет так далеко.
– А у Дейзи действительно роман с Карлом Майером?
– Да, если верить Джослин, – ответила Анджела. – Если честно, я просто не знаю. Джослин рассказала Бену какую-то там историю о том, как застала их вместе. Бен считает, что ей можно верить. Бен всегда ведет себя странно, когда дело так или иначе связано с сексом. Сам он ведет почти пуританский образ жизни. Но очень любит копаться в интимной жизни других. В то же время, я думаю, он считает, что раз Дейзи переступила черту, значит, она вполне заслужила все, что с ней произошло.
– И ему, как всегда, ничего не будет. Бен умеет следить за тем, чтобы не написать ничего такого, за чем может последовать обвинение в диффамации.
– Но теперь ему пора наконец дать по рукам. У тебя есть какие-нибудь идеи на этот счет, Джайлз?
– Да. Но сначала изложи мне свои.
– Та линия атаки, которую выбрал Бен на этот раз, делает его уязвимым для контратаки. Я знаю по меньшей мере два способа напомнить ему, что он вряд ли подходит на роль блюстителя нравственности.
– Похоже, наши мысли работают в одном и том же направлении. Не зря я всегда восхищался твоим умом, Анджела.
Анджела улыбнулась одними уголками губ.
– Бен переборщил, написав, что Рейчел Фишер лучше всех подходит на роль министра обороны, потому что она – женщина и ей близки чувства любой матери.
– «Не стоит забывать, что Рейчел Фишер – не только опытный и компетентный руководитель, настоящая хозяйка своего министерства, но и мать, хорошо понимающая чувства всех английских матерей, мечтающих, чтобы их дети могли спать спокойно», – Джайлз так хорошо знал стиль Бена Фронвелла, что мог без труда процитировать любой отрывок из его статьи.
– Я сказала Бену, что вряд ли решение Рейчел избавиться от своего внебрачного ребенка можно считать близким и понятным для английских матерей.
– Что?! Так ты уже разыграла с Беном эту карту?
Грациозным движением Анджела вынула изо рта сигарету и затушила ее в хрустальной пепельнице. Джайлз посмотрел на свою сигарету, с которой вот-вот должен был упасть пепел. Появившийся непонятно откуда официант подставил ему чистую пепельницу.
– Да, я попробовала, – ответила Анджела на вопрос Джайлза. – У Бена был такой вид, словно с ним вот-вот случится инфаркт. Один из моих психоаналитиков сказал как-то, что люди умеют начисто забывать вещи, которые им неприятно вспоминать.
– И что же сказал Бен?
– Сначала ничего. Он, казалось, готов был лопнуть от злости. Но потом Бен сумел взять себя в руки. Он не стал расспрашивать, откуда я обо всем узнала. Просто сказал: «Прошлое есть плошлое. Сейчас никто не станет извлекать все это на свет Божий».
Анджела сделала большой глоток шампанского и продолжала:
– Тогда я сказала ему, что знаю очень многих, кто мог бы воспользоваться этой историей. Во-первых, те, кто знал обо всем, еще работая в «Бастионе» – я, ты, Дейзи, Франсез. И, конечно же, Дейзи наверняка давно уже рассказала об этом Эндрю. И знаешь, что ответил мне этот негодяй?
Джайлз ждал, вопросительно глядя на Анджелу.
– Он сказал, что Эндрю Харвуд никогда не воспользуется подобной информацией. «Ему не позволит его слюнтяйское воспитание», – Анджела передразнила йоркширский акцент мужа. – «Этот благородный джентльмен не захочет снять перчатки и испачкать свои аристократические пальчики, как это делаем мы, кто всего добился сам».
– Он напрасно не вспомнил обо мне. Я давно отбросил повадки джентльмена.
– Зато о тебе вспомнила я, – Анджела наклонилась к Джайлзу, чтобы прикурить от его зажигалки. Со стороны могло показаться, что двое старых друзей спокойно покуривают, предаваясь самым невинным воспоминаниям.
– А ты упомянула о том, что мужа Рейчел видели в баре для голубых? – спросил Джайлз.
– Нет. Я решила сначала посоветоваться с тобой.
Официант поставил перед ними на стол две тарелки суфле из шпината и соусник, в котором дымилась горячая подливка из анчоусов.
Джайлз стряхнул с сигареты пепел.
– Странно, – сказал он. – Я нападал за свою жизнь на очень многих политиков. Но речь всегда шла об их политических грехах и ошибках. Но я не помню, чтобы писал когда-нибудь о чьей-нибудь не слишком высоконравственной личной жизни. Только один раз, и то это предназначалось не для печати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Метрдотель подвел Джайлза к столику, с которого открывался чудесный вид на Страттон-стрит. Прежде чем сесть, Джайлз нагнулся и поцеловал Анджелу в щеку.
– У них здесь есть какое-то новое шампанское. Я только что заказала себе бокал. А что будешь ты?
– Смотря что будем есть. Ты уже решила?
– У них есть сегодня пирожки с рыбой, – ответила Анджела. – Но начать, я думаю, стоит с суфле из шпината.
– Хорошая идея.
– Давай откажемся от моего бокала шампанского и закажем вместо этого целую бутылку, – предложила Анджела.
Когда официант, приняв заказ, отошел от столика, Анджела сказала:
– Когда я звонила тебе в воскресенье, то еще ничего не знала о Софи. А ты?
– Я тоже. Мы узнали только вчера, когда Франсез позвонила Дейзи. Она сказала, что они с Эндрю так разволновались, что ей даже не пришло в голову обзвонить знакомых. С мозгом Софи все в порядке. Теперь ее, конечно, переведут в Стоук Мандевилль. Есть надежда, что все закончится хорошо.
– Да. Я тоже звонила вчера Дейзи, и она все мне рассказала. Она буквально ожила – хотя, когда я упомянула об этой чертовой воскресной колонке, голос ее стал опять грустным. Я сказала ей, что знаю способ остановить Бена. Что кавалерия спешит к ним на помощь.
– А Дейзи не спросила, что это за кавалерия?
– Нет.
Анджела подняла глаза на официанта, который никак не решался открыть шампанское, явно не зная, кому наливать первому – Анджела была в одном из своих любимых полумужских костюмов. Обычно ее редко принимали за мужчину, но сегодня в чертах Анджелы сквозило что-то совершенно новое, незнакомое Джайлзу – сила и решительность. Наверное, это потому, что Анджела очень злилась на мужа. Джайлз жестом указал официанту на бокал Анджелы, и тот выдернул наконец пробку.
– Очень вкусно, – сказала Анджела официанту, отпив из бокала. – Гораздо лучше того шампанского, что подавали здесь до этого.
– Самое отвратительное, – сказала Анджела, обращаясь к Джайлзу, – что, когда Бен писал эту чудовищную заметку, он считал, что Софи по-прежнему пребывает в коме. Как он мог выливать всю эту грязь на людей, которых постигла такая трагедия?!
Анджела потянулась к пачке сигарет, которую выложил на стол Джайлз.
– Еще в Коуэзе Бен сказал мне, что, когда вернется в сентябре на работу, все пойдет по-старому. Но я и представить не могла, что он зайдет так далеко.
– А у Дейзи действительно роман с Карлом Майером?
– Да, если верить Джослин, – ответила Анджела. – Если честно, я просто не знаю. Джослин рассказала Бену какую-то там историю о том, как застала их вместе. Бен считает, что ей можно верить. Бен всегда ведет себя странно, когда дело так или иначе связано с сексом. Сам он ведет почти пуританский образ жизни. Но очень любит копаться в интимной жизни других. В то же время, я думаю, он считает, что раз Дейзи переступила черту, значит, она вполне заслужила все, что с ней произошло.
– И ему, как всегда, ничего не будет. Бен умеет следить за тем, чтобы не написать ничего такого, за чем может последовать обвинение в диффамации.
– Но теперь ему пора наконец дать по рукам. У тебя есть какие-нибудь идеи на этот счет, Джайлз?
– Да. Но сначала изложи мне свои.
– Та линия атаки, которую выбрал Бен на этот раз, делает его уязвимым для контратаки. Я знаю по меньшей мере два способа напомнить ему, что он вряд ли подходит на роль блюстителя нравственности.
– Похоже, наши мысли работают в одном и том же направлении. Не зря я всегда восхищался твоим умом, Анджела.
Анджела улыбнулась одними уголками губ.
– Бен переборщил, написав, что Рейчел Фишер лучше всех подходит на роль министра обороны, потому что она – женщина и ей близки чувства любой матери.
– «Не стоит забывать, что Рейчел Фишер – не только опытный и компетентный руководитель, настоящая хозяйка своего министерства, но и мать, хорошо понимающая чувства всех английских матерей, мечтающих, чтобы их дети могли спать спокойно», – Джайлз так хорошо знал стиль Бена Фронвелла, что мог без труда процитировать любой отрывок из его статьи.
– Я сказала Бену, что вряд ли решение Рейчел избавиться от своего внебрачного ребенка можно считать близким и понятным для английских матерей.
– Что?! Так ты уже разыграла с Беном эту карту?
Грациозным движением Анджела вынула изо рта сигарету и затушила ее в хрустальной пепельнице. Джайлз посмотрел на свою сигарету, с которой вот-вот должен был упасть пепел. Появившийся непонятно откуда официант подставил ему чистую пепельницу.
– Да, я попробовала, – ответила Анджела на вопрос Джайлза. – У Бена был такой вид, словно с ним вот-вот случится инфаркт. Один из моих психоаналитиков сказал как-то, что люди умеют начисто забывать вещи, которые им неприятно вспоминать.
– И что же сказал Бен?
– Сначала ничего. Он, казалось, готов был лопнуть от злости. Но потом Бен сумел взять себя в руки. Он не стал расспрашивать, откуда я обо всем узнала. Просто сказал: «Прошлое есть плошлое. Сейчас никто не станет извлекать все это на свет Божий».
Анджела сделала большой глоток шампанского и продолжала:
– Тогда я сказала ему, что знаю очень многих, кто мог бы воспользоваться этой историей. Во-первых, те, кто знал обо всем, еще работая в «Бастионе» – я, ты, Дейзи, Франсез. И, конечно же, Дейзи наверняка давно уже рассказала об этом Эндрю. И знаешь, что ответил мне этот негодяй?
Джайлз ждал, вопросительно глядя на Анджелу.
– Он сказал, что Эндрю Харвуд никогда не воспользуется подобной информацией. «Ему не позволит его слюнтяйское воспитание», – Анджела передразнила йоркширский акцент мужа. – «Этот благородный джентльмен не захочет снять перчатки и испачкать свои аристократические пальчики, как это делаем мы, кто всего добился сам».
– Он напрасно не вспомнил обо мне. Я давно отбросил повадки джентльмена.
– Зато о тебе вспомнила я, – Анджела наклонилась к Джайлзу, чтобы прикурить от его зажигалки. Со стороны могло показаться, что двое старых друзей спокойно покуривают, предаваясь самым невинным воспоминаниям.
– А ты упомянула о том, что мужа Рейчел видели в баре для голубых? – спросил Джайлз.
– Нет. Я решила сначала посоветоваться с тобой.
Официант поставил перед ними на стол две тарелки суфле из шпината и соусник, в котором дымилась горячая подливка из анчоусов.
Джайлз стряхнул с сигареты пепел.
– Странно, – сказал он. – Я нападал за свою жизнь на очень многих политиков. Но речь всегда шла об их политических грехах и ошибках. Но я не помню, чтобы писал когда-нибудь о чьей-нибудь не слишком высоконравственной личной жизни. Только один раз, и то это предназначалось не для печати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107