— А китайская национальность — это его легенда. Мы не можем слишком подробно выспрашивать его, потому что он не слишком хорошо понимает английский. Раны его тоже могут быть частью маскировки. Для того чтобы выступить против калеки, потребуется человек весьма суровый.
Джилл, похоже, уже готов был согласиться, а затем прикусил губу:
— Нет, — покачал головой он. — Это не сработает.
— Что не сработает? — спросила Анжела.
— Попытка так проверить Кину Суна. Когда я разрезал Иона Баннермена, у того не текла кровь. Или текла, но только снаружи. — Они вспомнили, и Тарнболл подтвердил:
— А ведь верно? Пальцы-то у него, несомненно, походили на пальцы. Но когда ты применил его оружие и отсек главную часть его тела, а именно — ноги, чтобы лишить его подвижности...
— То там не оказалось никаких костей, — оборвал его Джилл. — Только гибкая металлическая трубка там, где полагалось быть кости. О, и примерно чашечка инопланетных соков в трубке. Но Сун потерял кисть руки, и мы все видели обрубок. Запястье его состояло из плоти, крови и костей.
— Спенсер, не надо! — Анжела отвернулась.
— Значит, он человек, — заключил Стэннерсли.
— Человек со шрамом на шее, — проворчал Тарнболл.
— Да, это нам тоже приходится учитывать, — пожал плечами Джилл. — Но шрамы есть и у меня. Так же, как у тебя и у большинства других людей.
— Давайте проголосуем, — предложила практичная, как всегда, Анжела. — Я голосую за то, чтобы мы заботились о нем — но также следили, как кот за мышью. Как только заметим что-нибудь странное, вот тогда и приглядимся к нему повнимательнее. Но... есть еще кое-что.
— О? — произнес Джилл.
Она кивнула.
— Он уже вел себя странно. Я хочу сказать, что хоть я и не претендую на понимание психологии китайцев, но Кину Сун действовал словно во сне, словно все вокруг него, ну, нечто нереальное. О, я знаю, что этому может быть простое объяснение — например, а есть ли в этом месте хоть что-то реальное, черт побери? Мы принимаем его, потому что знаем: реальное есть. Но как нам объяснить это ему? К тому же вполне вероятно, что он по-прежнему в шоке; я бы на его месте наверняка была.
— Будь ты целиком человеком, — уточнил Джилл. — Но, с другой стороны, а в достаточной ли мере он в шоке?
— Я голосую за предложение Анжелы, — заявил Стэннерсли.
— Я тоже, — поддержал Тарнболл.
И Джилл согласился.
— Ладно. — Но когда они немного расслабились, сказал:
— И потом есть еще Джордж Уэйт.
— Джордж и его зубная боль. — Джек Тарнболл этого ожидал.
— Зубная боль? — нахмурилась Анжела, а затем захлопнула рот ладонью. И миг спустя:
— Один... один случай доказывает другой! Теперь я понимаю, к чему ты клонил. Если лицо одного человека, оставшееся без кожи, может исцелиться за какую-то пару часов...
И Фред Стэннерсли закончил за нее:
— То что, черт возьми, делает Джордж Уэйт с какой-то простой зубной болью?
— Я думал об этом, — сказал Джилл. — Для того что он испытывает, нет никакого разумного объяснения. Ну, есть одно: что Миранда права и это все опухоль. То есть, проще говоря, он лишь думает — или, может, надеется? — что это зуб болит. Но ведь это же Замок, синтезатор, Дом Дверей, а Дома Дверей благотворные, сочувствующие; им полагается автоматически исцелять болезни. Допустим, с чем-то столь серьезным, как раковая опухоль, ему требуется больше времени. Не знаю... — Он покачал головой.
— Но мы знаем-таки, что его забирал тот особняк ггудднов, — напомнил ему спецагент. — Ладно, продержали его там недолго, но достаточно долго, чтобы он оказался в скверном состоянии, когда его выкинули обратно. И вообще, почему, черт возьми, отдали? Раз они, похоже, вознамерились истребить нас всех, то почему бы не избавились от бедного старины Джорджа тут же, на месте?
— Именно эти вопросы, — кивнул Джилл, — я и задавал себе.
— Так давайте выясним правду, — предложил Тарнболл. — Посмотрим на его зуб. Если дело не в нем, тогда это опухоль. И какой бы ни оказалась причина, если боль не начнет очень быстро спадать, то значит это... что-то другое. — Он почесал в затылке и нахмурился. — Это имеет смысл?
И Джилл невольно улыбнулся:
— Перестань нас разыгрывать, Джек, — предложил ему. — Мы знаем, что ты, черт возьми, намного сообразительней, чем готов признаться.
— Мы уже порядочно пробыли здесь, — забеспокоилась Анжела. — Может, нам лучше теперь вернуться.
— Еще секундочку, — остановил ее Джилл. — Но вам следует узнать и о других вещах.
— Хороших или плохих? — Стэннерсли, похоже, встревожился.
— Зависит от того, чем они обернутся, — ответил Джилл. — Но некоторые могут обернуться в нашу пользу.
Продолжать?
— В каком хочешь темпе, — заверил его Тарнболл.
— Во-первых, в то время как Сит-Баннермен действительно смотрел на нас через тот экран, он не видел того, что вне экрана. Так что, похоже, он ограничен в том, что знает о нашем местонахождении в любое конкретное время. Если нам понадобится разделиться — и нет, я не выступаю за это — ему, определенно, станет труднее засечь нас. Следующее, когда ты находился вне видимости экрана вместе с Мирандой, Джорджем и Суном, то Сит говорил о наших «трех» спутниках. Но только трех? Вас было четверо. Думаю, это была оговорка, ошибка. И такая, какую легко допустить, потому что...
— Потому что четвертый спутник — мужчина или женщина — не был нашим другом, — кивнул Стэннерсли.
— Вычеркни женщину, — отвергла Анжела. — Миранда, может, и кажется стервозной, но, поверьте мне на слово, она на сто процентов человек.
— И настоящая женщина, — добавил Тарнболл. — Ну, если дать ей шанс. — Он кашлянул и мигнул, когда заметил, что все смотрят на него. — В любом случае, она совсем не вписывается в нашу картину постороннего.
— Согласен, — кивнул Джилл. — И также, думаю, мы все здесь уверены, что и Фред не посторонний. Так что у нас остаются Кину Сун и Джордж Уэйт. Один или другой.
— Шпион? — настала очередь Анжелы задать тот же вопрос.
— Возможно, — сказал Джилл. — Если Сит не пребывал в неведении, что Кину Суна тоже забирали. А если он об этом знал, то это делает его заявление о «трех» спутниках правдой. Во всяком случае, с его точки зрения.
— Все это очень запутанно, — заметил Стэннерсли.
— Но все подлежит проверке, — сузил глаза спецагент. — Это, думаю, моя задача.
— Только когда я дам команду, — поумерил его прыть Джилл. — Но не будем пороть горячку, давай пока не станем никого «отчуждать».
— Итак, это все? — Анжела начинала нервничать.
А Джилл давным-давно научился доверять ее женской интуиции.
— Что такое, милая? — спросил он. — Что тебя беспокоит?
Она огляделась кругом, нахмурилась и ответила:
— Вероятно, все эти разговоры о шпионах. Не возникало ли у тебя такого ощущения, что за тобой кто-то следит? Словно глаза прожигают дырку у тебя в затылке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Джилл, похоже, уже готов был согласиться, а затем прикусил губу:
— Нет, — покачал головой он. — Это не сработает.
— Что не сработает? — спросила Анжела.
— Попытка так проверить Кину Суна. Когда я разрезал Иона Баннермена, у того не текла кровь. Или текла, но только снаружи. — Они вспомнили, и Тарнболл подтвердил:
— А ведь верно? Пальцы-то у него, несомненно, походили на пальцы. Но когда ты применил его оружие и отсек главную часть его тела, а именно — ноги, чтобы лишить его подвижности...
— То там не оказалось никаких костей, — оборвал его Джилл. — Только гибкая металлическая трубка там, где полагалось быть кости. О, и примерно чашечка инопланетных соков в трубке. Но Сун потерял кисть руки, и мы все видели обрубок. Запястье его состояло из плоти, крови и костей.
— Спенсер, не надо! — Анжела отвернулась.
— Значит, он человек, — заключил Стэннерсли.
— Человек со шрамом на шее, — проворчал Тарнболл.
— Да, это нам тоже приходится учитывать, — пожал плечами Джилл. — Но шрамы есть и у меня. Так же, как у тебя и у большинства других людей.
— Давайте проголосуем, — предложила практичная, как всегда, Анжела. — Я голосую за то, чтобы мы заботились о нем — но также следили, как кот за мышью. Как только заметим что-нибудь странное, вот тогда и приглядимся к нему повнимательнее. Но... есть еще кое-что.
— О? — произнес Джилл.
Она кивнула.
— Он уже вел себя странно. Я хочу сказать, что хоть я и не претендую на понимание психологии китайцев, но Кину Сун действовал словно во сне, словно все вокруг него, ну, нечто нереальное. О, я знаю, что этому может быть простое объяснение — например, а есть ли в этом месте хоть что-то реальное, черт побери? Мы принимаем его, потому что знаем: реальное есть. Но как нам объяснить это ему? К тому же вполне вероятно, что он по-прежнему в шоке; я бы на его месте наверняка была.
— Будь ты целиком человеком, — уточнил Джилл. — Но, с другой стороны, а в достаточной ли мере он в шоке?
— Я голосую за предложение Анжелы, — заявил Стэннерсли.
— Я тоже, — поддержал Тарнболл.
И Джилл согласился.
— Ладно. — Но когда они немного расслабились, сказал:
— И потом есть еще Джордж Уэйт.
— Джордж и его зубная боль. — Джек Тарнболл этого ожидал.
— Зубная боль? — нахмурилась Анжела, а затем захлопнула рот ладонью. И миг спустя:
— Один... один случай доказывает другой! Теперь я понимаю, к чему ты клонил. Если лицо одного человека, оставшееся без кожи, может исцелиться за какую-то пару часов...
И Фред Стэннерсли закончил за нее:
— То что, черт возьми, делает Джордж Уэйт с какой-то простой зубной болью?
— Я думал об этом, — сказал Джилл. — Для того что он испытывает, нет никакого разумного объяснения. Ну, есть одно: что Миранда права и это все опухоль. То есть, проще говоря, он лишь думает — или, может, надеется? — что это зуб болит. Но ведь это же Замок, синтезатор, Дом Дверей, а Дома Дверей благотворные, сочувствующие; им полагается автоматически исцелять болезни. Допустим, с чем-то столь серьезным, как раковая опухоль, ему требуется больше времени. Не знаю... — Он покачал головой.
— Но мы знаем-таки, что его забирал тот особняк ггудднов, — напомнил ему спецагент. — Ладно, продержали его там недолго, но достаточно долго, чтобы он оказался в скверном состоянии, когда его выкинули обратно. И вообще, почему, черт возьми, отдали? Раз они, похоже, вознамерились истребить нас всех, то почему бы не избавились от бедного старины Джорджа тут же, на месте?
— Именно эти вопросы, — кивнул Джилл, — я и задавал себе.
— Так давайте выясним правду, — предложил Тарнболл. — Посмотрим на его зуб. Если дело не в нем, тогда это опухоль. И какой бы ни оказалась причина, если боль не начнет очень быстро спадать, то значит это... что-то другое. — Он почесал в затылке и нахмурился. — Это имеет смысл?
И Джилл невольно улыбнулся:
— Перестань нас разыгрывать, Джек, — предложил ему. — Мы знаем, что ты, черт возьми, намного сообразительней, чем готов признаться.
— Мы уже порядочно пробыли здесь, — забеспокоилась Анжела. — Может, нам лучше теперь вернуться.
— Еще секундочку, — остановил ее Джилл. — Но вам следует узнать и о других вещах.
— Хороших или плохих? — Стэннерсли, похоже, встревожился.
— Зависит от того, чем они обернутся, — ответил Джилл. — Но некоторые могут обернуться в нашу пользу.
Продолжать?
— В каком хочешь темпе, — заверил его Тарнболл.
— Во-первых, в то время как Сит-Баннермен действительно смотрел на нас через тот экран, он не видел того, что вне экрана. Так что, похоже, он ограничен в том, что знает о нашем местонахождении в любое конкретное время. Если нам понадобится разделиться — и нет, я не выступаю за это — ему, определенно, станет труднее засечь нас. Следующее, когда ты находился вне видимости экрана вместе с Мирандой, Джорджем и Суном, то Сит говорил о наших «трех» спутниках. Но только трех? Вас было четверо. Думаю, это была оговорка, ошибка. И такая, какую легко допустить, потому что...
— Потому что четвертый спутник — мужчина или женщина — не был нашим другом, — кивнул Стэннерсли.
— Вычеркни женщину, — отвергла Анжела. — Миранда, может, и кажется стервозной, но, поверьте мне на слово, она на сто процентов человек.
— И настоящая женщина, — добавил Тарнболл. — Ну, если дать ей шанс. — Он кашлянул и мигнул, когда заметил, что все смотрят на него. — В любом случае, она совсем не вписывается в нашу картину постороннего.
— Согласен, — кивнул Джилл. — И также, думаю, мы все здесь уверены, что и Фред не посторонний. Так что у нас остаются Кину Сун и Джордж Уэйт. Один или другой.
— Шпион? — настала очередь Анжелы задать тот же вопрос.
— Возможно, — сказал Джилл. — Если Сит не пребывал в неведении, что Кину Суна тоже забирали. А если он об этом знал, то это делает его заявление о «трех» спутниках правдой. Во всяком случае, с его точки зрения.
— Все это очень запутанно, — заметил Стэннерсли.
— Но все подлежит проверке, — сузил глаза спецагент. — Это, думаю, моя задача.
— Только когда я дам команду, — поумерил его прыть Джилл. — Но не будем пороть горячку, давай пока не станем никого «отчуждать».
— Итак, это все? — Анжела начинала нервничать.
А Джилл давным-давно научился доверять ее женской интуиции.
— Что такое, милая? — спросил он. — Что тебя беспокоит?
Она огляделась кругом, нахмурилась и ответила:
— Вероятно, все эти разговоры о шпионах. Не возникало ли у тебя такого ощущения, что за тобой кто-то следит? Словно глаза прожигают дырку у тебя в затылке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135