У хищной твари око стоячее, зеленое. Проверенным лесным приемом он выбросил вперед руку с растопыренными пальцами и, хватанув побольше воздуха, задержал дыхание, перебрасывая между собой и зверем мысленный мосток. Глазки перестали мигать – жертва замерла, оцепенев. Для верности Харр издал змеиный шип, обращающий кровь в красную ледышку – и обед можно было брать голыми руками. Он ухватил зверька за отвислую шерстку на загривке и потянул из-под куста, ухмыляясь счастливому случаю. Сейчас костерок…
И тут в каком-то десятке шагов от него раздался пронзительный заячий крик. Да не заячий, нет – детский. Заученным охотничьим движением Харр подбросил зверька, перехватывая его за задние лапки, шмякнул головой о древесный ствол – теперь, поди, не убежит! – и как был, с обвисшей тушкой в одной руке и с невынутым из ножен мечом – в другой, ринулся на вопль. Продрался с треском через ломкие заросли, вляпался в какую-то лужу – и замер в удивлении: на прошлогодней листве, возле замшелого пня боролись две девки. Одна, во всяком случае, прижимала другую к земле.
– А ну, поди прочь! – гаркнул Харр, хватая ту, что сверху, за голое плечо и отшвыривая в сторону.
Девка, даром что плечи широченные, как у мужика, оказалась на удивление легка и пролетела шага три, пока не шлепнулась прямо на четвереньки. Что-то цапнуло Харра по руке – должно, ногти. Он с удивлением поднял бровь: девка разогнулась, как пружина, приседая и готовясь к прыжку. Вот только не хватало ему бабьей потасовки!
– Не моги на меня… – начал он.
И подавился словом, на него с очень смуглого, как жареное зерно, лица злобно сверкали светло-желтые, точно отравный болотный лютик, глаза. Губы набухшие, с вывертом, поцелуешь – малиновым соком брызнут. Зубы скалятся одной ровной костью, неделенные. Страсть!
– Тронешь Мади – горло перегрызу! – свистящим шепотом пообещала бешеная девка.
– Да нужна она мне! – пожал плечами менестрель. – У меня и без вас, придурошных, забот хватает. Сама ж ее чуть не до смерти затискала!
– Хочешь сказать – тебе одной Гатиты хватило?
– Пф! – только и удостоил ее Харр.
На сапог смачно шлепнула темная капля – умудрилась-таки стерва чем-то до крови порезать. Ишь, жмет в кулаке, то ли шип терновый, то ли коготь-напалечник…
– Ты, если всерьез борониться вздумаешь, – проговорил он спокойно и наставительно, – носи с собой ножик поздоровее. Ты девка дюжая, управишься. А не управишься – я научу.
Злости на нее почему-то не получалось. Скорее удивление.
– Не он это, Махида, – послышался снизу нежный шепоток.
– Не, не я, – подтвердил Харр, не имея, впрочем представления о том, что это двух таких здоровых девок напугало. – У меня одно дело: костерок запалить да вертелок соорудить. Поможете?
– Сдурел? – оборвала его та, что звалась Махидой. – Здесь?..
– А почему не здесь?
Удобный был приемчик – вот сейчас они расслабятся, перестанут видеть в нем врага и наперебой примутся рассказывать; так он и узнает, куда его занесла судьба-недоля.
Он пошарил взглядом по земле на предмет валежника или сучьев палых, и вдруг увидел ЭТО.
Вот почему младшая закричала не своим голосом, а старшая бросилась ей рот зажимать! Третья девка лежала, уставясь в небо выколотыми глазами, и по всему – по аккуратно взрезанной одежде, прикушенному языку и отсутствию крови было видно, что ее сначала придушили, а уж потом с безответной, но еще теплой, тешились.
– Это кто ж ее так?.. – пробормотал он, не подходя, впрочем, ближе, чтобы не перетянуть на себя беду. – Тут и анделис, поди, не поможет…
– Лихолетец, кто ж еще, – зло проговорила Махида. – Щитовые уже пропил, а ножевые еще не получил. Иначе у моего порога сшивался бы, а не беззащитную посередь леса стерег.
Харр из ее слов понял далеко не все – а скорее, не понял ровным счетом ничего, но расспрашивать сразу не стал: окажешь себя несмышленым – чести не дождешься. На сапог между тем снова капнуло; видно, жара не давала крови запечься.
– Ишь, напроказила, – досадливо проговорил он, протягивая Махиде левую руку. – На-ка, залижи.
Она приняла это как должное, и ее горячие, быстролетные пальцы привычно обласкали его задубевшую кожу; меленько трепещущий язычок тоже, видно по всему, знал свое дело отменно. Так. С этой, значит, мы поладим. Ишь, на колени пала и снизу глазом своим желтушным так и зыркает, так и приманивает… Его даже в жар кинуло. Ведь пока на голубом острову гостевал, на девок только издали любовался…
Но не здесь же.
– Будет тебе, – проговорил он хрипловато, принимая руку. – И так сгодится. А теперь идти надобно, родных покликать, а то как бы мухи поганые тело не обсидели.
Над погибшей, действительно, уже роились не то мелкие стрекозы, не то длиннокрылые мухи. Он оглянулся на другую девку – та так и осталась сидеть в траве, подтянув коленки к груди и опустив голову, только чтобы не видеть страшного. Руки ее машинально вытягивали из-под куста какую-то длинную мелкодырчатую сеть.
– Дом-то далек? – спросил Харр.
– Недалек, господин. Дай-ка, приму у тебя добычу.
Махида гибким движением поднялась на ноги, высвобождая из стиснутых пальцев полуостывшую тушку. Потом нашарила в траве такую же, как у Мади, сетку – только здесь трепыхались две довольно крупные птицы – и отправила туда же Харров обед.
– Ну, пошли, что ли? – ее дружески протянутая рука предназначалась подруге, а зазывный тон и недвусмысленное круговое движение бедрами нежданному попутчику. Словно тут двор стоялый, а не лес густой, где под деревом подружка расхристанная. Ну и ну.
Харр, почесывая за ухом, глянул на тело – не прикрыть ли плащом? Потом справедливо рассудил, что плащ у него один, могут и не вернуть; девок же много и время, судя по всему, на этой дороге лихое.
– Ну, кажите путь, а то я нездешний, – кинул он по-хозяйски.
Та, что звалась кратким, но приманчивым именем Мади, поднялась наконец-то с земли и скользнула мимо него, продолжая натягивать на смуглые плечики травяную сетку. Споткнулась о его здоровенную ножищу, и он инстинктивно протянул руку, чтобы ее поддержать, но она отклонилась, как стебелек, – даже не пугливо, а чуточку высокомерно. Наверное, и губки надула. Он не прочь был бы заглянуть в ее лицо, по обе подружки уже двигались впереди него по тропинке, перепрыгивая через бугристые корни деревьев. Обе были длинноноги, как тихрианки, и стройны, точно княжеские плясуньи. Вечный странник, Харр, естественно, начал сравнение двух девушек не с чего-нибудь, а именно с походки. У Махиды лыковые плетешки грубых сандалий обрамляли шафранные пятки, основательно впечатывающиеся во влажную лесную почву; узенькие пяточки Мади, словно выточенные из кости и оплетенные алыми кожаными шнурками, и земли-то почти не касались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
И тут в каком-то десятке шагов от него раздался пронзительный заячий крик. Да не заячий, нет – детский. Заученным охотничьим движением Харр подбросил зверька, перехватывая его за задние лапки, шмякнул головой о древесный ствол – теперь, поди, не убежит! – и как был, с обвисшей тушкой в одной руке и с невынутым из ножен мечом – в другой, ринулся на вопль. Продрался с треском через ломкие заросли, вляпался в какую-то лужу – и замер в удивлении: на прошлогодней листве, возле замшелого пня боролись две девки. Одна, во всяком случае, прижимала другую к земле.
– А ну, поди прочь! – гаркнул Харр, хватая ту, что сверху, за голое плечо и отшвыривая в сторону.
Девка, даром что плечи широченные, как у мужика, оказалась на удивление легка и пролетела шага три, пока не шлепнулась прямо на четвереньки. Что-то цапнуло Харра по руке – должно, ногти. Он с удивлением поднял бровь: девка разогнулась, как пружина, приседая и готовясь к прыжку. Вот только не хватало ему бабьей потасовки!
– Не моги на меня… – начал он.
И подавился словом, на него с очень смуглого, как жареное зерно, лица злобно сверкали светло-желтые, точно отравный болотный лютик, глаза. Губы набухшие, с вывертом, поцелуешь – малиновым соком брызнут. Зубы скалятся одной ровной костью, неделенные. Страсть!
– Тронешь Мади – горло перегрызу! – свистящим шепотом пообещала бешеная девка.
– Да нужна она мне! – пожал плечами менестрель. – У меня и без вас, придурошных, забот хватает. Сама ж ее чуть не до смерти затискала!
– Хочешь сказать – тебе одной Гатиты хватило?
– Пф! – только и удостоил ее Харр.
На сапог смачно шлепнула темная капля – умудрилась-таки стерва чем-то до крови порезать. Ишь, жмет в кулаке, то ли шип терновый, то ли коготь-напалечник…
– Ты, если всерьез борониться вздумаешь, – проговорил он спокойно и наставительно, – носи с собой ножик поздоровее. Ты девка дюжая, управишься. А не управишься – я научу.
Злости на нее почему-то не получалось. Скорее удивление.
– Не он это, Махида, – послышался снизу нежный шепоток.
– Не, не я, – подтвердил Харр, не имея, впрочем представления о том, что это двух таких здоровых девок напугало. – У меня одно дело: костерок запалить да вертелок соорудить. Поможете?
– Сдурел? – оборвала его та, что звалась Махидой. – Здесь?..
– А почему не здесь?
Удобный был приемчик – вот сейчас они расслабятся, перестанут видеть в нем врага и наперебой примутся рассказывать; так он и узнает, куда его занесла судьба-недоля.
Он пошарил взглядом по земле на предмет валежника или сучьев палых, и вдруг увидел ЭТО.
Вот почему младшая закричала не своим голосом, а старшая бросилась ей рот зажимать! Третья девка лежала, уставясь в небо выколотыми глазами, и по всему – по аккуратно взрезанной одежде, прикушенному языку и отсутствию крови было видно, что ее сначала придушили, а уж потом с безответной, но еще теплой, тешились.
– Это кто ж ее так?.. – пробормотал он, не подходя, впрочем, ближе, чтобы не перетянуть на себя беду. – Тут и анделис, поди, не поможет…
– Лихолетец, кто ж еще, – зло проговорила Махида. – Щитовые уже пропил, а ножевые еще не получил. Иначе у моего порога сшивался бы, а не беззащитную посередь леса стерег.
Харр из ее слов понял далеко не все – а скорее, не понял ровным счетом ничего, но расспрашивать сразу не стал: окажешь себя несмышленым – чести не дождешься. На сапог между тем снова капнуло; видно, жара не давала крови запечься.
– Ишь, напроказила, – досадливо проговорил он, протягивая Махиде левую руку. – На-ка, залижи.
Она приняла это как должное, и ее горячие, быстролетные пальцы привычно обласкали его задубевшую кожу; меленько трепещущий язычок тоже, видно по всему, знал свое дело отменно. Так. С этой, значит, мы поладим. Ишь, на колени пала и снизу глазом своим желтушным так и зыркает, так и приманивает… Его даже в жар кинуло. Ведь пока на голубом острову гостевал, на девок только издали любовался…
Но не здесь же.
– Будет тебе, – проговорил он хрипловато, принимая руку. – И так сгодится. А теперь идти надобно, родных покликать, а то как бы мухи поганые тело не обсидели.
Над погибшей, действительно, уже роились не то мелкие стрекозы, не то длиннокрылые мухи. Он оглянулся на другую девку – та так и осталась сидеть в траве, подтянув коленки к груди и опустив голову, только чтобы не видеть страшного. Руки ее машинально вытягивали из-под куста какую-то длинную мелкодырчатую сеть.
– Дом-то далек? – спросил Харр.
– Недалек, господин. Дай-ка, приму у тебя добычу.
Махида гибким движением поднялась на ноги, высвобождая из стиснутых пальцев полуостывшую тушку. Потом нашарила в траве такую же, как у Мади, сетку – только здесь трепыхались две довольно крупные птицы – и отправила туда же Харров обед.
– Ну, пошли, что ли? – ее дружески протянутая рука предназначалась подруге, а зазывный тон и недвусмысленное круговое движение бедрами нежданному попутчику. Словно тут двор стоялый, а не лес густой, где под деревом подружка расхристанная. Ну и ну.
Харр, почесывая за ухом, глянул на тело – не прикрыть ли плащом? Потом справедливо рассудил, что плащ у него один, могут и не вернуть; девок же много и время, судя по всему, на этой дороге лихое.
– Ну, кажите путь, а то я нездешний, – кинул он по-хозяйски.
Та, что звалась кратким, но приманчивым именем Мади, поднялась наконец-то с земли и скользнула мимо него, продолжая натягивать на смуглые плечики травяную сетку. Споткнулась о его здоровенную ножищу, и он инстинктивно протянул руку, чтобы ее поддержать, но она отклонилась, как стебелек, – даже не пугливо, а чуточку высокомерно. Наверное, и губки надула. Он не прочь был бы заглянуть в ее лицо, по обе подружки уже двигались впереди него по тропинке, перепрыгивая через бугристые корни деревьев. Обе были длинноноги, как тихрианки, и стройны, точно княжеские плясуньи. Вечный странник, Харр, естественно, начал сравнение двух девушек не с чего-нибудь, а именно с походки. У Махиды лыковые плетешки грубых сандалий обрамляли шафранные пятки, основательно впечатывающиеся во влажную лесную почву; узенькие пяточки Мади, словно выточенные из кости и оплетенные алыми кожаными шнурками, и земли-то почти не касались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132