Об отце, которого всю жизнь почитал как героя и почти не знал как человека, исключая последние дни плаванья, когда граф открылся своему сыну во всем. Но вот как раз об этом всем — об истинной цели путешествия, равноценной (если не более) спасению старого друга отца, рассказывать было нельзя. Блекгарт и не рассказал.
Он замолчал. Девчонка встала.
— Это действительная причина, по которой граф Астурский явился сюда? Чтобы спасти друга?
— Да! — твердо сказал Блекгарт. Потому, что это было правдой. Частью правды, но правдой.
Девчонка закрыла глаза, словно к чему-то прислушиваясь. У Блекгарта были десятки вопросов, но он не осмелился нарушить ее сосредоточенного молчания. Трудно, ох как трудно иметь дело с человеком, когда не понимаешь ход его мысли. Тем более, если человек этот — женщина.
— Вижу, — сказала она. — Да, ты прав, это амулет Астазии. Ему семьсот шестьдесят четыре года…
— Но ведь столько твоя мать…
— Это было семьдесят вторая Астазия, моя мать — сто пятьдесят девятая… — словно отмахивая от комара ответила девочка, сделав жест, чтобы он не отвлекал.
Блекгарт пытался подсчитать в уме, сколько же Астазий было на острове с момента создания амулета и по скольку ж лет они живут (он не удивился бы никаким результатам), но тут же сбился со счета.
— Все! — вдруг выдохнула она. — Амулет друга твоего отца, как и тот, что на твоем отце, вновь наполнился силой. А теперь скажи — если твой отец узнает, что друг спасен, он повернет назад?
— Нет! — не задумываясь ответил Блекгарт.
— Почему нет? Ведь теперь ему незачем вступать в смертельный поединок?
— Именно потому, что поединок смертельный и он так близок к цели, до которой доходили не многие, он и не повернет.
Не говорить же ей об истинной цели графа Астурского, Блистательного Эксперта ордена, имени не имеющего?
— Другого ответа я от тебя и не ждала! — рассмеялась девочка.
— Так это… — Блекгарт злился сам на себя, что соображает слишком медленно, — рыцарь Найжел уже в своем человеческом облике?
— Пока — нет.
— Почему? — глупо переспросил Блекгарт. И еще больше разозлился. Собственно, вопрос-то как раз не глупый, да вот с интонацией подкачал.
Слишком о многом ему хотелось спросить: и том, как там сейчас отец, начался ли уже поединок; и о том, откуда взялся этот остров, почему на нем живет странная отшельница Астазия, что скрывается за всем этим, какие тайны хранит суровый остров. Сотни «почему?», не одно.
— Да потому, что друг твоего отца еще не знает об этом, — ответила девчушка.
— Как только он подумает, что хочет сменить свой нынешний облик на человечий, так амулет сразу и отреагирует.
— Так надо сказать ему об этом! — воскликнул юноша. — Пойду, сообщу ему! — Мысленно он уже мчался к берегу и вскакивал в шлюпку, чтобы добраться до флагмана, где стояла золоченая бочка с зачарованной рыбой. — Ты не… Ты не против, если я пойду? Ты еще о чем-то хотела спросить? Или сказать?
— Да нет, я все выяснила. Иди, торопись. Только…
— Только что? — остановил он начатое было движение.
— Только я хотела позвать тебя посмотреть на поединок твоего отца с последним противником — самым сильным и отважным рыцарем в мире! Твой отец уже подходит к месту.
Юный рыцарь набрал полную грудь возмущения, но сдержался, выдохнул.
Она явно издевалась над ним, изучая его реакцию. Блекгарт подумал, что если она действительно станет его сестрой, то когда-нибудь, на правах старшего брата, он от души отшлепает ее по попке!
— Я смогу ему помочь? — стараясь говорить как можно спокойнее, спросил он.
— Однозначно — нет.
— Тогда зачем ты меня зовешь?
— Чтобы ты мог рассказать потомкам о героической кончине их предка, если граф погибнет. Или всем об его успехе — ведь Теня-то у него больше нет, рассказать некому.
Девчонка, оказывается, знала об отце значительно больше, чем прикидывалась.
Поиграть с ним в кошки-мышки решила… Но сила (не физическая, естественно) на ее стороне…
— Так ты идешь? Или боишься?
— А вот этого говорить не стоило, сестрица, — вдруг почувствовал себя старшим Блекгарт. — Рыцаря на «слабо» не возьмешь. Я иду, но вовсе не потому, что мне важно, что ты сейчас обо мне подумаешь.
— А если я обращусь во многоглавого монстра и сожру тебя?
Блекгарт вдруг понял, что она произнесла именно те слова, которые пришли ему в голову, когда он только увидел ее.
— Тогда я буду сражаться, — уже совершенно спокойным и даже веселым тоном ответил он. — Идем быстрее!
Он направился ко входу в пещеру, у которого жгли костры караульные.
— Куда ты? — насмешливо остановила его еще нерожденная Астазия. — Вот же, так короче.
Блекгарт обернулся. В монолите серой скалы красовался ровный, нерукотворный (но и не природный) проход.
Блекгарт вздохнул, воздел очи к небесам, словно говоря: «Терпению моему нет границ, переживу и это!»и направился за девочкой, бесстрашно ступив в чародейский коридор.
Он был убежден в безграничной чародейской силе этого существа, называющего себя его будущей сестрой. Если б он знал, что несмотря на всю силу магии, принадлежащую не ей, она всего лишь ребенок, он может подумал бы — стоит ли следовать за ней к центру острова, на пути к которому сложил голову не один герой.
Эта соплюшка даже не заметила внимательного взгляда, следившего за ними из-за кустов, и не озаботилась закрыть за собой проход!
Казалось бы давно забытые приключения, улетучившиеся из памяти как пар из котла, лишь осевшие сухими строчками в книгах Теней, вдруг сослужили для графа Астурского неоценимую службу. Только применимо ли здесь слово «вдруг»? Он, возможно, и сам не всегда отдавая себе в этом отчета, всю жизнь готовил себя именно для этого, самого важного события. Он приближался к заветной цели.
Он чувствовал, что она очень близка — может быть за следующим поворотом. Он не ждал, что все само упадет ему в руки, он готов был выгрызать победу зубами.
Поход к центру острова, являющегося тайным центром мира, ибо связывал его с иномирьем, начался трагично и скупо: граф, не пройдя и полутора тысяч шагов услышал за спиной сдавленный стон и глухой звук. Оборачиваясь, он был готов ко всему, только не к этому. Его Тень лежал бездыханный, сердце не билось. И никаких внешних проявлений опасности — ни тебе падающих потолков, ни ядовитых тварей… Лишь усеянная костями несбывшихся героев земля туннеля говорила об опасности самого места.
Другой бы счел это случайностью, граф — знамением. Дорога назад, к прежней жизни была закрыта. Он должен идти вперед. И дойти, чтобы гибель Теня не была напрасной.
Конечно, можно было говорить, что Тень уже не молод, что страшно все же идти по полному опасностей туннелю, тусклый свет в котором, казалось, источают сами стены, что сердце не выдержало напряжения предстоящего ужаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Он замолчал. Девчонка встала.
— Это действительная причина, по которой граф Астурский явился сюда? Чтобы спасти друга?
— Да! — твердо сказал Блекгарт. Потому, что это было правдой. Частью правды, но правдой.
Девчонка закрыла глаза, словно к чему-то прислушиваясь. У Блекгарта были десятки вопросов, но он не осмелился нарушить ее сосредоточенного молчания. Трудно, ох как трудно иметь дело с человеком, когда не понимаешь ход его мысли. Тем более, если человек этот — женщина.
— Вижу, — сказала она. — Да, ты прав, это амулет Астазии. Ему семьсот шестьдесят четыре года…
— Но ведь столько твоя мать…
— Это было семьдесят вторая Астазия, моя мать — сто пятьдесят девятая… — словно отмахивая от комара ответила девочка, сделав жест, чтобы он не отвлекал.
Блекгарт пытался подсчитать в уме, сколько же Астазий было на острове с момента создания амулета и по скольку ж лет они живут (он не удивился бы никаким результатам), но тут же сбился со счета.
— Все! — вдруг выдохнула она. — Амулет друга твоего отца, как и тот, что на твоем отце, вновь наполнился силой. А теперь скажи — если твой отец узнает, что друг спасен, он повернет назад?
— Нет! — не задумываясь ответил Блекгарт.
— Почему нет? Ведь теперь ему незачем вступать в смертельный поединок?
— Именно потому, что поединок смертельный и он так близок к цели, до которой доходили не многие, он и не повернет.
Не говорить же ей об истинной цели графа Астурского, Блистательного Эксперта ордена, имени не имеющего?
— Другого ответа я от тебя и не ждала! — рассмеялась девочка.
— Так это… — Блекгарт злился сам на себя, что соображает слишком медленно, — рыцарь Найжел уже в своем человеческом облике?
— Пока — нет.
— Почему? — глупо переспросил Блекгарт. И еще больше разозлился. Собственно, вопрос-то как раз не глупый, да вот с интонацией подкачал.
Слишком о многом ему хотелось спросить: и том, как там сейчас отец, начался ли уже поединок; и о том, откуда взялся этот остров, почему на нем живет странная отшельница Астазия, что скрывается за всем этим, какие тайны хранит суровый остров. Сотни «почему?», не одно.
— Да потому, что друг твоего отца еще не знает об этом, — ответила девчушка.
— Как только он подумает, что хочет сменить свой нынешний облик на человечий, так амулет сразу и отреагирует.
— Так надо сказать ему об этом! — воскликнул юноша. — Пойду, сообщу ему! — Мысленно он уже мчался к берегу и вскакивал в шлюпку, чтобы добраться до флагмана, где стояла золоченая бочка с зачарованной рыбой. — Ты не… Ты не против, если я пойду? Ты еще о чем-то хотела спросить? Или сказать?
— Да нет, я все выяснила. Иди, торопись. Только…
— Только что? — остановил он начатое было движение.
— Только я хотела позвать тебя посмотреть на поединок твоего отца с последним противником — самым сильным и отважным рыцарем в мире! Твой отец уже подходит к месту.
Юный рыцарь набрал полную грудь возмущения, но сдержался, выдохнул.
Она явно издевалась над ним, изучая его реакцию. Блекгарт подумал, что если она действительно станет его сестрой, то когда-нибудь, на правах старшего брата, он от души отшлепает ее по попке!
— Я смогу ему помочь? — стараясь говорить как можно спокойнее, спросил он.
— Однозначно — нет.
— Тогда зачем ты меня зовешь?
— Чтобы ты мог рассказать потомкам о героической кончине их предка, если граф погибнет. Или всем об его успехе — ведь Теня-то у него больше нет, рассказать некому.
Девчонка, оказывается, знала об отце значительно больше, чем прикидывалась.
Поиграть с ним в кошки-мышки решила… Но сила (не физическая, естественно) на ее стороне…
— Так ты идешь? Или боишься?
— А вот этого говорить не стоило, сестрица, — вдруг почувствовал себя старшим Блекгарт. — Рыцаря на «слабо» не возьмешь. Я иду, но вовсе не потому, что мне важно, что ты сейчас обо мне подумаешь.
— А если я обращусь во многоглавого монстра и сожру тебя?
Блекгарт вдруг понял, что она произнесла именно те слова, которые пришли ему в голову, когда он только увидел ее.
— Тогда я буду сражаться, — уже совершенно спокойным и даже веселым тоном ответил он. — Идем быстрее!
Он направился ко входу в пещеру, у которого жгли костры караульные.
— Куда ты? — насмешливо остановила его еще нерожденная Астазия. — Вот же, так короче.
Блекгарт обернулся. В монолите серой скалы красовался ровный, нерукотворный (но и не природный) проход.
Блекгарт вздохнул, воздел очи к небесам, словно говоря: «Терпению моему нет границ, переживу и это!»и направился за девочкой, бесстрашно ступив в чародейский коридор.
Он был убежден в безграничной чародейской силе этого существа, называющего себя его будущей сестрой. Если б он знал, что несмотря на всю силу магии, принадлежащую не ей, она всего лишь ребенок, он может подумал бы — стоит ли следовать за ней к центру острова, на пути к которому сложил голову не один герой.
Эта соплюшка даже не заметила внимательного взгляда, следившего за ними из-за кустов, и не озаботилась закрыть за собой проход!
Казалось бы давно забытые приключения, улетучившиеся из памяти как пар из котла, лишь осевшие сухими строчками в книгах Теней, вдруг сослужили для графа Астурского неоценимую службу. Только применимо ли здесь слово «вдруг»? Он, возможно, и сам не всегда отдавая себе в этом отчета, всю жизнь готовил себя именно для этого, самого важного события. Он приближался к заветной цели.
Он чувствовал, что она очень близка — может быть за следующим поворотом. Он не ждал, что все само упадет ему в руки, он готов был выгрызать победу зубами.
Поход к центру острова, являющегося тайным центром мира, ибо связывал его с иномирьем, начался трагично и скупо: граф, не пройдя и полутора тысяч шагов услышал за спиной сдавленный стон и глухой звук. Оборачиваясь, он был готов ко всему, только не к этому. Его Тень лежал бездыханный, сердце не билось. И никаких внешних проявлений опасности — ни тебе падающих потолков, ни ядовитых тварей… Лишь усеянная костями несбывшихся героев земля туннеля говорила об опасности самого места.
Другой бы счел это случайностью, граф — знамением. Дорога назад, к прежней жизни была закрыта. Он должен идти вперед. И дойти, чтобы гибель Теня не была напрасной.
Конечно, можно было говорить, что Тень уже не молод, что страшно все же идти по полному опасностей туннелю, тусклый свет в котором, казалось, источают сами стены, что сердце не выдержало напряжения предстоящего ужаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73