Она поднялась и как бы
встала в позу. Все разговоры быстро утихли, даже беседа Брюса и Лили. Лицо
и голос Каби более не были напряжены, как прежде, но и спокойствия в них
не было.
- О, критяне! Горе! Горе! Весть печальную несу я. Критским женам
подражая, Ты снеси ее достойно! Развернув свое орудье, Уловила я тотчас же
шорох камышей прибрежных. Мы втроем к стене метнулись И беспомощно
следили, Как орудье наше тает в тепловом луче змеином! Осознав, что в
западне мы, Вас я вызвала тотчас же.
Не понимаю, как у нее это получается, но факт остается фактом - Каби
умудряется говорить стихами и по-английски, когда ей представляется, что
она должна сообщить нечто важное. При этом ей почти не нужно времени для
подготовки.
Бур утверждает, что все древние облекали свои мысли в рифмованные
строфы так же непринужденно, как мы произносим отдельное слово, но я не
вполне уверена в уровне Виксбургской филологии. Хотя с чего бы мне
удивляться таким вещам, если вот сейчас прямо передо мной Каби вовсю
вещает в стихах.
- Я надеялась, однако, погубить суда дорийцев, Захватив у Змей
оружье. Мы с друзьями в тыл зашли к ним, - Пусть сатир и лунный житель по
рождению мужчины - Силы духа им хватило, чтобы следовать за мной. Вскоре
мы нашли засаду. Это Змеи; но обличье И доспехи у критян они украли!
Тут поднялся негодующий ропот, потому что у наших головорезов,
бьющихся в Войне Перемен, есть свой кодекс чести, как мне говорили
Солдаты. Правда, я развлекательница, и мне не стоит говорить, что я об
этом думаю.
- Тут же нас они узрели, - текла речь Каби. - Смертоносный залп
раздался. Словно воющее пламя, Их лучи средь нас метались, И лунянин
потерял свое щупальце, сражаясь За тебя, Богиня Крита. Попытались мы
укрыться За холмом крутым песчаным, Уводя погоню к морю. Что открылось
нашим взорам! Корабли критян тонули иль еще горели в море Погребальными
кострами. Вновь дорийцы нас повергли! Змеи в том им помогали, Скрывшись
под чужой личиной.
- Вкруг тех остовов горящих Черные суда сновали, Как навозные жуки
над своей гниющей тризной, Но на сей раз их добычей Стали критские герои.
Взморье тихое залИто было солнцем в час заката, Но тревожно дуновенье было
Бури Перемен! Глубоко внутри меня Измененья нарастали. Раздвоение сознанья
с ужасом я ощутила; Вкруг меня тугой петлею жизни линия свивалась; на
руке, что меч сжимала, родинка вдруг появилась... О, Трехликая Богиня!..
Голос Каби задрожал и Сид протянул к ней руку, пытаясь успокоить, но
она вновь собралась с духом.
- О Богиня, дай мне силы Рассказать все, что свершилось. Мы
спустились в волны моря, Чтоб на дне спастись от смерти. Но едва нырнуть
успели, Как лучи тепла мелькнули, Превратив прохладный сумрак В белый и
ревущий Тартар. Но, я помню, вам сказала, что нажать успела "вызов"; И
внезапно Дверь явилась, Глубоко во мраке моря. Как испуганные рыбки Рвутся
к выходу из сети, Так и мы в нее влетели, И поток воды за нами.
Когда-то на чикагском Золотом пляже Дэйв показывал мне, как работают
ловцы жемчуга; вспомнив это, я поняла ощущения Каби при виде Двери,
открывшейся в темной глубине.
- То был Хаос - на мгновенье. Дверь захлопнулась за нами. Вовремя
пришло спасенье! Там куда было теснее, чем на Станции у Сида. Обитал там
лишь волшебник, Старый лысый Бенсон-Картер. Он избавил от воды нас И
сообщил о нас он Центру. Мы устроились как дома в Экспресс-комнате уютной.
Разложил скафандр свой Илли, чтобы тот обсох немного. Но коротким был наш
отдых. Мы взглянули на Хранитель. Он сверкал, переливаясь, изменяясь,
расплавляясь! И лишь только Бенсон-Картер прикоснулся, Как без чувств упал
он навзничь - Смерть таилась там, коварна... Пустота стала сгущаться,
Подступая все теснее; Вас на помощь я позвала, Не теряя даром время.
Она перевела дыхание.
- Осознать я не успела, Что так вкрадчиво вползало В нашу комнату;
однако Мысль пришла, что это змеи Грязный ход свой проложили к Станциям
уединенным, паутинку ту нащупав, Что сквозь космос нас связала...
Все молчали в оцепенении. Такая реакция была естественной: оказалось,
на нас могли напасть в святая святых - нашем жилище, и я видела, что все
восприняли это так же болезненно, как и я. Может быть, за исключением
Брюса и Лили, которые все еще держались за руки и обменивались нежными
взорами. Я решила, что они относятся к той категории людей, которых
опасность делает смелыми, в отличие от меня. Я-то начинаю бояться сразу за
двоих.
Каби продолжала:
- Вижу, поняли вы чувства Те, что нас обуревали, - Если б только мы
сумели, Связи с миром мы прервали; Интроверсия могла бы Оградить нас от
вторженья. Но к Хранителю, однако, не могли мы подступиться -
Раскалившись, он предстал нам Грудой огненных шаров! Так сидели мы,
прижавшись, Тесной кучкой, ожидая, что вот-вот Пустота вкруг нас
сомкнется! Между тем я продолжала вызывать вас...
Я изо всех сил зажмурила глаза, но только лучше увидела их троих и
сжимающуюся вокруг них Пустоту. (Ну, а наш-то еще работает? Да, Биби
Мириам.) То ли поэзия виновата, то ли нет, но рассказ этот меня потряс.
- Бенсон-Картер, умирая, Тоже думал он, что это - все Змеиные
проделки. И он знал, что смерть все ближе, Так что шепотом чуть слышным,
Рассказал мне, что должны мы, Не нарушив ни на йоту, Семь голов нажать у
смерти, Твердо помня о порядке: От замка по ходу солнца, Один, три, пять,
шесть, два, четыре, Семь; и после остается полчаса на все, не боле. Как
нажмешь все семь ты кнопок, Больше к ним не прикасайся, Лишь спеши
убраться дальше, Не давай себе поблажки.
Тут я ничего не поняла и не было признаков, что хоть кому-нибудь было
понятно; впрочем, Брюс что-то шептал Лили. Я вспомнила, что видела черепа,
инкрустированные на бронзовом сундуке. Я глянула на Илли и тот
утвердительно шевельнул одним щупальцем и слегка развел в стороны два
других, желая показать, что да, Бенсон-Картер действительно говорил что-то
в этом роде, но он, Илли, мало что в этом смыслит.
- Но и многое другое прошептал он перед смертью, - продолжала Каби. -
Все секретные приказы, Потому что не за нами, чтоб спасти нас, он был
послан, А свое, в строжайшей тайне, выполнял, когда услышал Мой отчаянный
призыв. Сид, к тебе он так стремился, Чтоб троих гусар, всех в черном,
Демонов со знаком смерти, Взять с собою, лишь дождавшись Совпаденья ритмов
Станции с Вселенной - А затем попасть в Египет, В ту эпоху, когда Цезарь,
уж последний, Правил Римом обреченным. Мы должны вмешаться в битву Возле
города, что назван АлексАндрией Фракийской, Изменить весь ход той битвы, В
клочья разорвав презренных Змей и прихвостней змеиных!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
встала в позу. Все разговоры быстро утихли, даже беседа Брюса и Лили. Лицо
и голос Каби более не были напряжены, как прежде, но и спокойствия в них
не было.
- О, критяне! Горе! Горе! Весть печальную несу я. Критским женам
подражая, Ты снеси ее достойно! Развернув свое орудье, Уловила я тотчас же
шорох камышей прибрежных. Мы втроем к стене метнулись И беспомощно
следили, Как орудье наше тает в тепловом луче змеином! Осознав, что в
западне мы, Вас я вызвала тотчас же.
Не понимаю, как у нее это получается, но факт остается фактом - Каби
умудряется говорить стихами и по-английски, когда ей представляется, что
она должна сообщить нечто важное. При этом ей почти не нужно времени для
подготовки.
Бур утверждает, что все древние облекали свои мысли в рифмованные
строфы так же непринужденно, как мы произносим отдельное слово, но я не
вполне уверена в уровне Виксбургской филологии. Хотя с чего бы мне
удивляться таким вещам, если вот сейчас прямо передо мной Каби вовсю
вещает в стихах.
- Я надеялась, однако, погубить суда дорийцев, Захватив у Змей
оружье. Мы с друзьями в тыл зашли к ним, - Пусть сатир и лунный житель по
рождению мужчины - Силы духа им хватило, чтобы следовать за мной. Вскоре
мы нашли засаду. Это Змеи; но обличье И доспехи у критян они украли!
Тут поднялся негодующий ропот, потому что у наших головорезов,
бьющихся в Войне Перемен, есть свой кодекс чести, как мне говорили
Солдаты. Правда, я развлекательница, и мне не стоит говорить, что я об
этом думаю.
- Тут же нас они узрели, - текла речь Каби. - Смертоносный залп
раздался. Словно воющее пламя, Их лучи средь нас метались, И лунянин
потерял свое щупальце, сражаясь За тебя, Богиня Крита. Попытались мы
укрыться За холмом крутым песчаным, Уводя погоню к морю. Что открылось
нашим взорам! Корабли критян тонули иль еще горели в море Погребальными
кострами. Вновь дорийцы нас повергли! Змеи в том им помогали, Скрывшись
под чужой личиной.
- Вкруг тех остовов горящих Черные суда сновали, Как навозные жуки
над своей гниющей тризной, Но на сей раз их добычей Стали критские герои.
Взморье тихое залИто было солнцем в час заката, Но тревожно дуновенье было
Бури Перемен! Глубоко внутри меня Измененья нарастали. Раздвоение сознанья
с ужасом я ощутила; Вкруг меня тугой петлею жизни линия свивалась; на
руке, что меч сжимала, родинка вдруг появилась... О, Трехликая Богиня!..
Голос Каби задрожал и Сид протянул к ней руку, пытаясь успокоить, но
она вновь собралась с духом.
- О Богиня, дай мне силы Рассказать все, что свершилось. Мы
спустились в волны моря, Чтоб на дне спастись от смерти. Но едва нырнуть
успели, Как лучи тепла мелькнули, Превратив прохладный сумрак В белый и
ревущий Тартар. Но, я помню, вам сказала, что нажать успела "вызов"; И
внезапно Дверь явилась, Глубоко во мраке моря. Как испуганные рыбки Рвутся
к выходу из сети, Так и мы в нее влетели, И поток воды за нами.
Когда-то на чикагском Золотом пляже Дэйв показывал мне, как работают
ловцы жемчуга; вспомнив это, я поняла ощущения Каби при виде Двери,
открывшейся в темной глубине.
- То был Хаос - на мгновенье. Дверь захлопнулась за нами. Вовремя
пришло спасенье! Там куда было теснее, чем на Станции у Сида. Обитал там
лишь волшебник, Старый лысый Бенсон-Картер. Он избавил от воды нас И
сообщил о нас он Центру. Мы устроились как дома в Экспресс-комнате уютной.
Разложил скафандр свой Илли, чтобы тот обсох немного. Но коротким был наш
отдых. Мы взглянули на Хранитель. Он сверкал, переливаясь, изменяясь,
расплавляясь! И лишь только Бенсон-Картер прикоснулся, Как без чувств упал
он навзничь - Смерть таилась там, коварна... Пустота стала сгущаться,
Подступая все теснее; Вас на помощь я позвала, Не теряя даром время.
Она перевела дыхание.
- Осознать я не успела, Что так вкрадчиво вползало В нашу комнату;
однако Мысль пришла, что это змеи Грязный ход свой проложили к Станциям
уединенным, паутинку ту нащупав, Что сквозь космос нас связала...
Все молчали в оцепенении. Такая реакция была естественной: оказалось,
на нас могли напасть в святая святых - нашем жилище, и я видела, что все
восприняли это так же болезненно, как и я. Может быть, за исключением
Брюса и Лили, которые все еще держались за руки и обменивались нежными
взорами. Я решила, что они относятся к той категории людей, которых
опасность делает смелыми, в отличие от меня. Я-то начинаю бояться сразу за
двоих.
Каби продолжала:
- Вижу, поняли вы чувства Те, что нас обуревали, - Если б только мы
сумели, Связи с миром мы прервали; Интроверсия могла бы Оградить нас от
вторженья. Но к Хранителю, однако, не могли мы подступиться -
Раскалившись, он предстал нам Грудой огненных шаров! Так сидели мы,
прижавшись, Тесной кучкой, ожидая, что вот-вот Пустота вкруг нас
сомкнется! Между тем я продолжала вызывать вас...
Я изо всех сил зажмурила глаза, но только лучше увидела их троих и
сжимающуюся вокруг них Пустоту. (Ну, а наш-то еще работает? Да, Биби
Мириам.) То ли поэзия виновата, то ли нет, но рассказ этот меня потряс.
- Бенсон-Картер, умирая, Тоже думал он, что это - все Змеиные
проделки. И он знал, что смерть все ближе, Так что шепотом чуть слышным,
Рассказал мне, что должны мы, Не нарушив ни на йоту, Семь голов нажать у
смерти, Твердо помня о порядке: От замка по ходу солнца, Один, три, пять,
шесть, два, четыре, Семь; и после остается полчаса на все, не боле. Как
нажмешь все семь ты кнопок, Больше к ним не прикасайся, Лишь спеши
убраться дальше, Не давай себе поблажки.
Тут я ничего не поняла и не было признаков, что хоть кому-нибудь было
понятно; впрочем, Брюс что-то шептал Лили. Я вспомнила, что видела черепа,
инкрустированные на бронзовом сундуке. Я глянула на Илли и тот
утвердительно шевельнул одним щупальцем и слегка развел в стороны два
других, желая показать, что да, Бенсон-Картер действительно говорил что-то
в этом роде, но он, Илли, мало что в этом смыслит.
- Но и многое другое прошептал он перед смертью, - продолжала Каби. -
Все секретные приказы, Потому что не за нами, чтоб спасти нас, он был
послан, А свое, в строжайшей тайне, выполнял, когда услышал Мой отчаянный
призыв. Сид, к тебе он так стремился, Чтоб троих гусар, всех в черном,
Демонов со знаком смерти, Взять с собою, лишь дождавшись Совпаденья ритмов
Станции с Вселенной - А затем попасть в Египет, В ту эпоху, когда Цезарь,
уж последний, Правил Римом обреченным. Мы должны вмешаться в битву Возле
города, что назван АлексАндрией Фракийской, Изменить весь ход той битвы, В
клочья разорвав презренных Змей и прихвостней змеиных!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37