– С тобой все в порядке?
– Ты разговаривала с матерью?
– Да, она позвонила нам. И Дэвид тоже. Что происходит?
Из всех моих родных и знакомых разговор с Джанис представляется мне самым легким. Даже легче, чем с Джуди. Интерес моей невестки к тем или иным событиям никогда не основывается на простом любопытстве или желании высказать порицание. Разговор с ней будет для меня хорошим опытом перед разговорами с остальными родственниками.
– Я попросила у Дэвида развод.
– Ты не против, если я спрошу почему? Вернее, мне хотелось бы знать об этом, даже если ты против, – говорит она. Я слышу приглушенный голос: – Помолчи. Это я Сэм утихомириваю, а не тебя, Лиз. Так скажи все-таки, что у тебя там происходит.
Во время нашего разговора я хожу по кухне. Прижимаю трубку к уху плечом. Я наливаю себе еще чашку безкофеинового кофе в белую керамическую кружку с рельефным букетиком фиалок. Я говорю ей какие-то общие фразы о том, что мы с Дэвидом вообще редко видимся, что он весь погружен в дела и у нас не осталось ничего общего. Чепуха, вздор, занудство.
– Может, у Дэвида появился кто-то на стороне? – спрашивает она.
Я делаю глубокий вдох.
– У него – нет. А у меня – да. – Лучше уж выдать все разом. – И я беременна.
Помолчав, она говорит:
– Вот это да! Погоди, я позову Бена. – Я слышу ее краткий отчет моему брату, когда она передает ему трубку.
– Ох, сестренка, тебе удалось потрясти нашу семейку. Что там у тебя произошло?
После моего рассказа он спрашивает:
– Ты счастлива?
Как бы мне хотелось обнять его – за то, что он задал мне этот вопрос.
– Я не знаю.
– Ты не знаешь? – его голос звучит потрясенно.
– Мне еще надо разобраться с массой проблем. К примеру, поговорить с матерью.
На эти слова он реагирует громким вздохом. Но я также говорю ему, что знаю, что по-настоящему счастлива в том, что касается Питера и ребенка.
– Можно нам навестить тебя? – спрашивает Бен. Он проговаривает мой новый адрес и телефон, чтобы Джанис записала их.
– Не говори Дэвиду, – запоздало добавляю я.
– Как скажешь, сестренка. А если серьезно, то мы с Джанис будем на твоей стороне, как бы ты ни решила. Я в тебя очень верю. – И в заключение он говорит: – Желаю удачи с матерью.
– В нашей семье никогда не было разводов, – заявляет мать, едва услышав мое приветствие. – Элизабет-Энн, ты подумала, что скажут люди? – Она называет меня полным именем, только когда бывает ужасно сердита на меня: «Элизабет-Энн, я же велела тебе прибрать в комнате».
Лучше не отвечать на вопрос о том, что подумают люди.
– Есть еще кое-что. Я ушла от него к другому мужчине, и у меня будет ребенок, девочка. Она от Питера, а не от Дэвида. – Нет необходимости делиться имеющимися у меня ничтожными процентами сомнений.
За молчанием последовали всхлипывания матери.
– Я слишком расстроена, чтобы говорить сейчас с тобой, Элизабет-Энн.
Телефон отключается. Я подкидываю очередную порцию поленьев в печку.
Прежде чем я успеваю сделать самый ужасный звонок, телефон звонит сам. На сей раз это тетушка Энн.
– Не сердись на Бена, но я сказала ему, что если он не даст мне твой номер, я приеду к вам на север и хорошенько вздую его, – говорит она. – Я была уверена, что ты позвонила ему до нас.
– Отлично, – говорю я.
– Не волнуйся, Лиззи, – советует она так же, как советовала когда-то не волноваться о том, что меня не пригласят на школьный бал или возьмут лишь в команду запасных участников парадной команды. – Все будет хорошо. Ты счастлива?
– Он замечательный, – говорю я.
– Отлично, а остальное не имеет значения, – говорит она.
– Тетушка Энн, вы смотрели вчера вечером серию «Бостонского копа»?
– Ты же знаешь, я всегда их смотрю. Смотреть передачи бостонского телевидения лучше, чем путешествовать по родным краям. И дешевле к тому же. Твоей матери они не нравятся. Говорит, что они навевают ей тоску по дому.
– Питер участвовал в ней.
– Кого он играл? – спрашивает она.
– Горошка, который продавал кофе, – говорю я.
– Твой новый молодой человек актер? Он очень мил. Так мне показалось на первый взгляд.
Они уже имели достаточно потрясений, поэтому я решила не упоминать пока о молодости моего молодого человека.
– Нет, он не актер. На самом деле он владелец этого киоска. Он одевается в костюм горошка в качестве рекламы.
– Как интересно. Должно быть, у него богатое воображение. – Тетушка молчит. Я почти слышу, о чем она думает. Наконец она говорит: – Мне не следовало бы говорить этого…
– …Это никогда не останавливало тебя прежде, – замечаю я.
– Верно, ты слишком хорошо меня знаешь. Мне думается, будет забавно, если вы с Дэвидом вновь сойдетесь, но, честно говоря, я всегда считала твоего мужа мороженой рыбой. Лиззи, деточка, поступай, пожалуйста, так, как будет лучше тебе и моей будущей внучатой племяннице.
– Спасибо, – говорю я.
– Я люблю тебя, – добавляет она. – И не волнуйся, я наставлю твою мать на путь истинный.
Примерно за год до этого моей тете уже удалось однажды умиротворить мою мать. Я надеюсь на нее и в дальнейшем, но сомнения все-таки остаются.
Осознав, что с Дэвидом мне хочется общаться меньше всего, я звоню Джилл, выдирая ее из объятий сна. Я забыла не только о разнице во времени, но и о том, какой ворчливой она бывает по утрам.
– Я должна сообщить тебе кое-что, упредив всех наших остальных родственников, – говорю я и излагаю только самое существенное. Она определенно не из тех, кому захочется узнать, счастлива ли я.
– Значит, моя сестра в сорок лет станет матерью-одиночкой, – говорит она.
– Сорок мне исполнится только в следующем месяце, и я пока еще замужем. Правда, не за отцом моего ребенка.
– С чего это ты стала такой бойкой на язык? – спрашивает она.
Мы еще немного поговорили. Слова типа «аморально», «измена», «прелюбодеяние», «неверность», «обман» проплывали по телефонной линии. Мы холодно прощаемся. Учитывая ее собственное положение, я понимаю, почему она сердится на меня.
Звонок сестре оказался хорошей разминкой перед беседой с Дэвидом. Дрожащими руками я набираю его рабочий телефон. Из мирного щебета Сильвии я поняла, что он ничего ей не сказал. Она переключает меня на его телефон, и я прослушиваю два популярных шлягера: «Не стоит отвечать» и «Я улетаю на самолете». Интересно, почему заменили классическую музыку?
– Нам надо поговорить, – говорю я, когда он берет трубку. Он не замечает, что я не поздоровалась с ним.
– Приходи домой. Поговорим вечером, – предлагает он.
– Я не приду домой. Давай встретимся во время ланча.
Он соглашается без контрпредложений.
– В «Дарах моря»? – спрашиваю я.
– В «Мирабели», – говорит он.
Пусть будет «Мирабель». Я отдаю ему этот раунд в нашей тихой войне. Ресторан важен только тем, что он представляет собой нейтральную территорию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69