В ответ на ее обращение раздается взволнованный смех.
До того, как мы начнем обсуждать методы борьбы с Бейкером, мне хочется прояснить один вопрос.
– К кому из вас в колледже приставали преподаватели?
Подняли руки шестеро женщин.
– А ко мне тоже на старшем курсе приставали преподаватели, только один из них был мужик. Помню, мне это также не понравилось, – заявляет Фред.
Всем своим видом и манерой поведения он напоминает Алана Алда из старого фильма «Военный полевой госпиталь», но именно того молодого, а не сегодняшнего Алана Алда. Если жена уйдет от Фреда, то к нему выстроится очередь из соискательниц, мечтающих занять ее место.
– А мне из-за этого пришлось перейти в другой колледж, – говорит Марси. – Я думала, что это настоящая любовь, но потом вдруг обнаружила, что я была студенткой одного семестра. Как партнер на месяц во время отпуска. – Она разглядывает свои пальцы. – Тот подлец был моей первой любовью.
Помощник официантки привозит телевизор на высокой стойке с колесиками. Мы включаем новости Пятого канала. Ведущая Натали Якобсон говорит, глядя в камеру:
– Сегодня студентки Фенвейского колледжа, не согласные с тем, что руководство поддерживает профессора Генри Самнера, провели акцию протеста. Майкл Лакки побывал на месте событий.
Камера дает панораму железного забора и характерного протестующего гудения – подарок выпуска 1951 года. Мы видим студенческие плакаты и направляющуюся ко мне Аманду.
3аключительный комментарий Лакки звучит гораздо мягче, чем во время съемки.
– Я выгляжу ужасно толстой, – говорю я.
– По телевизору все выглядят более толстыми, чем в жизни, – говорит Боб. Он преподает курс телевидения.
Далее в новостях рассказывается о возможном увеличении налогов за пользование шоссейными дорогами. Марси выключает телевизор.
Опаздывая как обычно, влетает Тина и с шумом швыряет на стол свои книги. У нее такой длиннющий шарф, что в него можно закутаться, как в плед.
– Я только что выслушала доклад одного из моих агентов. Уиттиер и Бейкер имели сегодня днем что-то вроде грандиозного сражения по поводу возобновления контрактов.
– Что еще тебе доложили? – спрашивает Боб.
– Ну, они вроде как выгнали всех за пределы слышимости и закрылись в кабинете, поэтому мой источник не мог расслышать всех подробностей этой яростной схватки. По-моему, в итоге выгонят всех, кто поддерживает Мелиссу.
Все опять заговорили одновременно. Я улавливаю лишь несколько замечаний.
– Они не могут так поступить.
– Слава богу, преподавателей везде не хватает.
– В «Макдоналдсах» платят довольно неплохо.
– Гораздо больше, чем я получаю за лекции.
Все эти замечания справедливы, за исключением одного: «Они не могут так поступить». В Массачусетсе действительно не хватает неквалифицированных служащих. К сожалению, профессора – в изобилии. Руководство без труда найдет замену на эти вакансии. Я испытываю чувство вины, потому что защищена моей штатной должностью.
– Нам нужно активизироваться. Давайте свяжемся с «Горячей линией», – предлагает Джуди.
– Неужели нам придется так ославить наш колледж? Испорченная репутация не привлечет к нам новых абитуриентов, – говорит Боб, вновь вызывая бурную реакцию всех собравшихся.
– Ну и черт с ней, с репутацией.
– Руководство само нарывается.
– Но с кем же мы будем тогда работать?
– Мы, вероятнее всего, тогда уже вообще не будем работать.
– Разве они вправе так поступить? Джуди стучит по столу.
– Тише. Давайте по одному. Высказывайте свои мнения. Кто за то, чтобы позвонить в «Горячую линию»?
Она еще договаривает свой вопрос, когда в зале внезапно появляется заведующая Уиттиер. На ней ботинки, джинсы и ирландский свитер. Ее седые волосы убраны под синюю вязаную шапочку. Снежинки, поблескивая, тают на шерсти.
Мы все застываем. Она входит в состав руководства, и, несмотря на россказни Тины, неизвестно, на чьей она стороне на самом деле.
– Да, какой ужас – просто залюбуешься. Расслабьтесь, заговорщики. Я не шпион. – Заведующая Уиттиер снимает шерстяную шапочку. Мне не приходилось слышать, чтобы она кого-то обманывала.
– Тогда зачем вы пришли? – спрашивает Лори.
– Во-первых, чтобы сказать вам, что директору Бейкеру известно о вашем собрании, хотя он не знает, что я отправилась к вам.
– Откуда он узнал? – спрашивает Джуди.
– Понятия не имею, – говорит Уиттиер. – В принципе, я на вашей стороне, но… И это «но» очень серьезное, поскольку должна сказать вам, что он намерен решительно искоренять любые ростки оппозиции в отношении Самнера.
Во время ее объяснений приходит официантка и спрашивает, не желаем ли мы заказать еще что-нибудь. Желающие делают новые заказы.
– Но должен же быть какой-то выход, – говорит Тина.
– Я пыталась как-то образумить Джонатана, но он убежден, что Мелисса просто маленькая дрянь, которая выдумала всю эту историю, что Аманда – ищущая славы актрисочка, а профессор Гринбаум – очередной разгневанный папаша, который верит своему испорченному отпрыску. – Под наши общие стоны она продолжает: – И он полагает, и даже искренне убежден в этом, что просто обязан отстоять свою позицию, чтобы защитить всех мужчин-преподавателей от разъяренных женщин.
Джуди говорит:
– Помнится, он заявил мне однажды, что, если мы дадим хорошее образование женщинам, у нас будут хорошие семьи. По его мнению, женщина должна заниматься исключительно домашним хозяйством.
– Наглый шовинист, – сказала Марси.
– Все не так просто, – возражает заведующая Уиттиер. – Они с Самнером дружат со времен общей детской песочницы. Джонатан ни за что не признается, что был не прав, пригласив его на работу.
Мы молча выражаем согласие, подозревая, что Джонатан Бейкер никогда в жизни не признавал своих ошибок. В зале повисает тишина.
– А вы сами на чьей стороне? – спрашивает ее Боб.
– Я с вами, но от меня тоже немного пользы. Он выгнал меня из кабинета, когда я только предположила, что Мелисса права. – Заведующая Уиттиер ужасно выглядит. У нее совсем бледный вид, и я не помню, чтобы видела такие темные круги у нее под глазами. Ее руки слегка дрожат. Но вот она улыбается, и лицо ее оживает. – И тем не менее у старой дамы еще есть порох в пороховницах. Хотя, в отличие от всех вас, я могу в любой момент уйти на пенсию. У меня нет особой нужды в этой работе. – Она кладет руки на стол и подается вперед. – И я не собираюсь компрометировать себя в конце карьеры.
Уважение – некое старомодное понятие, однако я уважаю эту женщину. Откуда только она черпает смелость? Найдутся ли у моих коллег внутренние силы, чтобы рискнуть работой? Пойдут ли они на риск, сознавая, как много поставлено на карту?
– Когда вы пришли, мы как раз говорили о том, что можно связаться с «Горячей линией» и ознакомить с нашим мнением определенные слои населения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
До того, как мы начнем обсуждать методы борьбы с Бейкером, мне хочется прояснить один вопрос.
– К кому из вас в колледже приставали преподаватели?
Подняли руки шестеро женщин.
– А ко мне тоже на старшем курсе приставали преподаватели, только один из них был мужик. Помню, мне это также не понравилось, – заявляет Фред.
Всем своим видом и манерой поведения он напоминает Алана Алда из старого фильма «Военный полевой госпиталь», но именно того молодого, а не сегодняшнего Алана Алда. Если жена уйдет от Фреда, то к нему выстроится очередь из соискательниц, мечтающих занять ее место.
– А мне из-за этого пришлось перейти в другой колледж, – говорит Марси. – Я думала, что это настоящая любовь, но потом вдруг обнаружила, что я была студенткой одного семестра. Как партнер на месяц во время отпуска. – Она разглядывает свои пальцы. – Тот подлец был моей первой любовью.
Помощник официантки привозит телевизор на высокой стойке с колесиками. Мы включаем новости Пятого канала. Ведущая Натали Якобсон говорит, глядя в камеру:
– Сегодня студентки Фенвейского колледжа, не согласные с тем, что руководство поддерживает профессора Генри Самнера, провели акцию протеста. Майкл Лакки побывал на месте событий.
Камера дает панораму железного забора и характерного протестующего гудения – подарок выпуска 1951 года. Мы видим студенческие плакаты и направляющуюся ко мне Аманду.
3аключительный комментарий Лакки звучит гораздо мягче, чем во время съемки.
– Я выгляжу ужасно толстой, – говорю я.
– По телевизору все выглядят более толстыми, чем в жизни, – говорит Боб. Он преподает курс телевидения.
Далее в новостях рассказывается о возможном увеличении налогов за пользование шоссейными дорогами. Марси выключает телевизор.
Опаздывая как обычно, влетает Тина и с шумом швыряет на стол свои книги. У нее такой длиннющий шарф, что в него можно закутаться, как в плед.
– Я только что выслушала доклад одного из моих агентов. Уиттиер и Бейкер имели сегодня днем что-то вроде грандиозного сражения по поводу возобновления контрактов.
– Что еще тебе доложили? – спрашивает Боб.
– Ну, они вроде как выгнали всех за пределы слышимости и закрылись в кабинете, поэтому мой источник не мог расслышать всех подробностей этой яростной схватки. По-моему, в итоге выгонят всех, кто поддерживает Мелиссу.
Все опять заговорили одновременно. Я улавливаю лишь несколько замечаний.
– Они не могут так поступить.
– Слава богу, преподавателей везде не хватает.
– В «Макдоналдсах» платят довольно неплохо.
– Гораздо больше, чем я получаю за лекции.
Все эти замечания справедливы, за исключением одного: «Они не могут так поступить». В Массачусетсе действительно не хватает неквалифицированных служащих. К сожалению, профессора – в изобилии. Руководство без труда найдет замену на эти вакансии. Я испытываю чувство вины, потому что защищена моей штатной должностью.
– Нам нужно активизироваться. Давайте свяжемся с «Горячей линией», – предлагает Джуди.
– Неужели нам придется так ославить наш колледж? Испорченная репутация не привлечет к нам новых абитуриентов, – говорит Боб, вновь вызывая бурную реакцию всех собравшихся.
– Ну и черт с ней, с репутацией.
– Руководство само нарывается.
– Но с кем же мы будем тогда работать?
– Мы, вероятнее всего, тогда уже вообще не будем работать.
– Разве они вправе так поступить? Джуди стучит по столу.
– Тише. Давайте по одному. Высказывайте свои мнения. Кто за то, чтобы позвонить в «Горячую линию»?
Она еще договаривает свой вопрос, когда в зале внезапно появляется заведующая Уиттиер. На ней ботинки, джинсы и ирландский свитер. Ее седые волосы убраны под синюю вязаную шапочку. Снежинки, поблескивая, тают на шерсти.
Мы все застываем. Она входит в состав руководства, и, несмотря на россказни Тины, неизвестно, на чьей она стороне на самом деле.
– Да, какой ужас – просто залюбуешься. Расслабьтесь, заговорщики. Я не шпион. – Заведующая Уиттиер снимает шерстяную шапочку. Мне не приходилось слышать, чтобы она кого-то обманывала.
– Тогда зачем вы пришли? – спрашивает Лори.
– Во-первых, чтобы сказать вам, что директору Бейкеру известно о вашем собрании, хотя он не знает, что я отправилась к вам.
– Откуда он узнал? – спрашивает Джуди.
– Понятия не имею, – говорит Уиттиер. – В принципе, я на вашей стороне, но… И это «но» очень серьезное, поскольку должна сказать вам, что он намерен решительно искоренять любые ростки оппозиции в отношении Самнера.
Во время ее объяснений приходит официантка и спрашивает, не желаем ли мы заказать еще что-нибудь. Желающие делают новые заказы.
– Но должен же быть какой-то выход, – говорит Тина.
– Я пыталась как-то образумить Джонатана, но он убежден, что Мелисса просто маленькая дрянь, которая выдумала всю эту историю, что Аманда – ищущая славы актрисочка, а профессор Гринбаум – очередной разгневанный папаша, который верит своему испорченному отпрыску. – Под наши общие стоны она продолжает: – И он полагает, и даже искренне убежден в этом, что просто обязан отстоять свою позицию, чтобы защитить всех мужчин-преподавателей от разъяренных женщин.
Джуди говорит:
– Помнится, он заявил мне однажды, что, если мы дадим хорошее образование женщинам, у нас будут хорошие семьи. По его мнению, женщина должна заниматься исключительно домашним хозяйством.
– Наглый шовинист, – сказала Марси.
– Все не так просто, – возражает заведующая Уиттиер. – Они с Самнером дружат со времен общей детской песочницы. Джонатан ни за что не признается, что был не прав, пригласив его на работу.
Мы молча выражаем согласие, подозревая, что Джонатан Бейкер никогда в жизни не признавал своих ошибок. В зале повисает тишина.
– А вы сами на чьей стороне? – спрашивает ее Боб.
– Я с вами, но от меня тоже немного пользы. Он выгнал меня из кабинета, когда я только предположила, что Мелисса права. – Заведующая Уиттиер ужасно выглядит. У нее совсем бледный вид, и я не помню, чтобы видела такие темные круги у нее под глазами. Ее руки слегка дрожат. Но вот она улыбается, и лицо ее оживает. – И тем не менее у старой дамы еще есть порох в пороховницах. Хотя, в отличие от всех вас, я могу в любой момент уйти на пенсию. У меня нет особой нужды в этой работе. – Она кладет руки на стол и подается вперед. – И я не собираюсь компрометировать себя в конце карьеры.
Уважение – некое старомодное понятие, однако я уважаю эту женщину. Откуда только она черпает смелость? Найдутся ли у моих коллег внутренние силы, чтобы рискнуть работой? Пойдут ли они на риск, сознавая, как много поставлено на карту?
– Когда вы пришли, мы как раз говорили о том, что можно связаться с «Горячей линией» и ознакомить с нашим мнением определенные слои населения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69