Мне пришлось придумать наряд самой. Как ты находишь мой прикид воровки-домушницы?
По дороге, занявшей около получаса, мы разговариваем о поддержке, которую нам оказывает группа выпускниц, Национальная женская организация и Профсоюз служащих. Джуди также замечает, что такая мощная поддержка, похоже, совершенно не волнует ни директора, ни членов правления.
Я сворачиваю на мою бывшую улицу. Вокруг не видно ни души, но это один из тех районов, где все соседи живут практически в полной изоляции друг от друга. В бардачке еще лежит пульт дистанционного управления для открывания гаража. Я вспомнила о нем, только когда задумала эту авантюру. Даже во время разговора с Джуди я постоянно думала, как лучше провернуть это дельце.
Одно время мы с Дэвидом обсуждали вопрос установления аварийной сигнализации, но все откладывали. Он хотел договориться о снижении тарифа на охрану, но из-за частых командировок так и не удосужился встретиться с агентами. Я надеялась, что с тех пор ничего не изменилось.
– Похоже, нам удалось проехать незамеченными, – говорит Джуди. – Что будем делать дальше?
Мы выходим из машины. Дверь в кухню, естественно, оказывается запертой. Мы осматриваемся. Свет, проникающий в окно гаража, отражается от зубастых пил, разложенных на верстаке Дэвида, который занимает половину стены. Большинством имевшихся здесь инструментов Дэвид никогда даже не пользовался, поскольку для любых целей нанимал специалистов. Он требовал, чтобы они приносили весь инструмент с собой. Все здесь в идеальном порядке, включая молотки самых разных размеров. Один из них вполне подходит для того, чтобы разбить окошко. Раздается мелодичный звон разбивающегося стекла.
Обернув руку салфеткой, которой я обычно протираю запотевающие в мороз стекла машины, я просовываю руку через образовавшееся отверстие и открываю дверь изнутри.
– Ты уверена, что никогда не занималась такими делами раньше? – спрашивает Джуди.
– Заткнись! – Мы обе понимаем, что я шучу.
Внутри меня пробирает нервная дрожь. Неужели я и правда жила здесь? Нет, я влачила одинокое существование. Сейчас у меня скорее такое ощущение, будто я читала об этом жилье, а не обитала в нем.
Джуди следует за мной.
– Да, такие апартаменты достойны демонстрации в передаче о богатых знаменитостях. – Я устраиваю Джуди небольшую экскурсию, сопровождающуюся ее ахами и охами. – Я знала, что вы были зажиточными, но такого даже вообразить не могла. Значит, ты очень любишь Питера, если отказалась от всего этого.
– Можно сказать и по-другому. Мне нужно было очень любить деньги, чтобы отказаться от Питера.
За последние несколько месяцев я раз пять просыпалась по утрам с мыслью о том, как я могла быть такой глупой, что чуть не отказалась от Питера из-за боязни того, что подумают окружающие. Я сочла, что мне это простительно, учитывая воспитание, полученное в семье, но по той же причине я простила также и мою мать. Если она, в ее возрасте, пытается стать более добродушной и легкомысленной, то я просто должна предпринять подобную попытку, следуя показанному ею хорошему примеру, а заодно постараться избавиться от собственных слабостей и недостатков.
Когда Джуди заворачивает колумбийскую статуэтку, я замечаю, что она в перчатках.
– Отпечатки пальцев, – бросает она. – О своих ты можешь не беспокоиться. По закону этот дом еще твой. Ты имеешь право здесь находиться.
– Ты с таким знанием дела подходишь к этому, – говорю я.
– Я проконсультировалась у Кэрол. – Мой адвокат оказалась подругой Джуди, хотя я не знала об этом, когда нанимала ее. – Я не сказала ей, что мы собираемся сделать… Просто спросила, имеешь ли ты право.
Дверь в мой кабинет закрыта. Мы с Дэвидом так часто ссорились из-за беспорядка в моем кабинете, что я вновь невольно испытываю приступ раздражения. Он считал, что вид моего кабинета нарушает безмятежное спокойствие нашего дома. А мне нравилось работать с открытой дверью.
Войдя в кабинет, я обнаруживаю, что раскрытая книга на моем столе осталась в том же положении. Пробежка руки по компьютеру оставляет дорожки на слое пыли. Домработница даже не пыталась убирать здесь, хотя остальной дом по-прежнему в идеальном порядке. В общем-то, лично я никогда не разрешала ей убирать мой кабинет.
Отключив всю аппаратуру, мы относим компьютер, монитор, принтер и клавиатуру в машину. Я возвращаюсь за дисками, кое-какими папками и книгами.
– Может, захватишь еще что-нибудь из одежды, раз уж мы здесь, – предлагает Джуди.
– А почему бы и нет? Мои ночные рубашки, халаты да парочку свитеров.
Но моя гардеробная оказывается совершенно пустой. Проверив спальню, я осознаю, что Дэвид убрал все следы моего присутствия в доме. Удивительно, как он еще не тронул мой кабинет.
Джуди берет кружевной пеньюар со спинки кресла.
– Это не мое, – говорю я, разглядывая вещицу. Ну и молодец. Может, он оставит меня в покое, найдя себе новую пассию. Мысль о другой женщине ничуть не расстроила меня.
Наоборот, я почувствовала облегчение. И ничего иного.
– Как продвигается дело о разводе? – Джуди больше не извиняется, желая удовлетворить свое любопытство.
– Кэрол говорит, что его адвокат даже не желает вести переговоры. Когда она встречается с ним в суде, он готов обсуждать с ней все что угодно, кроме моего развода.
– А в чем дело? – Джуди идет за мной на кухню.
– Просто они не готовы к переговорам. Ой! – Стекла хрустят у меня под ногами. – Нам надо поскорее вставить стекло и убираться отсюда.
Я прохожу к телефону на кухне. Белому, стерильному и холодному. Ближайшая стекольная мастерская сообщает мне, что стекольщик появится у нас примерно минут через десять. Они говорят правду. Вскоре появляется рыжеволосый парень лет двадцати.
– Как глупо я поступила, забыв ключи, – говорю я.
– Такое случается сплошь и рядом, мэм, – с улыбкой отвечает он. – Зато у меня всегда есть работа. – Судя по говору, он явно не из наших краев. Как и по его «мэм».
– Откуда вы родом?
– Из Блуфилда, мэм, Западная Виргиния. Переехал сюда, когда женился. Моя жена из Уэйкфилда.
– Не беспокойтесь. Я сама все уберу, – говорю я, когда он спрашивает, где взять совок и щетку. Они стоят там же, где стояли всегда. Владелица кружевного пеньюара пока ничего не поменяла. Я вытряхиваю осколки в бумажный пакет, чтобы захватить с собой.
Я расплачиваюсь с ним наличными, хотя в голове мелькает мысль, не послать ли чек Дэвиду. Однако это доказало бы то, что я была в доме. А так получится, что сюда мог забраться любой воришка, которому антикварное «яблочко» приглянулось больше всех телевизоров, радиоприемников, видеомагнитофонов и проигрывателей компакт-дисков, а также и навороченных компьютеров, аппаратов факсимильной связи, часов «Ролекс» и столового серебра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
По дороге, занявшей около получаса, мы разговариваем о поддержке, которую нам оказывает группа выпускниц, Национальная женская организация и Профсоюз служащих. Джуди также замечает, что такая мощная поддержка, похоже, совершенно не волнует ни директора, ни членов правления.
Я сворачиваю на мою бывшую улицу. Вокруг не видно ни души, но это один из тех районов, где все соседи живут практически в полной изоляции друг от друга. В бардачке еще лежит пульт дистанционного управления для открывания гаража. Я вспомнила о нем, только когда задумала эту авантюру. Даже во время разговора с Джуди я постоянно думала, как лучше провернуть это дельце.
Одно время мы с Дэвидом обсуждали вопрос установления аварийной сигнализации, но все откладывали. Он хотел договориться о снижении тарифа на охрану, но из-за частых командировок так и не удосужился встретиться с агентами. Я надеялась, что с тех пор ничего не изменилось.
– Похоже, нам удалось проехать незамеченными, – говорит Джуди. – Что будем делать дальше?
Мы выходим из машины. Дверь в кухню, естественно, оказывается запертой. Мы осматриваемся. Свет, проникающий в окно гаража, отражается от зубастых пил, разложенных на верстаке Дэвида, который занимает половину стены. Большинством имевшихся здесь инструментов Дэвид никогда даже не пользовался, поскольку для любых целей нанимал специалистов. Он требовал, чтобы они приносили весь инструмент с собой. Все здесь в идеальном порядке, включая молотки самых разных размеров. Один из них вполне подходит для того, чтобы разбить окошко. Раздается мелодичный звон разбивающегося стекла.
Обернув руку салфеткой, которой я обычно протираю запотевающие в мороз стекла машины, я просовываю руку через образовавшееся отверстие и открываю дверь изнутри.
– Ты уверена, что никогда не занималась такими делами раньше? – спрашивает Джуди.
– Заткнись! – Мы обе понимаем, что я шучу.
Внутри меня пробирает нервная дрожь. Неужели я и правда жила здесь? Нет, я влачила одинокое существование. Сейчас у меня скорее такое ощущение, будто я читала об этом жилье, а не обитала в нем.
Джуди следует за мной.
– Да, такие апартаменты достойны демонстрации в передаче о богатых знаменитостях. – Я устраиваю Джуди небольшую экскурсию, сопровождающуюся ее ахами и охами. – Я знала, что вы были зажиточными, но такого даже вообразить не могла. Значит, ты очень любишь Питера, если отказалась от всего этого.
– Можно сказать и по-другому. Мне нужно было очень любить деньги, чтобы отказаться от Питера.
За последние несколько месяцев я раз пять просыпалась по утрам с мыслью о том, как я могла быть такой глупой, что чуть не отказалась от Питера из-за боязни того, что подумают окружающие. Я сочла, что мне это простительно, учитывая воспитание, полученное в семье, но по той же причине я простила также и мою мать. Если она, в ее возрасте, пытается стать более добродушной и легкомысленной, то я просто должна предпринять подобную попытку, следуя показанному ею хорошему примеру, а заодно постараться избавиться от собственных слабостей и недостатков.
Когда Джуди заворачивает колумбийскую статуэтку, я замечаю, что она в перчатках.
– Отпечатки пальцев, – бросает она. – О своих ты можешь не беспокоиться. По закону этот дом еще твой. Ты имеешь право здесь находиться.
– Ты с таким знанием дела подходишь к этому, – говорю я.
– Я проконсультировалась у Кэрол. – Мой адвокат оказалась подругой Джуди, хотя я не знала об этом, когда нанимала ее. – Я не сказала ей, что мы собираемся сделать… Просто спросила, имеешь ли ты право.
Дверь в мой кабинет закрыта. Мы с Дэвидом так часто ссорились из-за беспорядка в моем кабинете, что я вновь невольно испытываю приступ раздражения. Он считал, что вид моего кабинета нарушает безмятежное спокойствие нашего дома. А мне нравилось работать с открытой дверью.
Войдя в кабинет, я обнаруживаю, что раскрытая книга на моем столе осталась в том же положении. Пробежка руки по компьютеру оставляет дорожки на слое пыли. Домработница даже не пыталась убирать здесь, хотя остальной дом по-прежнему в идеальном порядке. В общем-то, лично я никогда не разрешала ей убирать мой кабинет.
Отключив всю аппаратуру, мы относим компьютер, монитор, принтер и клавиатуру в машину. Я возвращаюсь за дисками, кое-какими папками и книгами.
– Может, захватишь еще что-нибудь из одежды, раз уж мы здесь, – предлагает Джуди.
– А почему бы и нет? Мои ночные рубашки, халаты да парочку свитеров.
Но моя гардеробная оказывается совершенно пустой. Проверив спальню, я осознаю, что Дэвид убрал все следы моего присутствия в доме. Удивительно, как он еще не тронул мой кабинет.
Джуди берет кружевной пеньюар со спинки кресла.
– Это не мое, – говорю я, разглядывая вещицу. Ну и молодец. Может, он оставит меня в покое, найдя себе новую пассию. Мысль о другой женщине ничуть не расстроила меня.
Наоборот, я почувствовала облегчение. И ничего иного.
– Как продвигается дело о разводе? – Джуди больше не извиняется, желая удовлетворить свое любопытство.
– Кэрол говорит, что его адвокат даже не желает вести переговоры. Когда она встречается с ним в суде, он готов обсуждать с ней все что угодно, кроме моего развода.
– А в чем дело? – Джуди идет за мной на кухню.
– Просто они не готовы к переговорам. Ой! – Стекла хрустят у меня под ногами. – Нам надо поскорее вставить стекло и убираться отсюда.
Я прохожу к телефону на кухне. Белому, стерильному и холодному. Ближайшая стекольная мастерская сообщает мне, что стекольщик появится у нас примерно минут через десять. Они говорят правду. Вскоре появляется рыжеволосый парень лет двадцати.
– Как глупо я поступила, забыв ключи, – говорю я.
– Такое случается сплошь и рядом, мэм, – с улыбкой отвечает он. – Зато у меня всегда есть работа. – Судя по говору, он явно не из наших краев. Как и по его «мэм».
– Откуда вы родом?
– Из Блуфилда, мэм, Западная Виргиния. Переехал сюда, когда женился. Моя жена из Уэйкфилда.
– Не беспокойтесь. Я сама все уберу, – говорю я, когда он спрашивает, где взять совок и щетку. Они стоят там же, где стояли всегда. Владелица кружевного пеньюара пока ничего не поменяла. Я вытряхиваю осколки в бумажный пакет, чтобы захватить с собой.
Я расплачиваюсь с ним наличными, хотя в голове мелькает мысль, не послать ли чек Дэвиду. Однако это доказало бы то, что я была в доме. А так получится, что сюда мог забраться любой воришка, которому антикварное «яблочко» приглянулось больше всех телевизоров, радиоприемников, видеомагнитофонов и проигрывателей компакт-дисков, а также и навороченных компьютеров, аппаратов факсимильной связи, часов «Ролекс» и столового серебра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69