Я сжато рассказал ей о событиях последних двух дней и прибавил,
пользуясь случаем:
- Не слишком вините Сьюзан, миссис. Она была свидетелем убийства
вашего сына и могла потерять голову. Она думала только о спасении малыша.
Произнося это, я сообразил, что Сьюзан была свидетелем двух убийств
на протяжении пятнадцати лет. Если миссис Броудхаст убила мужа, не убила
ли она также и сына? Или велела его убить? На этот вопрос я ответить не
мог. И понимал, что также не могу задать его женщине, сидящей в кресле
передо мной. Мои губы отказались бы произносить этот вопрос здесь, в
палате, полной цветов, присланных ее друзьями, полной ее искренней
благодарности. Но, как часто бывает в подобных случаях, миссис Броудхаст
сама навела разговор на нужную тему.
- Я плохо поняла всю эту историю с девушкой... Как ее зовут?
- Сьюзан Крендалл.
- Да... Собственно, чего она искала в каньоне вместе с моим сыном и
внуком?
- Думаю, ответа на загадки прошлого.
- Это мне ничего не говорит. Я нынче не слишком сообразительна.
Раздражение в ее голосе и взгляде было направлено в равной мере
против меня и против нее самой.
- Сьюзан уже была когда-то в охотничьем домике, - сказал я. -
Маленькой девочкой она провела там ночь с матерью. Возможно, вы помните ее
мать? Кажется, она у вас служила. Тогда ее звали Марта Никерсон...
Она волновалась все сильнее.
- С кем вы говорили?!
- Со многими людьми. Вы чуть ли не последняя в списке. Я надеюсь, что
вы поможете мне восстановить события одной ночи в охотничьем домике. Это
было около пятнадцати лет назад...
Она покачала головой, чуть отвернув от меня лицо. Ее голова в профиль
напоминала классический медальон на фоне залитого дождем города.
- К сожалению, не могу помочь вам. Ведь я там не была...
- Там был ваш муж.
Мышцы ее шеи напряглись. Она резко повернула ко мне голову.
- Откуда вы можете это знать?!
- Ваш муж не вернулся оттуда. Он был застрелен и похоронен
поблизости. Сегодня мы его откопали.
- Понимаю... - она не сказала, что именно понимает, но ее глаза
сузились и потемнели от этого известия, а скулы заострились. Выражение ее
лица напомнило мне вырытый череп. - Это конец.
- Не совсем.
- Для меня это так. Вы сказали, что обоих мужчин нет в живых. Мужа и
сына. Я потеряла все, что любила.
Она постаралась принять трагическую позу, но в этом была какая-то
фальшь, лишавшая ее слова смысла, они прозвучали пусто и неприятно. А
перед моими глазами встали неровные строчки ее записок и неоднозначная
характеристика отца, написанная ею.
- Вы уже пятнадцать лет знаете, что ваш муж мертв и похоронен в
каньоне, миссис.
- Это ложь, - но ее голос все так же был лишен убедительности, словно
она отвечала затверженный урок, в то же время прислушиваясь к его
звучанию. - Предупреждаю вас, если вы выступите с этим заявлением
публично...
- Мы говорим как нельзя более приватно, миссис. Вам нечего скрывать
от меня. Я знаю, что в тот вечер вы поссорились с мужем и отправились
следом за ним в охотничий домик.
- Откуда вам может быть это известно, если это ложь?! - это была
обычная игра человека виновного, допрос допрашивающего, долгое
перебрасывание мячика правды, пока он вовсе не затеряется. - Откуда вы
получили эти драгоценные сведения? От Сьюзан Крендалл?
- Частично.
- Это не слишком надежный свидетель. Из ваших же слов видно, что она
психически неуравновешенна. Кроме того, ей в то время было не больше
трех-четырех лет. Все это - плод ее воображения!
- Трехлетки могут видеть и слышать. И помнить. У меня есть достаточно
доказательств того, что она была в охотничьем домике и видела или слышала
выстрел. Ее показания подтверждаются показаниями других людей. Кроме того,
ее неадекватное поведение вполне объяснимо.
- Значит, вы признаете, что она неуравновешенна?
- Все это потрясло ее. Кстати о потрясениях: а Стенли случайно не был
свидетелем выстрела?
- Нет это не возможно!
Она громко втянула воздух, словно для того, чтобы проглотить
неосторожные слова.
- Откуда вы знаете, если вы там не были, миссис?
- Я была дома со Стенли.
- А вы не ошиблись? Я знаю, что он побежал за вами в каньон и слышал
выстрел, от которого погиб его отец. Всю свою последующую жизнь он пытался
изгнать это из памяти и искал доказательства того, что это было лишь
дурным сном.
До сих пор она говорила со мной, как адвокат, не вполне уверенный в
невиновности своего подзащитного. Но теперь я выиграл.
- Чего вы хотите от меня?! Денег? Но я окончательно ограблена, - она
остановилась и растерянно глянула на меня. - Но только не говорите моей
невестке, что у меня нет ничего. Тогда я больше не увижу Ронни...
Я был уверен, что она ошибается, но не хотел спорить с нею. Вместо
этого я спросил:
- Кто же вас ограбил, миссис?
- Я не желаю говорить об этом!
Я взял с туалетного столика карточку Килпатрика так, чтобы она видела
это.
- Если кто-то шантажирует вас, миссис, вы имеете возможность
покончить с этим...
- Я же сказала, что не хочу говорить об этом! Я никому не могу
доверять! После смерти отца - никому!
- Вы хотите, чтобы так продолжалось?
Она взглянула на меня горьким недобрым взглядом.
- Я не хочу, чтобы продолжалось что бы то ни было. В том числе и
жизнь. А меньше всего - этот разговор, этот инквизиторский допрос!
- Я тоже не получаю от этого никакого удовольствия.
- Ну, уходите же! Я больше не вынесу!
Она стиснула поручни кресла с такой силой, что побелели костяшки
пальцев, и тяжело встала. Мне не оставалось ничего иного, как выйти из
палаты.
Прежде чем вернуться в прозекторскую, мне необходимо было
восстановить силы. Я отыскал дверь на узкую запасную лестницу и принялся
не спеша спускаться. Бетонные ступени с серыми металлическими перилами,
замкнутые в бетонном коробе без окон, напоминали тюрьму своим унынием и
непоколебимостью. На половине спуска я приостановился, пытаясь представить
себе миссис Броудхаст в тюрьме.
Собственно говоря, свое задание я выполнил в тот момент, когда вернул
Ронни его матери. Все, что я мог сделать дальше, было неизменно
отвратительно и болезненно. Я не ощущал необходимости доказывать любой
ценой, что миссис Броудхаст убила своего мужа. Жажда справедливости
остывала в моей груди по мере того, как я старел. Теперь для меня был
внятен голос защиты ценностей, более заслуживавших того. Несомненно,
человеческая жизнь принадлежала к ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63