Дом колониальной постройки имел внушительный и в то же время заброшенный вид — возникало впечатление, будто колонисты, отчаявшись, решили в конце концов вернуться на родину предков. На всех окнах, наверху и внизу, жалюзи были опущены, шторы задернуты.
За воротами на земле валялись газеты, одни были завернуты от дождя в вощеную бумагу, другие втоптаны в грязь.
Прижавшись лицом к холодным прутьям ограды, я просунул руку и дотянулся до аккуратно перевязанной бечевкой «Сан-Франциско кроникл». Разорвав бечевку, я раскрыл газету и взглянул на дату — газета от пятого ноября, а Феба исчезла второго.
Я решил заглянуть в дом, надел автомобильные перчатки и, подтянувшись, забрался на каменную стену. Ни шипов, ни разбитого стекла — значит, перелезть будет несложно.
— Проваливай отсюда! — раздался голос у меня за спиной.
Я спрыгнул на землю и повернулся. Из темноты возникла мужская фигура в шляпе с загнутыми полями.
— Ты что здесь потерял?
— Ничего, просто смотрю.
— Посмотрел, и хватит. Тоже мне, Тарзан нашелся!
Я подобрал фонарь и направил свет ему в лицо. Это был крупный мужчина лет сорока, довольно красивый, если бы не вздернутый, как у клоуна, нос и бегающие глазки, какие бывают у ипподромных «жучков» или игроков в рулетку. На нем был темный строгий костюм и веселенький галстук в полосочку — такие почему-то носят неудачники.
Он повел своим курносым носом и осклабился:
— Убери фонарь. А то разобью.
— Попробуй.
Отдуваясь, как будто подымается в гору, он сделал несколько шагов в мою сторону, а потом остановился и стал раскачиваться на каблуках. При свете фонаря видно было, как он сучит в грязи своими остроносыми штиблетами!
— Ты кто такой?
— Да вот, приехал навестить старую знакомую, миссис Кэтрин Уичерли.
— Она здесь больше не живет.
— А ты ее знаешь?
— Я на нее работаю.
— Кем же?
— Отвечаю за безопасность дома. Чтобы жуликам и бродягам неповадно было.
— А где я могу найти миссис Уичерли?
— Я здесь не для того поставлен, чтобы на вопросы отвечать. Я за частную собственность отвечаю.
В его визгливом голосе послышалась угроза, которая тут же материализовалась в виде маленького пистолета: он извлек его из заднего кармана брюк и направил мне в лицо:
— Убирайся.
Мой пистолет лежал в машине, на заднем сиденье. Впрочем, это уже значения не имело, и я убрался.
Когда я пересекал Береговую петлю, мне казалось, что я перехожу границу между двумя странами. На улице Восточного Пало-Альто попадались, конечно, белые, однако большинство жителей были цветными. Жалкие домишки перемежались казенными квартирами, за которые драли втридорога, и ощущение было такое, что едешь через гетто.
Сэмми Грин состоял в профсоюзе моряков, получал солидную зарплату и жил в одном из лучших домов, на одной из лучших улиц, куда не доносились ни шум транспорта, ни запахи из бухты. Его жена, красивая молоденькая негритянка в нарядном платье, со сложнейшей прической и с блестящими сережками в ушах, сообщила мне, что ее муж сегодня ночует в Гилрое — на другой день после возвращения из плавания он всегда навещает родителей и берет с собой детей. Нет, телефона у его родителей нет, а вот адрес она дать может.
Вместо этого, однако, я спросил у нее, как проехать в Вудсайд, где жили тетя и дядя Фебы.
Глава 7
Прежде чем я обнаружил на подымавшейся к прибрежным холмам дороге почтовый ящик с именем Карла Тревора, пришлось проехать пять миль по серпантину, огибавшему территорию Стэнфордского колледжа. Дом Тревора назывался «Тенистая аллея». Когда я въезжал в ворота, до меня откуда-то издалека донеслось ржанье, но отвечать на приветствие лошади я не стал.
За деревьями стоял ярко освещенный дом из камня и красной древесины. Дверь мне открыла, предварительно ослепив меня ярким светом фонаря, служанка в черной юбке и белой блузке.
— Миссис Тревор дома?
— Она еще не вернулась из Пало-Альто.
— А мистер Тревор?
— Раз не вернулась она, значит, не вернулся и он. — В ее голосе послышались назидательные нотки. — Миссис Тревор поехала на станцию встретить мужа. Они должны быть с минуты на минуту, сегодня что-то запаздывают.
— Я подожду.
Служанка окинула меня испытующим взглядом, по всей вероятности решая, где такому посетителю причитается ждать — в гостиной или на кухне. Я постарался всем своим видом изобразить джентльмена и был отведен в очень уютную гостиную, которую служанка почему-то называла библиотекой. Впрочем, на обшитых деревом стенах действительно висели полки с книгами — Треворы увлекались историей, в особенности же историей Калифорнии.
Только я начал листать номер «Американского наследия», как у ворот послышался шум мотора. Подойдя к окну, я увидел, как Треворы выходят из «кадиллака»: она — спереди слева, он — справа. Миссис Тревор была худой дамой лет пятидесяти с хищным лицом, а ее муж — широкоплечим мужчиной в фетровой шляпе, с портфелем в руке. Цвет лица у него был нездоровый.
Когда они стали подниматься по ступенькам, миссис Тревор хотела было взять мужа под руку, но он движением, в котором сквозили раздражение и ущемленное самолюбие, оттолкнул ее и взбежал наверх, перескакивая через две ступеньки. Жена наблюдала за ним глазами полными ужаса.
Когда через несколько минут миссис Тревор вошла в библиотеку, вид у нее был все еще испуганный. Она была в жемчугах и в скромном темном платье, из тех, что стоят бешеных денег — в данном случае, правда, выброшенных на ветер: оно еще больше подчеркивало угловатость ее фигуры и тощие, как у жареного цыпленка, плечи.
— Что вам угодно?
— Меня зовут Арчер. Я — частный сыщик. Ваш брат Гомер Уичерли нанял меня на поиски вашей племянницы Фебы. Впрочем, может, вы не в курсе?
— В курсе. Брат звонил сегодня днем. Просто не знаю, что и думать. — Она заломила руки с такой силой, что хрустнули суставы. — А какие идеи у вас? Она что же, убежала?
— У меня, миссис Тревор, пока никаких идей нет. Я только что был в Атертоне и обнаружил, что пропала не одна Феба. Дом ее матери продается, и вид у него нежилой. Я, признаться, рассчитывал узнать у вас, где сейчас миссис Уичерли.
— Кэтрин? — Элен Тревор опустилась на стул и жестом пригласила меня сделать то же самое. — А при чем тут Кэтрин?
— Последний раз Фебу видели вместе с матерью. Они сошли с парохода в день отплытия вашего брата. Вскоре после этого миссис Уичерли покинула свой дом. Куда она могла поехать, не знаете?
— Я за перемещениями Кэтрин не слежу. Она сама предпочла выйти из нашей семьи. — «И слава богу», хотелось, наверно, добавить моей собеседнице. — Гомер, должно быть, говорил вам, что они развелись прошлой весной в Рино.
— А оттуда, значит, она переехала в Атертон?
Миссис Тревор утвердительно кивнула своей хищной седой головкой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
За воротами на земле валялись газеты, одни были завернуты от дождя в вощеную бумагу, другие втоптаны в грязь.
Прижавшись лицом к холодным прутьям ограды, я просунул руку и дотянулся до аккуратно перевязанной бечевкой «Сан-Франциско кроникл». Разорвав бечевку, я раскрыл газету и взглянул на дату — газета от пятого ноября, а Феба исчезла второго.
Я решил заглянуть в дом, надел автомобильные перчатки и, подтянувшись, забрался на каменную стену. Ни шипов, ни разбитого стекла — значит, перелезть будет несложно.
— Проваливай отсюда! — раздался голос у меня за спиной.
Я спрыгнул на землю и повернулся. Из темноты возникла мужская фигура в шляпе с загнутыми полями.
— Ты что здесь потерял?
— Ничего, просто смотрю.
— Посмотрел, и хватит. Тоже мне, Тарзан нашелся!
Я подобрал фонарь и направил свет ему в лицо. Это был крупный мужчина лет сорока, довольно красивый, если бы не вздернутый, как у клоуна, нос и бегающие глазки, какие бывают у ипподромных «жучков» или игроков в рулетку. На нем был темный строгий костюм и веселенький галстук в полосочку — такие почему-то носят неудачники.
Он повел своим курносым носом и осклабился:
— Убери фонарь. А то разобью.
— Попробуй.
Отдуваясь, как будто подымается в гору, он сделал несколько шагов в мою сторону, а потом остановился и стал раскачиваться на каблуках. При свете фонаря видно было, как он сучит в грязи своими остроносыми штиблетами!
— Ты кто такой?
— Да вот, приехал навестить старую знакомую, миссис Кэтрин Уичерли.
— Она здесь больше не живет.
— А ты ее знаешь?
— Я на нее работаю.
— Кем же?
— Отвечаю за безопасность дома. Чтобы жуликам и бродягам неповадно было.
— А где я могу найти миссис Уичерли?
— Я здесь не для того поставлен, чтобы на вопросы отвечать. Я за частную собственность отвечаю.
В его визгливом голосе послышалась угроза, которая тут же материализовалась в виде маленького пистолета: он извлек его из заднего кармана брюк и направил мне в лицо:
— Убирайся.
Мой пистолет лежал в машине, на заднем сиденье. Впрочем, это уже значения не имело, и я убрался.
Когда я пересекал Береговую петлю, мне казалось, что я перехожу границу между двумя странами. На улице Восточного Пало-Альто попадались, конечно, белые, однако большинство жителей были цветными. Жалкие домишки перемежались казенными квартирами, за которые драли втридорога, и ощущение было такое, что едешь через гетто.
Сэмми Грин состоял в профсоюзе моряков, получал солидную зарплату и жил в одном из лучших домов, на одной из лучших улиц, куда не доносились ни шум транспорта, ни запахи из бухты. Его жена, красивая молоденькая негритянка в нарядном платье, со сложнейшей прической и с блестящими сережками в ушах, сообщила мне, что ее муж сегодня ночует в Гилрое — на другой день после возвращения из плавания он всегда навещает родителей и берет с собой детей. Нет, телефона у его родителей нет, а вот адрес она дать может.
Вместо этого, однако, я спросил у нее, как проехать в Вудсайд, где жили тетя и дядя Фебы.
Глава 7
Прежде чем я обнаружил на подымавшейся к прибрежным холмам дороге почтовый ящик с именем Карла Тревора, пришлось проехать пять миль по серпантину, огибавшему территорию Стэнфордского колледжа. Дом Тревора назывался «Тенистая аллея». Когда я въезжал в ворота, до меня откуда-то издалека донеслось ржанье, но отвечать на приветствие лошади я не стал.
За деревьями стоял ярко освещенный дом из камня и красной древесины. Дверь мне открыла, предварительно ослепив меня ярким светом фонаря, служанка в черной юбке и белой блузке.
— Миссис Тревор дома?
— Она еще не вернулась из Пало-Альто.
— А мистер Тревор?
— Раз не вернулась она, значит, не вернулся и он. — В ее голосе послышались назидательные нотки. — Миссис Тревор поехала на станцию встретить мужа. Они должны быть с минуты на минуту, сегодня что-то запаздывают.
— Я подожду.
Служанка окинула меня испытующим взглядом, по всей вероятности решая, где такому посетителю причитается ждать — в гостиной или на кухне. Я постарался всем своим видом изобразить джентльмена и был отведен в очень уютную гостиную, которую служанка почему-то называла библиотекой. Впрочем, на обшитых деревом стенах действительно висели полки с книгами — Треворы увлекались историей, в особенности же историей Калифорнии.
Только я начал листать номер «Американского наследия», как у ворот послышался шум мотора. Подойдя к окну, я увидел, как Треворы выходят из «кадиллака»: она — спереди слева, он — справа. Миссис Тревор была худой дамой лет пятидесяти с хищным лицом, а ее муж — широкоплечим мужчиной в фетровой шляпе, с портфелем в руке. Цвет лица у него был нездоровый.
Когда они стали подниматься по ступенькам, миссис Тревор хотела было взять мужа под руку, но он движением, в котором сквозили раздражение и ущемленное самолюбие, оттолкнул ее и взбежал наверх, перескакивая через две ступеньки. Жена наблюдала за ним глазами полными ужаса.
Когда через несколько минут миссис Тревор вошла в библиотеку, вид у нее был все еще испуганный. Она была в жемчугах и в скромном темном платье, из тех, что стоят бешеных денег — в данном случае, правда, выброшенных на ветер: оно еще больше подчеркивало угловатость ее фигуры и тощие, как у жареного цыпленка, плечи.
— Что вам угодно?
— Меня зовут Арчер. Я — частный сыщик. Ваш брат Гомер Уичерли нанял меня на поиски вашей племянницы Фебы. Впрочем, может, вы не в курсе?
— В курсе. Брат звонил сегодня днем. Просто не знаю, что и думать. — Она заломила руки с такой силой, что хрустнули суставы. — А какие идеи у вас? Она что же, убежала?
— У меня, миссис Тревор, пока никаких идей нет. Я только что был в Атертоне и обнаружил, что пропала не одна Феба. Дом ее матери продается, и вид у него нежилой. Я, признаться, рассчитывал узнать у вас, где сейчас миссис Уичерли.
— Кэтрин? — Элен Тревор опустилась на стул и жестом пригласила меня сделать то же самое. — А при чем тут Кэтрин?
— Последний раз Фебу видели вместе с матерью. Они сошли с парохода в день отплытия вашего брата. Вскоре после этого миссис Уичерли покинула свой дом. Куда она могла поехать, не знаете?
— Я за перемещениями Кэтрин не слежу. Она сама предпочла выйти из нашей семьи. — «И слава богу», хотелось, наверно, добавить моей собеседнице. — Гомер, должно быть, говорил вам, что они развелись прошлой весной в Рино.
— А оттуда, значит, она переехала в Атертон?
Миссис Тревор утвердительно кивнула своей хищной седой головкой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69