— Значит, твою мать убила тетя Элен? — спросил Шерилл.
— Нет. В смерти мамы виновата и она, но в основном — я.
— Во всяком случае, ты не сама ее убила?
Девушка покачала своей светлой растрепанной головкой. У нее опять изменилось выражение лица: теперь ей явно хотелось поскорее все рассказать.
— Когда я приехала, мама уже умирала. Дверь дома была открыта, и я услышала ее стон. — Феба всхлипнула. — Мне не хочется об этом говорить... — Однако девушка справилась с собой и продолжала: — Она лежала в гостиной, в луже крови. Я положила ее бедную разбитую голову себе на колени. Она узнала меня. По голосу. Перед тем как умереть, мама произнесла мое имя.
— А еще что-нибудь перед смертью она сказала?
— Я спросила, кто ее ранил. Она ответила — отец, и тут же умерла. А я еще долго, боясь пошевелиться, сидела на полу в гостиной, положив ее мертвую голову себе на колени. Я ведь никогда не видела покойников — если не считать дедушки, но это было очень давно. Однако вскоре страх сменился жалостью: я жалела маму, я жалела их обоих. — Феба подняла голову, глаза ее сверкали. — У них ведь искалечена жизнь.
— Твой отец когда-нибудь угрожал убить мать? — спросил я.
— Много раз.
— А в тот день, на корабле?
— Да. — Феба тяжело дышала, ноздри у нее раздувались. — Между ними вспыхнул скандал. Мама сказала ему, что он уезжает, оставляя ее без гроша за душой. На это отец заявил, что она промотала все деньги и больше от него не получит ни цента. Тогда мама стала кричать, что если он ей не поможет, то она его опозорит на всю Калифорнию. Тут он и пригрозил, что убьет ее, а затем вызвал нескольких моряков и распорядился, чтобы ее увели с корабля.
Мне стало маму ужасно жалко, и я позвала ее к себе в такси, сказав, что вместе ехать веселее. Она хотела, чтобы я поехала с ней в Атертон, но я не могла — в отеле меня ждал Бобби. Я обещала, что приеду вечером, но меня опередил отец.
— Ты его в Атертоне видела? — спросил я.
— Нет, все остальное я знаю со слов мамы, ее последних слов. Эти слова я запомнила на всю жизнь. «Это сделал отец», — сказала она и умерла. Бобби же я сказала, что маму убила я, — иначе бы он не стал мне помогать. Нехорошо, конечно, было обманывать Бобби, но ведь отец есть отец, надо было его выручать. Когда же появился Мерримен, я обманула и его, и он мне тоже поверил.
Феба подалась вперед, уткнулась локтями в колени и обхватила голову руками, как будто у нее болели зубы. Мы с Шериллом обменялись глубокомысленными взглядами.
— Я до сих пор не понимаю, — опять заговорила Феба, — каким образом отец оказался в Атертоне. К тому времени он уже должен был выйти в море. Он что же, на вертолете прилетел?
— Нет, вертолет ему не понадобился. Отплытие отложилось из-за неполадок в машинном отделении.
— Что с отцом будет? Его казнят?
— Не волнуйтесь, людям с деньгами газовая камера не грозит.
— Но ведь тюрьмы ему все равно не избежать, да? Отец — человек чувствительный, он этого не перенесет.
— Не такой уж Гомер Уичерли чувствительный, раз он зверски убил трех человек.
— Этих двух мерзавцев отец не убивал. Я уверена, что это не его рук дело.
— Откуда же у тебя такая уверенность? — усмехнулся я. — Ты вообще все принимаешь на веру — поэтому, наверно, и попыталась взять на себя вину за все три убийства?
— Но зачем отцу было их убивать? — ответила девушка вопросом на вопрос. — Он даже не знал их. Отец с такими проходимцами вообще не имеет ничего общего.
— Ему, вероятно, пришлось с ними в последние несколько дней познакомиться, — возразил я. — Думаю, они попытались его шантажировать — точно так же, как до того шантажировали тебя, а еще раньше — твою мать.
— Понятно. Значит, и это тоже моя вика.
— Но почему? Объясни нам, Феба, — удавился Шерилл.
— Не могу, есть вещи, о которых говорить нельзя.
— А по-моему, таких вещей нет, — сказал Шерилл.
Феба искоса посмотрела на него:
— Вы же не знаете, что я сделала, что я действительно сделала.
— Пока не знаю, но едва ли что-нибудь очень уж страшное.
— Вы так считаете? — Кажется, она опять готова была повиниться. Чего-чего, а самоуничижения у нее хватало.
— Ты все-таки не выдержала и рассказала Мерримену, что твой отец убил твою мать?
Феба едва заметно кивнула головой.
— Когда ты ему об этом рассказала?
— Когда его в последний раз видела. Три дня назад, кажется... В общем, своего отца я предала. Меня загнали в угол, последние два месяца прошли как в страшном сне. Я сообщила этому негодяю, что сказала перед смертью мама. Как это у меня только язык повернулся!
— Он тебя вынудил говорить силой?
— Нет, у меня нет даже этого оправдания. Избил меня Мерримен уже потом, когда меня домогался, а я не далась. Я его к себе не подпустила.
— Зачем ты рассказала ему о том, что сделал отец?
— Не знаю, по слабости, наверно. Сама не понимаю. В тот раз я ему все от начала до конца выложила. У меня всегда так — сначала сболтну лишнее, а потом люди из-за меня умирают.
В голосе Фебы появились истерические нотки. Шерилл нагнулся к ней и погладил ее по осунувшемуся лицу:
— Не вини себя, Феба. Нельзя же взваливать на себя все грехи человечества. Тебе пришлось пережить чудовищные два месяца, и никто тебя ни в чем не обвиняет.
— Да, — согласилась она, — мне действительно пришлось нелегко, я несколько раз порывалась даже покончить с собой. Если бы не ребенок, я бы решилась. Вместо этого я стала пить и без конца есть — надо же было как-то отвлечься от моей убогой жизни. — Феба скорчила гримасу. — Ведь больше всего меня раздражала именно убогость: эта жуткая квартира, где раньше жила мама и где Мерримен и его шурин установили за мной круглосуточную слежку. Они держали меня взаперти, заставили разучить мамину подпись... Потом, уже в Сакраменто, они велели мне покрасить волосы и носить мамины вещи.
— Чтобы ты могла получать деньги по ее чекам?
— Да, но и не только для этого. Мерримен сказал, что, если я выдам себя за свою мать, никто не узнает, что она убита. Он хотел скрыть всю эту историю до тех пор, пока мы не получим самый крупный чек — вексель на продажу дома. Верней, пока он сам его не получит, — с горечью добавила она. — Мерримен обещал, что, если я буду держать язык за зубами и подпишу продажный вексель на его имя, он даст мне денег, чтобы я смогла уехать из этих мест и спокойно родить. Но своего слова Мерримен не сдержал: он заплатил за мой номер в отеле и дал мне всего несколько долларов на еду. «С тебя хватит, — заявил он мне. — С какой стати я должен давать деньги убийце?» И тут я не выдержала и рассказала ему, что я не убийца. — Феба подняла на нас свои измученные, честные глаза: — Я ведь хотела как лучше.
— Хорошо тебя понимаю, — утешил ее доктор. — А в дальнейшем, надеюсь, буду понимать еще лучше.
— А как же отец?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69