— Скорее, намекала. Как-то ночью мы разговорились по душам, и Феба рассказала мне про какие-то анонимные письма. Первый раз они пришли за год до развода, когда Феба приехала из Стэнфорда домой на пасхальные каникулы. Она вскрыла одно из них и прочла какие-то гадости про свою мать.
— Что именно?
— В письме говорилось, что она изменяет своему мужу, — выпалила Долли. — Причем, насколько я понимаю, Феба автору письма поверила. Еще она почему-то сказала, что в этих письмах виновата она сама и что из-за них, по сути дела, разошлись родители.
— Не значит ли это, что она их и написала?
— Едва ли. Я не поняла, что она хотела этим сказать, и стала допытываться, но наш разговор явно действовал ей на нервы, а наутро, когда я заговорила на ту же тему, Феба сделала вид, что она вообще мне ничего не рассказывала. — На лице Долли появилось какое-то загадочное выражение. — Напрасно, наверно, я все это вам говорю.
— Мне, кроме вас, Долли, не к кому обратиться. Скажите, когда произошел этот разговор?
— За неделю до ее исчезновения. В тот же вечер, помню, она рассказала мне, что ее отец собирается в плаванье.
— И как же Феба отнеслась к его планам?
— Хуже некуда. Она ведь сама хотела уехать — только не с ним.
— Не понимаю.
— Чего ж тут непонятного? Она собиралась сесть на пароход и уплыть в Китай. Одна, без него. Но наверняка никуда не поехала.
— Откуда вы знаете?
— Сначала она решила закончить колледж. Ей очень хотелось получить диплом, найти работу, встать на ноги и ни от кого не зависеть.
— И в первую очередь от отца?
— Да. И потом, неужели вы думаете, что молоденькая девушка отправится в далекое путешествие, не захватив с собой туалеты: вечерние платья, свитера, горы обуви, сумки, куртки. Даже роскошное светлое пальто с бобровым воротником — и то не взяла, а ведь ему цены нет!
— Где оно?
— В подвале, вместе с другими ее вещами. Я их туда относить не хотела, это миссис Донкастер настояла. — Долли заерзала на кушетке, садясь поудобнее. — Свинство, конечно, но что я-то могла поделать? Платить за двоих мне не по карману. Пришлось искать себе другую соседку. К тому же миссис Донкастер в конце концов убедила меня, что Феба попросту отправилась с отцом в плавание. Я и сама до вчерашнего дня так думала.
— Почему миссис Донкастер так решила?
— Что значит «почему»? — Девушка замялась. — Пришло в голову, и все тут.
— Не могла же ей эта идея просто так прийти в голову?
— Видите ли, — начала Долли, помолчав с минуту, — миссис Донкастер очень хотелось, чтобы Феба... — Девушка осеклась. — Поймите меня правильно...
— ...чтобы Феба не вернулась?
— Да... Зла она ей, разумеется, не желала, но была очень рада, что Феба исчезла. Она надеялась, что девушка уехала навсегда, и все время твердила мне, что в самое ближайшее время Феба обязательно даст о себе знать. Пришлет письмо откуда-нибудь из Новой Зеландии или из Гонконга с просьбой прислать свои вещи. Но такого письма, как видите, до сих пор нет.
— Не понимаю, чем все-таки руководствуется миссис Донкастер? Ей что же, просто не нравится ваша соседка?
— Да она ее на дух не переносит. Впрочем, против Фебы лично она ничего не имеет. Я вовсе не хочу сказать, что миссис Донкастер в это дело замешана.
— В какое дело?
— В историю с Фебой. Она жива, не знаете?
— Не знаю. Давайте-ка лучше вернемся к миссис Донкастер. Почему она ненавидела Фебу?
— Почему ненавидела? Да это же элементарно. — У Долли все было или «элементарно», или «очень сложно». — Мне не хотелось бы его сюда путать, парень он неплохой, но все дело в том, что Бобби Донкастер влюбился в Фебу. По уши. Ходил сам не свой. А миссис Донкастер это не нравилось.
— Феба отвечала ему взаимностью?
— Вроде бы. В отличие от Бобби она о своих чувствах помалкивала. Но, честно говоря... — Тут она спохватилась и, замолчав, замигала своими круглыми блестящими глазами.
— Вы что-то хотели сказать?
— Нет, ничего.
— А мне показалось, что хотели.
— Ненавижу сплетни. И совать нос в чужие дела тоже не хочу.
— В чужие дела сую нос я, а не вы. Поймите, Долли, дело серьезное. Да вы это и сами знаете. Чем больше вы расскажете мне про Фебу, тем больше вероятности, что я ее разыщу. Так что же вы хотели сказать?
Она опять заерзала и наконец уселась по-турецки.
— Мне кажется, Феба перевелась в наш колледж из-за Бобби. Мне она в этом ни разу не признавалась, но однажды, когда разговор зашел о нем, обмолвилась, что познакомилась с Бобби летом на пляже, и тот уговорил ее записаться в Болдер-Бич.
— И комнату снять у его матери?
— Этого миссис Донкастер не знает. И я тоже. — Долли с опаской посмотрела на меня. — Только не подумайте, что между ними что-то было. Феба не такая. Да и Бобби тоже. Он хотел на ней жениться.
— Мне надо поговорить с ним.
— Это не сложно. Возвращаясь из колледжа, я слышала стук молотка из подвала. Бобби там серфинг мастерит.
— Сколько Бобби лет?
— Двадцать один. Столько же, сколько Фебе. Но он вам ничего особенного про нее не расскажет. Бобби ведь ее толком не знал. Ее знала только я, да и то не до конца. Феба — человек сложный.
— Что вы хотите этим сказать?
— Сложный. Она умела скрывать свои мысли. Смеется, бывало, болтает без умолку, а сама в этот момент думает о своем. О чем — не знаю, не спрашивайте. Может, о родителях. Может, о чем-нибудь еще.
— У нее были, кроме вас, друзья?
— По-настоящему близких не было. Она ведь прожила здесь меньше двух месяцев. Мы встретились с ней в квартирном бюро. Нам обеим нужна была соседка по комнате, причем мне — обязательно старшекурсница, чтобы жить в городе, а не на территории колледжа. Мне Феба ужасно понравилась. Она ведь, как и я, со странностями — мы сразу же нашли общий язык.
— А что в ней было странного?
— Мне трудно сказать. Я плохой психолог. Феба бывала очень разной, иногда язвительной, а иногда в себе замыкалась. Впрочем, и я тоже не больно-то общительная — так что мы друг другу вполне подходили.
— Она часто бывала в подавленном настроении?
— Случалось. Иногда в такую тоску впадала, что еле ноги волочила. А иногда, наоборот, была душой общества.
— А отчего она тосковала?
— От жизни, — совершенно серьезно ответила Долли.
— Мысли о самоубийстве ей в голову не приходили?
— Да, мы с ней часто говорили о том, как лучше покончить с собой. Помню, как-то мы обсуждали, кому какой способ больше подходит. Я, например, принадлежу к тем людям, которые норовят с моста в воду броситься. Типичная истеричка.
— А Феба?
— Она сказала, что предпочитает застрелиться. Самая быстрая смерть.
— У нее был пистолет?
— Про Фебу не знаю, а вот у ее отца в Медоу-Фармс целая коллекция пистолетов есть. Фебу это очень раздражало. Нет, она бы никогда не застрелилась. Все это одни разговоры. На самом ведь деле она огнестрельного оружия боялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Что именно?
— В письме говорилось, что она изменяет своему мужу, — выпалила Долли. — Причем, насколько я понимаю, Феба автору письма поверила. Еще она почему-то сказала, что в этих письмах виновата она сама и что из-за них, по сути дела, разошлись родители.
— Не значит ли это, что она их и написала?
— Едва ли. Я не поняла, что она хотела этим сказать, и стала допытываться, но наш разговор явно действовал ей на нервы, а наутро, когда я заговорила на ту же тему, Феба сделала вид, что она вообще мне ничего не рассказывала. — На лице Долли появилось какое-то загадочное выражение. — Напрасно, наверно, я все это вам говорю.
— Мне, кроме вас, Долли, не к кому обратиться. Скажите, когда произошел этот разговор?
— За неделю до ее исчезновения. В тот же вечер, помню, она рассказала мне, что ее отец собирается в плаванье.
— И как же Феба отнеслась к его планам?
— Хуже некуда. Она ведь сама хотела уехать — только не с ним.
— Не понимаю.
— Чего ж тут непонятного? Она собиралась сесть на пароход и уплыть в Китай. Одна, без него. Но наверняка никуда не поехала.
— Откуда вы знаете?
— Сначала она решила закончить колледж. Ей очень хотелось получить диплом, найти работу, встать на ноги и ни от кого не зависеть.
— И в первую очередь от отца?
— Да. И потом, неужели вы думаете, что молоденькая девушка отправится в далекое путешествие, не захватив с собой туалеты: вечерние платья, свитера, горы обуви, сумки, куртки. Даже роскошное светлое пальто с бобровым воротником — и то не взяла, а ведь ему цены нет!
— Где оно?
— В подвале, вместе с другими ее вещами. Я их туда относить не хотела, это миссис Донкастер настояла. — Долли заерзала на кушетке, садясь поудобнее. — Свинство, конечно, но что я-то могла поделать? Платить за двоих мне не по карману. Пришлось искать себе другую соседку. К тому же миссис Донкастер в конце концов убедила меня, что Феба попросту отправилась с отцом в плавание. Я и сама до вчерашнего дня так думала.
— Почему миссис Донкастер так решила?
— Что значит «почему»? — Девушка замялась. — Пришло в голову, и все тут.
— Не могла же ей эта идея просто так прийти в голову?
— Видите ли, — начала Долли, помолчав с минуту, — миссис Донкастер очень хотелось, чтобы Феба... — Девушка осеклась. — Поймите меня правильно...
— ...чтобы Феба не вернулась?
— Да... Зла она ей, разумеется, не желала, но была очень рада, что Феба исчезла. Она надеялась, что девушка уехала навсегда, и все время твердила мне, что в самое ближайшее время Феба обязательно даст о себе знать. Пришлет письмо откуда-нибудь из Новой Зеландии или из Гонконга с просьбой прислать свои вещи. Но такого письма, как видите, до сих пор нет.
— Не понимаю, чем все-таки руководствуется миссис Донкастер? Ей что же, просто не нравится ваша соседка?
— Да она ее на дух не переносит. Впрочем, против Фебы лично она ничего не имеет. Я вовсе не хочу сказать, что миссис Донкастер в это дело замешана.
— В какое дело?
— В историю с Фебой. Она жива, не знаете?
— Не знаю. Давайте-ка лучше вернемся к миссис Донкастер. Почему она ненавидела Фебу?
— Почему ненавидела? Да это же элементарно. — У Долли все было или «элементарно», или «очень сложно». — Мне не хотелось бы его сюда путать, парень он неплохой, но все дело в том, что Бобби Донкастер влюбился в Фебу. По уши. Ходил сам не свой. А миссис Донкастер это не нравилось.
— Феба отвечала ему взаимностью?
— Вроде бы. В отличие от Бобби она о своих чувствах помалкивала. Но, честно говоря... — Тут она спохватилась и, замолчав, замигала своими круглыми блестящими глазами.
— Вы что-то хотели сказать?
— Нет, ничего.
— А мне показалось, что хотели.
— Ненавижу сплетни. И совать нос в чужие дела тоже не хочу.
— В чужие дела сую нос я, а не вы. Поймите, Долли, дело серьезное. Да вы это и сами знаете. Чем больше вы расскажете мне про Фебу, тем больше вероятности, что я ее разыщу. Так что же вы хотели сказать?
Она опять заерзала и наконец уселась по-турецки.
— Мне кажется, Феба перевелась в наш колледж из-за Бобби. Мне она в этом ни разу не признавалась, но однажды, когда разговор зашел о нем, обмолвилась, что познакомилась с Бобби летом на пляже, и тот уговорил ее записаться в Болдер-Бич.
— И комнату снять у его матери?
— Этого миссис Донкастер не знает. И я тоже. — Долли с опаской посмотрела на меня. — Только не подумайте, что между ними что-то было. Феба не такая. Да и Бобби тоже. Он хотел на ней жениться.
— Мне надо поговорить с ним.
— Это не сложно. Возвращаясь из колледжа, я слышала стук молотка из подвала. Бобби там серфинг мастерит.
— Сколько Бобби лет?
— Двадцать один. Столько же, сколько Фебе. Но он вам ничего особенного про нее не расскажет. Бобби ведь ее толком не знал. Ее знала только я, да и то не до конца. Феба — человек сложный.
— Что вы хотите этим сказать?
— Сложный. Она умела скрывать свои мысли. Смеется, бывало, болтает без умолку, а сама в этот момент думает о своем. О чем — не знаю, не спрашивайте. Может, о родителях. Может, о чем-нибудь еще.
— У нее были, кроме вас, друзья?
— По-настоящему близких не было. Она ведь прожила здесь меньше двух месяцев. Мы встретились с ней в квартирном бюро. Нам обеим нужна была соседка по комнате, причем мне — обязательно старшекурсница, чтобы жить в городе, а не на территории колледжа. Мне Феба ужасно понравилась. Она ведь, как и я, со странностями — мы сразу же нашли общий язык.
— А что в ней было странного?
— Мне трудно сказать. Я плохой психолог. Феба бывала очень разной, иногда язвительной, а иногда в себе замыкалась. Впрочем, и я тоже не больно-то общительная — так что мы друг другу вполне подходили.
— Она часто бывала в подавленном настроении?
— Случалось. Иногда в такую тоску впадала, что еле ноги волочила. А иногда, наоборот, была душой общества.
— А отчего она тосковала?
— От жизни, — совершенно серьезно ответила Долли.
— Мысли о самоубийстве ей в голову не приходили?
— Да, мы с ней часто говорили о том, как лучше покончить с собой. Помню, как-то мы обсуждали, кому какой способ больше подходит. Я, например, принадлежу к тем людям, которые норовят с моста в воду броситься. Типичная истеричка.
— А Феба?
— Она сказала, что предпочитает застрелиться. Самая быстрая смерть.
— У нее был пистолет?
— Про Фебу не знаю, а вот у ее отца в Медоу-Фармс целая коллекция пистолетов есть. Фебу это очень раздражало. Нет, она бы никогда не застрелилась. Все это одни разговоры. На самом ведь деле она огнестрельного оружия боялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69