Ужасно почему-то боюсь венчания и поздравлений, и шампанского, которое нужно держать в руке и при этом неопределенно улыбаться».
Уезжая из-Ялты в Москву 9 мая 1901 года, он ничего не сказал матери о своих намерениях, и лишь в день венча­ния, 25 мая, прислал ей телеграмму: «Милая мама, благо­словите, женюсь...» В Москве же Чехов поручил своему старому знакомому, таганрожцу, артисту А. В. Вишневско­му устроить в этот день большой званый обед и пригла­сить от его имени всех родственников его и Ольги Леонар­довны.
Ничего не подозревая, все собрались на обед и стали ждать хозяина. А в это время в одной из маленьких мос­ковских церквей происходило венчание Антона Павловича, на котором присутствовало только четыре требующихся обрядом человека: два родственника Ольги Леонардовны и два знакомых Чехову студента. Из церкви Антон Павло­вич и Ольга Леонардовна заехали на минутку к Анне Ива­новне Книппер и оттуда прямо на вокзал.
Когда истомившиеся от ожидания приглашенные на обед гости узнали, наконец, о свершившемся, Антон Пав­лович и Ольга Леонардовна давно уже ехали в поезде, уво­зившем их в Нижний Новгород...
Ольга Леонардовна неоднократно говорила мужу, что она оставит театр и переедет жить к нему в Ялту. Но Че­хов отлично понимал, что не имеет права принимать такую жертву от человека, призвание которого сцена. Поэтому он всегда категорически отклонял эти предложения жены. «Если мы теперь не вместе, - писал он ей в декабре 1902 года, - то виноваты в этом не я и не ты, а бес, вложив­ший в меня бацилл, а в тебя любовь к искусству».
В январе 1903 года Чехов писал жене: «Ты, родная? пишешь, что совесть тебя мучит, что ты живешь не со мной в Ялте, а в Москве. Ну как же быть, голубчик? Ты рассуди как следует: если бы ты жила со мной в Ялте всю зиму, то жизнь твоя была бы испорчена и я чувствовал бы угрызения совести, что едва ли было бы лучше. Я ведь знал, что женюсь на актрисе, т. е. когда женился, ясно со­знавал, что зимами ты будешь жить в Москве. Ни на одну миллионную я не считаю себя обиженным или обойден­ным, - напротив мне кажется, что все идет хорошо, или так, как нужно, и потому, дусик, не смущай меня своими угрызениями. В марте опять заживем и опять не будем чувствовать теперешнего одиночества».
Но как ни тосковал Чехов в своем ялтинском одиноче­стве без жены, - чувства его к ней и ее ответная любовь внесли в его жизнь много счастья. В декабре 1902 года он писал Ольге Леонардовне: «Если бы мы с тобой не были теперь женаты, а были просто автор и актриса, то это бы­ло бы непостижимо глупо».
ЧЕХОВ И ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ТЕАТР
Необычные два клиента сидели в одном из кабинетов известного московского ресторана «Славянский базар» 21 июня 1897 года. Придя в ресторан в 2 часа дня, они до самого вечера все говорили, говорили и говорили. Они завтракали, обедали, пили кофе, но беседе их не было конца. Когда к вечеру в комнате уже трудно было дышать от множества выкуренных ими папирос, они вышли из ресторана и уехали на дачу под Москвой, где продолжали разговор. Лишь в восемь часов утра следующего дня закончилась их беседа, продолжавшаяся восемнадцать часов.
Эта была историческая встреча двух будущих выдаю­щихся деятелей театрального искусства, режиссеров-нова­торов, будущих прославленных народных артистов Союза ССР Константина Сергеевича Станиславского и Владими­ра Ивановича Немировича-Данченко. В результате этой встречи произошло зарождение известного ныне во всем мире Московского Художественного театра.
* * *
В конце XIX века русское театральное искусство пере­живало один из самых тяжелых периодов. Пьесы были бедны содержанием, носили в большей части развлекатель­ный характер; они не затрагивали серьезных тем. Теат­ральное искусство закоснело в своих творческих формах, обросло штампами, трафаретами, условностями. На сцене царствовал актер-премьер. Остальные участники спектакля должны были приспосабливаться к его игре.
В последние годы прошлого столетия передовая часть театральных деятелей стала понимать, что сценическое ис­кусство зашло в тупик, нужно было искать новые формы, и для этого был необходим какой-то новый театр - прав­дивый, реалистический. Вл. И. Немирович-Данченко пи­сал в одном из писем 1896 года: «Я остаюсь при убежде­нии, что сцена с ее условиями на десятки лет отстала от ли­тературы, и что это скверно, и что люди, заведующие сце­ной, должны двигать ее в этом смысле вперед».
Это желание Немировича-Данченко дать сцене иное направление искусства, сделать театр жизненно правдивым и столкнуло его с другим страстным искателем нового теа­трального искусства К.С. Станиславским.
В те годы в Москве существовал любительский теат­ральный кружок «Общества искусства и литературы». Кружком руководил любитель-актер и режиссер Констан­тин Сергеевич Алексеев, по сцене Станиславский. Спектакли этого кружка обращали на себя внимание театральной общественности Москвы тщательностью, серьезностью постановок пьес, исканием новых приемов актерской игры.
Была в то же время в Москве и драматическая школа Филармонического общества, которой руководил писатель и драматург Вл. И. Немирович-Данченко. Отдавшись дра­матическому искусству, он, как педагог и как режиссер, стремился к воспитанию актеров новой формации. Он меч­тал создать такой театр, который был бы свободен от те­атральной фальши, от укоренившихся на сцене штампован­ных приемов игры.
Вот почему исторически была уже подготовлена встре­ча этих двух новаторов, совместно создавших новый театр, которому в дальнейшем суждено было совершить револю­цию в театральном искусстве.
Чиновники казенных театров стали понимать будущую роль Художественного театра еще задолго до его открытия. Немирович-Данченко в апреле 1898 года в одном из писем писал: «Наш театр начинает возбуждать сильное... негодо­вание императорского. Они там понимают, что мы высту­паем на борьбу с рутиной, шаблоном, признанными гения­ми и т. п., и чуют, что здесь напрягаются все силы к соз­данию художественного театра».
Первым спектаклем решено было поставить историче­скую пьесу А. К. Толстого «Царь Федор Иоаннович». Пьеса 30 лет находилась под запретом царской цензуры, и Немировичу-Данченко с большим трудом удалось выхлопо­тать разрешение на ее постановку. Были намечены и дру­гие классические и переводные пьесы. Когда встал вопрос о включении в репертуар пьес современных авторов, Неми­рович-Данченко сразу же назвал имя Чехова, с которым он был дружен и которого очень высоко ценил, как писателя.
Как известно, в декабре 1896 года в Петербургском императорском Александрийском театре впервые постав­ленная пьеса А. П. Чехова «Чайка» провалилась. Новатор­ская по форме и по содержанию, она была не похожа на те пьесы, которые ставились в те времена на сцене драмати­ческих театров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35