Она чувствовала себя неловко от того, что парень с Востока, желая стать летателем, проделал немалый путь, а она так быстро его покинула. Не не настолько, чтобы вернуться.
Однокрылый! Удивительно, что он даже не пытается скрыть свое прозвище. И еще более удивительно то, что он собрался на Состязаниях померяться силами с летателями. Ведь не законченный же он кретин! Должен соображать, какой прием его там ожидает!
— Так ты знала! — закричала Марис, нимало не заботясь, слышат ее студенты или нет. — Знала и ничего мне не сказала!
— Разумеется, знала. — Голос Сины звучал ровно, здоровый глаз взирал на Марис так же бесстрастно, как больной. — И не сказала тебе раньше, предвидя такую реакцию.
— Сина, в своем ли ты уме? Неужели ты выставишь его на Состязаниях?
— Если он того стоит, в чем я почти не сомневаюсь, то выставлю. Я советовалась с тобой по поводу Керра, но насчет Вэла решу сама.
— Разве тебе неизвестно, как мы к нему относимся?
— Кто это — мы?
— Летатели. — Марис перестала вышагивать перед очагом и взглянула в лицо Сины. — Он снова не выиграет. А даже если и выиграет, то вряд ли его победа поможет «Деревянным Крыльям» остаться на плаву. Уверена, что если он и заполучит вновь крылья, Правитель Сиатута…
— Не сомневаюсь, что если Вэл выиграет, то обоснуется на этом острове,
— перебила Сина. — И Правитель Сиатута будет довольна и горда. Ведь Однокрылым его зовут только летатели, но не бескрылые.
— Он сам себя называет Однокрылым! И ты прекрасно знаешь, как он получил это прозвище. Даже в тот год, когда ему принадлежали крылья, он был летателем лишь наполовину.
— Я летатель меньше, чем наполовину. — Сина быстро отвернулась и уставилась на пламя. — Летатель без крыльев. У Вэла есть реальный шанс, и я ему помогу.
— Оказывается, ради победы студента «Деревянных Крыльев» ты пойдешь на что угодно!
Сина вновь повернула голову, и поблескивающий на морщинистом лице здоровый глаз в упор уставился на Марис.
— Почему вы его так ненавидите?
— Ты прекрасно знаешь, почему, — ответила Марис.
— Он всего лишь выиграл пару крыльев.
Избегая слепого взгляда белого безобразного глаза, Марис отвернулась от внезапно ставшей ей чужой старой женщины и сказала:
— Он довел мою подругу до самоубийства. Воспользовавшись ее горем, он отобрал у нее крылья, а это все равно что столкнуть ее с утеса.
— Глупости! — возразила Сина. — Айри сама лишила себя жизни.
— Я знала Айри, — сказала Марис, не отрывая взгляда от огня. — Она недолго владела крыльями, но была прирожденным летателем, парила лучше многих. И все любили ее. Вэл никогда бы не выиграл у нее в честном поединке.
— Но он выиграл у нее.
— Всего лишь через неделю после гибели ее брата она говорила со мной на Эйри, — сказала Марис. — Он вышел на лодке в море, а она кружила над ним. Айри видела, как он вытягивает сеть, как блестит на солнце чешуя лунных рыб. Когда из глубины вынырнула сцилла, Айри была далеко, и ветер относил в сторону ее предостережения. Она подлетела ближе, но опоздала: сцилла ударом хвоста разбила лодку. А затем из пены появилась голова чудовища с телом ее брата в окровавленной пасти и исчезла навеки.
— Айри не следовало в тот год отправляться на Состязания.
— Она и не собиралась. На Эйри она появилась всего за день до Состязаний, и мы, друзья, видя ее горе, уговорили Айри лететь с нами. Все думали, что Состязания развлекут ее, помогут забыть недавнюю трагедию. Игры, гонки, песни, вечеринки… Никому и в голову не могло прийти, что ее кто-то вызовет.
— Ей были прекрасно известны установленные Советом правила, — твердо заявила Сина. — Советом Летателей, Марис, вашим собственным Советом. Любого появившегося на Состязаниях летателя можно вызвать на поединок, и ни один здоровый летатель не имеет права пропускать Состязания больше двух лет подряд.
Марис, нахмурившись, вновь повернулась к Сине спиной.
— Ты говоришь о законе, — сказала она. — Но есть еще гуманность, человечность! Да, Айри не следовало появляться на Состязаниях, но общение с друзьями помогло бы ей немного отвлечься. Тогда она была не в себе, часто забывала, где находится и что делает. Мы присматривали за ней, и, когда этот мальчишка вызвал ее на поединок, не поверили своим ушам.
— Мальчишка! Ты выбрала верное слово, Марис. Именно мальчишка. Ведь тогда ему не было и пятнадцати!
— Он прекрасно понимал, что делает. Судьи долго отговаривали его, но он настаивал на поединке. Вэл летал хорошо, а бедняжка Айри — плохо. Он получил ее крылья и презрительную кличку Однокрылый в придачу, а она через месяц покончила с собой.
— Вэл тогда находился на другом конце мира. У летателей не было причин винить его, а тем более поступать с ним так, как они поступили через год на Состязаниях на Кульхолле.
— Тогда еще не существовало правила, запрещающего повторные вызовы.
— Я рада, что такое правило теперь появилось. Но парню крылья все же не вернули. Где справедливость, Марис?
— При чем тут справедливость? Ведь он всего лишь проиграл во втором поединке.
— Да, проиграл. Девочке, которую с семи лет тренировал отец — главный летатель Малого Шотана. К тому же она отобрала у него крылья после его победы в первом поединке. А знаешь, что было бы, если бы он выиграл у нее?
— спросила Сина и сама же ответила: — Его бы снова вызвали! А потом снова и снова. Ведь своей очереди поджидали не меньше дюжины недавно ушедших на покой летателей и их талантливых детей. И после этого ты заявляешь, что Вэл — летатель лишь наполовину!
Сина медленно поднялась с кресла.
— Ты куда? — спросила Марис.
— В трапезную. Сообщу новости студентам.
Вэл прибыл на следующее утро во время завтрака. Сина ковыряла ложкой вареное яйцо, а студенты с любопытством смотрели на нее. Марис, сидя в другом конце трапезной, слушала, как С'Релла и мускулистый Лиан уговаривают Дейну — робкую женщину, старожила «Деревянных Крыльев» — остаться в академии. Вчера за ужином Сина назвала имена пятерых студентов, которые будут участвовать в Состязаниях. Дейны, естественно, среди них не оказалось, и та решила возвращаться домой. Марис время от времени вставляла в разговор реплики о силе настоящего желания, хотя сознавала, что ее словам не хватает убедительности. Правда заключалась в том, что Дейна никогда не обладала природным талантом летателя, да и к обучению приступила слишком поздно.
При появлении Вэла все разговоры тут же смолкли.
Он снял с головы вязаную дорожную шапку и опустил на пол холщовый мешок. Если он и обратил внимание на наступившую тишину и изучающие настороженные взгляды студентов, то виду не подал.
— Я голоден, — заявил он. — Найдется здесь что-нибудь для меня?
Студенты разом заговорили. Лиа подала Вэлу тарелку с яйцами и кружку чая, а Сина, улыбаясь, проводила к своему столу и усадила рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95