Порой даже на тех, кто им нравится.
— Я знаю. Марис, как ты думаешь, они примут его сегодня вечером? Я говорю о летателях.
— Думаю, ему это не менее интересно, чем тебе. Потерпи до вечера и узнаешь, правду ли он говорил о них… и о нас. Но надеюсь, что он заблуждается.
С'Релла промолчала. Марис, допив молоко, поднялась.
— До вечера еще далеко. Надевай крылья, потренируемся в воздухе часок-другой.
К вечеру летатели уже прознали, что на Скални, намереваясь выиграть крылья, прибыл Вэл-Однокрылый. Откуда пошел слух, Марис могла только гадать. Возможно, Вэла кто-то узнал. Или Доррель кому-то рассказал о нем. Пока Марис и С'Релла шагали от посадочной площадки к своему домику, они дважды слышали возгласы: «Однокрылый!», а у двери к ним подошел едва знакомый Марис летатель и, сохраняя на лице равнодушное выражение, спросил, правда ли, что Вэл сейчас на Скални. Марис подтвердила, и летатель, удивленно присвистнув, удалился.
Ближе к вечеру Марис и С'Релла отправились в пристанище. Было еще светло, в полупустом зале группками по трое-четверо сидели летатели, ели, пили, негромко разговаривали. На вертеле жарился морской кот, но, по мнению Марис, до готовности ему было еще не меньше трех часов.
Сестра Гарта, Риса — круглолицая невысокая толстушка, — налила из большущего бочонка, висящего на стене, кружку эля и подала Марис.
— Отменно, — похвалила Марис, пригубив. — Хотя, по правде, я не специалист по элю. В основном пью вино или киву.
Риса рассмеялась.
— Брат тоже хвалит мой эль, а уж он-то понимает в нем толк. Если эль, который он выпил за всю свою жизнь, слить вместе, то в образовавшемся озере смог бы плавать небольшой торговый флот.
— А где Гарт сейчас? — поинтересовалась Марис.
— Он подойдет позже. Говорит, неважно себя чувствует, но сдается мне, что его болезнь — лишь отговорка. Он, как обычно, просто не хочет мне помогать.
— Что с ним, Риса? Он в последнее время часто болеет?
Улыбка на лице Рисы погасла.
— Он тебе что-нибудь говорил, Марис?
— Нет. А что?
— Последние полгода у него ужасно болят суставы и до того опухают, что смотреть страшно. — Риса слегка наклонилась к Марис. — Я за него боюсь, и Доррель — тоже. Гарт был у многих лекарей — и здесь, на Скални, и в Городе Штормов, но ни один его так и не вылечил. Чтобы заглушить боль, брат с каждым днем пьет все больше и больше.
Марис не на шутку разволновалась.
— Я знала, что Дорр беспокоится о нем, но полагала, причина тревог — пьянство Гарта. — Поколебавшись, Марис спросила: — Риса, а твой брат сообщил о своем недуге Правителю?
Риса покачала головой.
— Нет. Он… — К стойке подошел коренастый летатель с Востока, Риса налила ему кружку эля и продолжила разговор лишь после его ухода. — Боится, Марис.
— А чего он боится? — спросила С'Релла, переводя взгляд с Марис на Рису и обратно.
— Закон гласит, что, если летатель серьезно болен, — пояснила Марис, — то Правитель может, заручившись, конечно, поддержкой других летателей своего острова, отобрать у него крылья, прежде чем тот потеряет их в море.
— Она вновь взглянула на Рису и озабоченно сказала: — Получается, что Гарт сейчас летает с посланиями так же часто, как раньше?
— Да, — подтвердила Риса. — Мне страшно, Марис. Порой приступы боли возникают неожиданно, и если это случится с ним в воздухе, то… — Она печально опустила голову. — Я уговаривала Гарта, но он и слушать не хочет о разговоре с Правителем. Все вы, летатели, одинаковые.
— Я поговорю с Гартом, — пообещала Марис.
— Доррель беседует с ним постоянно, но все без толку. Гарт очень упрямый.
— Ему следует отдать крылья, — внезапно заявила С'Релла.
Риса печально взглянула на нее.
— Дитя, ты не понимаешь, о чем говоришь. Ты — студентка «Деревянных Крыльев»? Друг Марис?
— Да.
— Гарт говорил о тебе. Если бы ты была летателем, ты могла бы понять его лучше. Мы только наблюдаем за их полетами с земли, и нам неведом их страх лишиться крыльев. По крайней мере, так утверждает Гарт.
— Я буду летателем.
— Конечно, будешь, дитя, но пока ты еще не летатель, и оттого так спокойно советуешь брату добровольно расстаться с небом.
С'Релла, обидевшись, расправила плечи.
— Я — не дитя и все отлично понимаю.
Она собиралась еще что-то добавить, но открылась дверь, и в зал вошел Вэл.
— Извини, — сказала Марис, слегка сжав руку Рисы у локтя. — Договорим позже.
Она заспешила к Вэлу, который, сжимая рукоять ножа, настороженно оглядывался.
— Не очень тут у вас весело, — сказал он Марис и С'Релле.
— Еще рано, — пояснила Марис. — Через час-другой в зале яблоку будет негде упасть, а за шумом и смехом ты не услышишь собственного голоса. Проходи же, выпей и закуси. — Она указала на стол у дальней стены, уставленный блюдами с фруктами, фаршированными яйцами, сырами, калачами, печеными моллюсками, пирожными и конфетами. — Главное блюдо сегодня — зажаренный на вертеле морской кот, но он будет готов еще не скоро.
Вэл, оглядев тушу морского кота над очагом и ломящиеся от яств столы, процедил:
— Летатели, как всегда, питаются весьма скромно.
Он позволил провести себя через зал, уселся за накрытый стол, как бы нехотя съел два яйца, кусок сыра и выпил стакан вина.
Между тем вечеринка шла своим чередом. Похоже, что появление Вэла прошло незамеченным. Марис не поняла, приняли ли его летатели или просто не узнали.
Некоторое время они сидели за столом: Вэл смаковал вино и ел сыр; С'Релла что-то тихо рассказывала ему; Марис, прихлебывая из кружки эль, наблюдала за входной дверью. Снаружи сгустились сумерки, и зал быстро наполнялся. Появилась дюжина облаченных в темно-красную униформу летателей с Шотана, за ними — пятеро Восточных. Один из Восточных, усевшись на бочонок с элем, заиграл на гитаре и запел мягким, плохо поставленным голосом традиционные песни летателей. Вскоре около него собралась толпа; слушатели принялись наперебой выкрикивать пожелания. Марис, все еще поглядывая на дверь, придвинулась к Вэлу и С'Релле, пытаясь разобрать сквозь шум в зале, о чем они говорят.
Внезапно музыка оборвалась, разговоры смолкли, все посетители пристанища уставились на певца, который не отрываясь смотрел через зал на Вэла.
Вэл повернулся к нему, поднял стакан с вином и сказал с обычным равнодушием:
— Приветствую тебя, Лорен. Поднимаю этот стакан в честь твоего великолепного голоса.
Некоторые летатели, сочтя слова Вэла завуалированным оскорблением, захихикали, другие, восприняв тост всерьез, подняли свои стаканы. Побагровевший певец сидел на бочонке, не сводя глаз с Вэла, а большинство летателей не понимали, в чем дело.
— Исполни балладу об Ароне и Джени, — попросил вдруг кто-то из толпы.
Певец покачал головой.
— Нет. Лучше я спою более подходящую балладу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
— Я знаю. Марис, как ты думаешь, они примут его сегодня вечером? Я говорю о летателях.
— Думаю, ему это не менее интересно, чем тебе. Потерпи до вечера и узнаешь, правду ли он говорил о них… и о нас. Но надеюсь, что он заблуждается.
С'Релла промолчала. Марис, допив молоко, поднялась.
— До вечера еще далеко. Надевай крылья, потренируемся в воздухе часок-другой.
К вечеру летатели уже прознали, что на Скални, намереваясь выиграть крылья, прибыл Вэл-Однокрылый. Откуда пошел слух, Марис могла только гадать. Возможно, Вэла кто-то узнал. Или Доррель кому-то рассказал о нем. Пока Марис и С'Релла шагали от посадочной площадки к своему домику, они дважды слышали возгласы: «Однокрылый!», а у двери к ним подошел едва знакомый Марис летатель и, сохраняя на лице равнодушное выражение, спросил, правда ли, что Вэл сейчас на Скални. Марис подтвердила, и летатель, удивленно присвистнув, удалился.
Ближе к вечеру Марис и С'Релла отправились в пристанище. Было еще светло, в полупустом зале группками по трое-четверо сидели летатели, ели, пили, негромко разговаривали. На вертеле жарился морской кот, но, по мнению Марис, до готовности ему было еще не меньше трех часов.
Сестра Гарта, Риса — круглолицая невысокая толстушка, — налила из большущего бочонка, висящего на стене, кружку эля и подала Марис.
— Отменно, — похвалила Марис, пригубив. — Хотя, по правде, я не специалист по элю. В основном пью вино или киву.
Риса рассмеялась.
— Брат тоже хвалит мой эль, а уж он-то понимает в нем толк. Если эль, который он выпил за всю свою жизнь, слить вместе, то в образовавшемся озере смог бы плавать небольшой торговый флот.
— А где Гарт сейчас? — поинтересовалась Марис.
— Он подойдет позже. Говорит, неважно себя чувствует, но сдается мне, что его болезнь — лишь отговорка. Он, как обычно, просто не хочет мне помогать.
— Что с ним, Риса? Он в последнее время часто болеет?
Улыбка на лице Рисы погасла.
— Он тебе что-нибудь говорил, Марис?
— Нет. А что?
— Последние полгода у него ужасно болят суставы и до того опухают, что смотреть страшно. — Риса слегка наклонилась к Марис. — Я за него боюсь, и Доррель — тоже. Гарт был у многих лекарей — и здесь, на Скални, и в Городе Штормов, но ни один его так и не вылечил. Чтобы заглушить боль, брат с каждым днем пьет все больше и больше.
Марис не на шутку разволновалась.
— Я знала, что Дорр беспокоится о нем, но полагала, причина тревог — пьянство Гарта. — Поколебавшись, Марис спросила: — Риса, а твой брат сообщил о своем недуге Правителю?
Риса покачала головой.
— Нет. Он… — К стойке подошел коренастый летатель с Востока, Риса налила ему кружку эля и продолжила разговор лишь после его ухода. — Боится, Марис.
— А чего он боится? — спросила С'Релла, переводя взгляд с Марис на Рису и обратно.
— Закон гласит, что, если летатель серьезно болен, — пояснила Марис, — то Правитель может, заручившись, конечно, поддержкой других летателей своего острова, отобрать у него крылья, прежде чем тот потеряет их в море.
— Она вновь взглянула на Рису и озабоченно сказала: — Получается, что Гарт сейчас летает с посланиями так же часто, как раньше?
— Да, — подтвердила Риса. — Мне страшно, Марис. Порой приступы боли возникают неожиданно, и если это случится с ним в воздухе, то… — Она печально опустила голову. — Я уговаривала Гарта, но он и слушать не хочет о разговоре с Правителем. Все вы, летатели, одинаковые.
— Я поговорю с Гартом, — пообещала Марис.
— Доррель беседует с ним постоянно, но все без толку. Гарт очень упрямый.
— Ему следует отдать крылья, — внезапно заявила С'Релла.
Риса печально взглянула на нее.
— Дитя, ты не понимаешь, о чем говоришь. Ты — студентка «Деревянных Крыльев»? Друг Марис?
— Да.
— Гарт говорил о тебе. Если бы ты была летателем, ты могла бы понять его лучше. Мы только наблюдаем за их полетами с земли, и нам неведом их страх лишиться крыльев. По крайней мере, так утверждает Гарт.
— Я буду летателем.
— Конечно, будешь, дитя, но пока ты еще не летатель, и оттого так спокойно советуешь брату добровольно расстаться с небом.
С'Релла, обидевшись, расправила плечи.
— Я — не дитя и все отлично понимаю.
Она собиралась еще что-то добавить, но открылась дверь, и в зал вошел Вэл.
— Извини, — сказала Марис, слегка сжав руку Рисы у локтя. — Договорим позже.
Она заспешила к Вэлу, который, сжимая рукоять ножа, настороженно оглядывался.
— Не очень тут у вас весело, — сказал он Марис и С'Релле.
— Еще рано, — пояснила Марис. — Через час-другой в зале яблоку будет негде упасть, а за шумом и смехом ты не услышишь собственного голоса. Проходи же, выпей и закуси. — Она указала на стол у дальней стены, уставленный блюдами с фруктами, фаршированными яйцами, сырами, калачами, печеными моллюсками, пирожными и конфетами. — Главное блюдо сегодня — зажаренный на вертеле морской кот, но он будет готов еще не скоро.
Вэл, оглядев тушу морского кота над очагом и ломящиеся от яств столы, процедил:
— Летатели, как всегда, питаются весьма скромно.
Он позволил провести себя через зал, уселся за накрытый стол, как бы нехотя съел два яйца, кусок сыра и выпил стакан вина.
Между тем вечеринка шла своим чередом. Похоже, что появление Вэла прошло незамеченным. Марис не поняла, приняли ли его летатели или просто не узнали.
Некоторое время они сидели за столом: Вэл смаковал вино и ел сыр; С'Релла что-то тихо рассказывала ему; Марис, прихлебывая из кружки эль, наблюдала за входной дверью. Снаружи сгустились сумерки, и зал быстро наполнялся. Появилась дюжина облаченных в темно-красную униформу летателей с Шотана, за ними — пятеро Восточных. Один из Восточных, усевшись на бочонок с элем, заиграл на гитаре и запел мягким, плохо поставленным голосом традиционные песни летателей. Вскоре около него собралась толпа; слушатели принялись наперебой выкрикивать пожелания. Марис, все еще поглядывая на дверь, придвинулась к Вэлу и С'Релле, пытаясь разобрать сквозь шум в зале, о чем они говорят.
Внезапно музыка оборвалась, разговоры смолкли, все посетители пристанища уставились на певца, который не отрываясь смотрел через зал на Вэла.
Вэл повернулся к нему, поднял стакан с вином и сказал с обычным равнодушием:
— Приветствую тебя, Лорен. Поднимаю этот стакан в честь твоего великолепного голоса.
Некоторые летатели, сочтя слова Вэла завуалированным оскорблением, захихикали, другие, восприняв тост всерьез, подняли свои стаканы. Побагровевший певец сидел на бочонке, не сводя глаз с Вэла, а большинство летателей не понимали, в чем дело.
— Исполни балладу об Ароне и Джени, — попросил вдруг кто-то из толпы.
Певец покачал головой.
— Нет. Лучше я спою более подходящую балладу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95