В заявлении ТАСС говорится, что "нельзя не задаться вопросом: что за этим скрывается?".
Гею было ясно, что за этим скрываете я. И его волновал другой вопрос: ЧЕМ ЖЕ ВСЕ ЭТО КОНЧИТСЯ?
В надежде услышать какие-то новые сообщения, которые опровергли бы страшную новость о начале войны, Гей нажал клавишу телевизора.
И опять попал на сцену из телефильма "Адам и Ева".
Господи боже, мир висит на волоске от гибели, а люди говорят о сексе и занимаются сексом, словно это и есть панацея от всех бед. Просто безумие!
Да, но где же эти самые свидетельства прошлой его жизни с Алиной?
Гей только-только разворошил бумаги в Красной Папке, а машина уже остановилась возле виллы.
АДАМ И ЕВА
Крупными буквами, прямо на крыше, были выложены эти слова, означавшие название виллы. Гей удивился тому, что Мээн уже стоял на освещенной площадке, где припарковалось несколько машин, и призывно махал ему рукой.
- Когда они проскочили мимо нас? - Гей посмотрел на Алину, однако в это время другая Алина подошла к их машине и сказала тоном гостеприимной хозяйки:
- Прощу на чашку кофе! - Она улыбнулась Гею. - Ничего другого не обещаю, даже слабых напитков... - И улыбнулась Мээну. - В знак уважения тех мероприятий, которые проводятся у вас на родине.
- Thank you... - буркнул Гей, досадуя, что бумаги из Красной Папки ворохом лежали у него на коленях.
- Оставьте это на сиденье, - сказала Алина, кивая на бумаги.
- Ни за что!
- Вы писатель? - спросила хозяйка виллы.
- Наш Тихомиров - ученый, московский социолог, - сказал Мээн, как бы представляя хозяйке гостя. - Здесь он в творческой командировке. Работает над очерком...
Гей осадил Мээна взглядом. Гей не хотел имя вождя упоминать всуе.
- ...над очерком о Бээне, - сказал Мээн, ибо хозяйка ждала полного ответа.
- Не совсем так... - буркнул Гей, собирая бумаги в Красную Папку.
- О Бээне? - живо спросила Алина.
- Да, о нашем большом начальнике, - пояснил Мээн. - О Борисе Николаевиче.
- Не совсем так... - снова буркнул Гей.
- Он занимается воссозданием будущего из прошлого, - сказала Алина хозяйке.
- Он хиромант?! - еще живее спросила хозяйка.
- Нет, - сказал Гей, выбираясь из машины вместе с Красной Папкой. - Я самый обычный человек. Homo prekatastrofilis.
- Очень, очень приятно познакомиться!..
Ну и так далее.
Как там писал великий граф?.. Что-то насчет веретен. Дескать, стоило их только запустить, как они без умолку скрипели, то бишь толковали на разные светские темы. "Разговорная машина" - это граф хорошо сказал.
Гей прекрасно понимал, что хвалить или хулить великого графа нескромно. Да Гей и не делал этого! Он просто вспомнил, как великий граф описал эту самую разговорную машину в одном из российских салонов, где, как уверял великий граф, была собрана вся интеллигенция Петербурга.
Полноте, ваше сиятельство! Так ли уж вся? И такая ли уж интеллигенция? В самом деле, кто интеллигенты - так называемый князь Василий, это великосветское ничтожество? Да он разве не похож на Бээна? Правда, Бээн без лоска, без панталон и вовсе не жеманный, не грациозный, а жесткий, вероломный, ну и так далее. Но оба они, как говорится, одним миром мазаны, разве нет?.. Мадам Шерер. Просто сплетница. Самое главное бестолковое и пошлое веретено в той разговорной мастерской, которая ничего сущего не прядет. Сколько угодно и теперь таких никчемных веретен.
Гей был неучтив? Ну что вы! Автор, великий граф, и сам относился к женщинам, судя по всему, критически. Насолили они ему, должно быть, пока он по салонам разгуливал, прежде чем засесть в Ясной Поляне. Граф сравнил княгиню Болконскую со зверьком - сначала в образе белки, а потом и собаки. И вообще, как он сказал о женщинах-то?.. ЭГОИЗМ, ТЩЕСЛАВИЕ, ТУГОУМИЕ, НИЧТОЖЕСТВО ВО ВСЕМ - ВОТ ЖЕНЩИНЫ, КОГДА ОНИ ПОКАЗЫВАЮТСЯ ТАК, КАК ОНИ ЕСТЬ. Такое впечатление, что граф насмотрелся разных фильмов про Адама и Еву. Разумеется, зарубежного производства. И Гей хотел бы, любя великого графа, который конечно же не был противником эмансипации, сделать поправку, что великий граф имел в виду лишь женщин света, но не женщин как таковых. К тому же эти резкие слова о женщинах света он говорил устами Андрея Болконского...
Кстати, что касается Андрея Болконского, то он был, как считал Гей, ума далеко не блестящего. Скорее, наоборот. ОН ШЕЛ НА ВОЙНУ И НЕ ЗНАЛ, ДЛЯ ЧЕГО ИДЕТ. "Я не знаю", - сказал он Пьеру так, как если бы это сказала круглая дура Элен или маленькая сука Лиза. И добавил: "Так надо". Подумать только! "Так надо"... Надо - кому? Ах ты господи, говорил себе Гей, ну какой же болван! Даже Пьер, на что уж был незаконнорожденный, и тот сообразил - и сказал этому недоумку Болконскому: ЕЖЕЛИ Б ЭТО БЫЛА ВОЙНА ЗА СВОБОДУ. Я БЫ... ПЕРВЫЙ ПОСТУПИЛ В ВОЕННУЮ СЛУЖБУ. Ай да Пьер, браво! Но даже Пьер, сказавший эту наполовину умную речь, тоже не был настоящим интеллигентом. Какой он, к черту, интеллигент! В этой сцене, во всяком случае. Он ведь как дальше сказал? "...но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире... это нехорошо". Под "величайшим" он полагал Наполеона. Может, и впрямь великого полководца, но человека - отнюдь не великого.
Великий человек не может жаждать мирового господства. Крови людской. Иначе и Гитлера можно назвать великим человеком...
Воистину великими людьми, считал Гей, настоящими интеллигентами в ту пору, в начале девятнадцатого века, были другие - о ком Толстой не упомянул ни слова. Хотя бы одного назвать - Пушкин! - и сразу пропасть обнаружится между ним и толстовской "всей интеллигенцией Петербурга". Ведь это был золотой век русской культуры. Сам же граф только позже великим сделался, когда описал, в частности, разговорную машину в салоне мадам Шерер, где, как выяснилось, ни одного подлинного интеллигента не было и в помине. И кстати заметить, фактографическая, социальная неточность не помешала графу сделаться великим. Но даже тогда, когда граф уже великим сделался, он так и не восстановил историческую справедливость, что легко бы получилось, если снять при редактуре только два слова: "вся интеллигенция", заменив их в крайнем случае, коли графу объем жалко было терять, на четыре слова - "вся великосветская шатия-братия".
И тем не менее, сказал себе Гей, нельзя не признать, что вся эта великосветская шатия-братия, когда разговорная машина была запущена, много о войне говорила - на разные лады. Более того, со слов о войне, произнесенных устами мадам Шерер, и начинает работу разговорная машина. А ведь что за война была, господи! Столько ружейных и пушечных выстрелов с той стороны - и столько же примерно выстрелов со стороны противной. И ни одного ядерного взрыва, даже самого слабенького, какого-нибудь так называемого разведывательного...
Гей вспомнил статью в газете "Правда" за двадцать восьмое марта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115