Не было никакой необходимости ставить свою жизнь на карту и принимать увечье или смерть ради увеселения людей. Насколько Пила знала, большинство гладиаторов были рабами или пленниками, и у них не оставалось возможности получить когда-нибудь свободу. Разница в вооружении и состоянии здоровья большей части пленников часто не оставляла ни малейшего сомнения в исходе борьбы.
Когда боец был ранен, зрители вопили от восторга. Некоторые храбрые бойцы отмахивались от вмешательства зрителей и указывали кивком или жестом, что раны их незначительны, хотя они уже сильно кровоточили. Это вызывало участие у зрителей, и их симпатии принадлежали храбрецам. Однако медлительный, боязливый человек, казалось, оскорблял публику, и массы возмущенно орали, если гладиатор не хотел с готовностью умирать. Тогда трусливых гнали в бой плетьми и раскаленным железом.
Пила сидела на своей скамейке, закрывая лицо руками. Неужели это были люди, которым она начала доверять? Почему вообще люди могут радоваться, глядя на то, как убивают других? Да, они по-настоящему требовали и подзуживали, чтобы на арене люди убивали друг друга!
Был объявлен перерыв. Трупы унесли, мальчики убрали с арены песок, пропитанный кровью. Рабы-мавры насыпали свежий песок, пока победители состоявшихся поединков махали зрителям пальмовыми ветками.
– Теперь будет интересно, – обрадовался Валериус и потер руки. – Сейчас появятся гладиаторы из Капуи. Я их считаю самыми лучшими.
Прозвучали сигналы труб и объявили о начале последних боев, которых зрители ждали целый день. Победители предыдущих состязаний выступали против гладиаторов из школы Лентулуса.
– На этот раз не будет никакой пощады побежденным, – объяснил Валериус. – Один из двоих остается на арене.
Он обернулся к Пиле, которая, скорчившись, сидела на скамье.
– Что с тобой? Тебе не нравятся мои игры?
– Это ужасно, – выдохнула Пила.
– Разве храбрость ужасна? Вы, варвары, тоже храбро деретесь. Кроме того, есть еще одно, особенное, обстоятельство. Пятеро победителей этих боев дерутся против пятерых германцев. Вот это будет схватка!
У Пилы кровь застыла в жилах. Мало того что она должна была бояться за жизнь Клаудиуса, так еще ее земляков тоже заставили заниматься этой извращенной игрой. Когда маршем вышли элитные гладиаторы из школы в Капуе, она узнала среди них Клаудиуса. Все они уже сняли парадную форму. На них были только кожаные фартуки с широкими поясами и кожаные цепи на кистях рук. Бои вела только одна пара, гладиаторы из Капуи дрались с победителями предыдущих игр. Противником Клаудиуса оказался гладиатор, который был уже ослаблен в предыдущем бою, на плече у него зияла кровавая рана. Пила в отчаянии заломила руки. Даже раненый, этот гладиатор был безумно храбр и мог оказаться очень опасным и очень коварным противником Клаудиуса.
Бой закончился быстро. Клаудиус все время теснил своего лишенного сил противника.
– Посмотри, Клаудиус дерется левой рукой. – Валериус вскочил со своего места.
Два удара мечом, и противник Клаудиуса упал на песок. Клаудиус, не спросив приговора у зрителей, хладнокровно нанес смертельный удар. После этого он гневно швырнул меч на песок.
– Это не противник для меня! – крикнул он. – Ты хочешь меня обидеть, Валериус?
Толпа вопила, орала и с восторгом аплодировала Клаудиусу. Валериус милостиво улыбнулся и кивнул гладиатору.
– Ты получишь достойного противника, Клаудиус. Это мой долг перед народом.
На этот раз толпы разразились приветственными криками в адрес сенатора. На арене нашли свою смерть пятеро победителей из предыдущих боев и один гладиатор из Капуи. На овальной арене цирка остались стоять пятеро победителей.
После еще одного перерыва, во время которого унесли мертвых и снова засыпали арену новым песком, последовали заключительные бои. На этот раз пятеро победителей боролись против пятерых сильных германцев. Это были бородатые мускулистые дикари, превосходившие римлян ростом почти на голову. Клаудиус был самым высоким из римских гладиаторов, но его противник был выше его и казался сильнее.
– Один, помоги! – молилась Пила, но ей самой было неясно, для кого она просит помощи у бога – для своих земляков или для Клаудиуса. Был ли вообще Клаудиус тем человеком, который нашептывал ей в уши поэтические слова, заставляя ее сердце биться сильнее, а щеки полыхать жаром; кому она в приливе чувств подарила прядь своих волос? Со смешанным чувством восхищения и отвращения она пристально смотрела на его тело цвета бронзы, блестевшее от масла и пота. Он героически сражался против превосходившего его по силе германца, но шаг за шагом должен был отступать. Германец сделал выпад и ранил Клаудиуса в живот. Кровь полилась на его фартук.
Зрители в ужасе закричали, одновременно подбадривая Клаудиуса, однако постепенно благоволение зрителей начало разделяться, многие ставили сейчас на германца, который, громко вопя и выказывая презрение к смерти, кинулся на Клаудиуса, размахивая своим мечом.
Это был отнюдь не искусный фехтовальный поединок, а безумная драка с верным смертельным исходом. Весы склонялись уже не в пользу Клаудиуса.
С лица Пилы сошли все краски, с тех пор, как она попала в это ужасное рабство, в ее жизни было лишь несколько счастливых мгновений, и их подарил ей Клаудиус. Клаудиус с его темно-голубыми пронзительными глазами, тронувшими ее сердце словами. Это был тот же Клаудиус, который недавно хладнокровно добил своего врага, а теперь ему самому, вероятно, оставалось жить лишь несколько мгновений. Она поднялась и направила свой взгляд на него. Хотя Клаудиус был в некотором отдалении от нее, ей показалось, что она видит вокруг его шеи свой шнурок. Пила собралась с духом, обратилась к могуществу Неба и преисподней.
– Мои волосы обладают могуществом придавать тебе силу. Душа волка вселяется в тебя. Твое тело не может ранить ни железо, ни огонь. Человек из тебя уходит, в тебя входит волк. Тобою овладевает ярость, иди и не щади ничего, дерись в своей великой битве, как берсерк.
С этими словами Пила подняла руки, и из ее горла вырвался волчий вой. Обратив лицо к Небу и закрыв глаза, она объединила силы добрых и злых духов, она велела душе волка вселиться в тело человека.
Внезапно Клаудиус распрямился. Лицо у него исказилось, на губах появилась пена, он заскрипел зубами, глаза его стали дико вращаться, и крик, который он издал, заставил превосходившего его по силе противника потерять уверенность. Как безумный, Клаудиус ринулся на германца и нанес ему мощный удар своим мечом.
Словно обезумев, он ударил мечом еще раз, вонзив его в массивное тело. Германец, который не увидел в лице гладиатора ничего человеческого, понял, что ему пришел конец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Когда боец был ранен, зрители вопили от восторга. Некоторые храбрые бойцы отмахивались от вмешательства зрителей и указывали кивком или жестом, что раны их незначительны, хотя они уже сильно кровоточили. Это вызывало участие у зрителей, и их симпатии принадлежали храбрецам. Однако медлительный, боязливый человек, казалось, оскорблял публику, и массы возмущенно орали, если гладиатор не хотел с готовностью умирать. Тогда трусливых гнали в бой плетьми и раскаленным железом.
Пила сидела на своей скамейке, закрывая лицо руками. Неужели это были люди, которым она начала доверять? Почему вообще люди могут радоваться, глядя на то, как убивают других? Да, они по-настоящему требовали и подзуживали, чтобы на арене люди убивали друг друга!
Был объявлен перерыв. Трупы унесли, мальчики убрали с арены песок, пропитанный кровью. Рабы-мавры насыпали свежий песок, пока победители состоявшихся поединков махали зрителям пальмовыми ветками.
– Теперь будет интересно, – обрадовался Валериус и потер руки. – Сейчас появятся гладиаторы из Капуи. Я их считаю самыми лучшими.
Прозвучали сигналы труб и объявили о начале последних боев, которых зрители ждали целый день. Победители предыдущих состязаний выступали против гладиаторов из школы Лентулуса.
– На этот раз не будет никакой пощады побежденным, – объяснил Валериус. – Один из двоих остается на арене.
Он обернулся к Пиле, которая, скорчившись, сидела на скамье.
– Что с тобой? Тебе не нравятся мои игры?
– Это ужасно, – выдохнула Пила.
– Разве храбрость ужасна? Вы, варвары, тоже храбро деретесь. Кроме того, есть еще одно, особенное, обстоятельство. Пятеро победителей этих боев дерутся против пятерых германцев. Вот это будет схватка!
У Пилы кровь застыла в жилах. Мало того что она должна была бояться за жизнь Клаудиуса, так еще ее земляков тоже заставили заниматься этой извращенной игрой. Когда маршем вышли элитные гладиаторы из школы в Капуе, она узнала среди них Клаудиуса. Все они уже сняли парадную форму. На них были только кожаные фартуки с широкими поясами и кожаные цепи на кистях рук. Бои вела только одна пара, гладиаторы из Капуи дрались с победителями предыдущих игр. Противником Клаудиуса оказался гладиатор, который был уже ослаблен в предыдущем бою, на плече у него зияла кровавая рана. Пила в отчаянии заломила руки. Даже раненый, этот гладиатор был безумно храбр и мог оказаться очень опасным и очень коварным противником Клаудиуса.
Бой закончился быстро. Клаудиус все время теснил своего лишенного сил противника.
– Посмотри, Клаудиус дерется левой рукой. – Валериус вскочил со своего места.
Два удара мечом, и противник Клаудиуса упал на песок. Клаудиус, не спросив приговора у зрителей, хладнокровно нанес смертельный удар. После этого он гневно швырнул меч на песок.
– Это не противник для меня! – крикнул он. – Ты хочешь меня обидеть, Валериус?
Толпа вопила, орала и с восторгом аплодировала Клаудиусу. Валериус милостиво улыбнулся и кивнул гладиатору.
– Ты получишь достойного противника, Клаудиус. Это мой долг перед народом.
На этот раз толпы разразились приветственными криками в адрес сенатора. На арене нашли свою смерть пятеро победителей из предыдущих боев и один гладиатор из Капуи. На овальной арене цирка остались стоять пятеро победителей.
После еще одного перерыва, во время которого унесли мертвых и снова засыпали арену новым песком, последовали заключительные бои. На этот раз пятеро победителей боролись против пятерых сильных германцев. Это были бородатые мускулистые дикари, превосходившие римлян ростом почти на голову. Клаудиус был самым высоким из римских гладиаторов, но его противник был выше его и казался сильнее.
– Один, помоги! – молилась Пила, но ей самой было неясно, для кого она просит помощи у бога – для своих земляков или для Клаудиуса. Был ли вообще Клаудиус тем человеком, который нашептывал ей в уши поэтические слова, заставляя ее сердце биться сильнее, а щеки полыхать жаром; кому она в приливе чувств подарила прядь своих волос? Со смешанным чувством восхищения и отвращения она пристально смотрела на его тело цвета бронзы, блестевшее от масла и пота. Он героически сражался против превосходившего его по силе германца, но шаг за шагом должен был отступать. Германец сделал выпад и ранил Клаудиуса в живот. Кровь полилась на его фартук.
Зрители в ужасе закричали, одновременно подбадривая Клаудиуса, однако постепенно благоволение зрителей начало разделяться, многие ставили сейчас на германца, который, громко вопя и выказывая презрение к смерти, кинулся на Клаудиуса, размахивая своим мечом.
Это был отнюдь не искусный фехтовальный поединок, а безумная драка с верным смертельным исходом. Весы склонялись уже не в пользу Клаудиуса.
С лица Пилы сошли все краски, с тех пор, как она попала в это ужасное рабство, в ее жизни было лишь несколько счастливых мгновений, и их подарил ей Клаудиус. Клаудиус с его темно-голубыми пронзительными глазами, тронувшими ее сердце словами. Это был тот же Клаудиус, который недавно хладнокровно добил своего врага, а теперь ему самому, вероятно, оставалось жить лишь несколько мгновений. Она поднялась и направила свой взгляд на него. Хотя Клаудиус был в некотором отдалении от нее, ей показалось, что она видит вокруг его шеи свой шнурок. Пила собралась с духом, обратилась к могуществу Неба и преисподней.
– Мои волосы обладают могуществом придавать тебе силу. Душа волка вселяется в тебя. Твое тело не может ранить ни железо, ни огонь. Человек из тебя уходит, в тебя входит волк. Тобою овладевает ярость, иди и не щади ничего, дерись в своей великой битве, как берсерк.
С этими словами Пила подняла руки, и из ее горла вырвался волчий вой. Обратив лицо к Небу и закрыв глаза, она объединила силы добрых и злых духов, она велела душе волка вселиться в тело человека.
Внезапно Клаудиус распрямился. Лицо у него исказилось, на губах появилась пена, он заскрипел зубами, глаза его стали дико вращаться, и крик, который он издал, заставил превосходившего его по силе противника потерять уверенность. Как безумный, Клаудиус ринулся на германца и нанес ему мощный удар своим мечом.
Словно обезумев, он ударил мечом еще раз, вонзив его в массивное тело. Германец, который не увидел в лице гладиатора ничего человеческого, понял, что ему пришел конец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91