С другой стороны, на них обращали больше внимания, однако Клаудиус был твердо уверен в том, что они отделались от своих преследователей. Фальшивый след на юг дал им достаточную фору, кроме того, за ними не так-то легко было уследить, потому что они покинули большие дороги.
Наступила осень, и погода в горах ухудшилась. К счастью, в их узелке было достаточно практичной одежды, которая им могла пригодиться прежде всего на севере. Ночами они прижимались друг к другу, потому что было прохладно и сыро. В одиноких горах Пила чувствовала себя значительно увереннее, чем среди людской сутолоки в городах. На пути им встретилось всего несколько деревень, там они покупали продукты, прежде всего хлеб, овощи и яйца, а у одного кожевника Клаудиус купил немного черной краски, которая используется для окраски кожи. Кожевник ничего не спросил, потому что Клаудиус купил у него пару крепких сандалий.
Делая покупки, Клаудиус всегда оставлял Пилу позади: высокая фигура и светлые волосы девушки бросались в глаза и ее наверняка запомнили бы. Даже если она накрывала волосы платком, светлая кожа и голубые глаза выдавали то, что она не римлянка.
Они миновали два больших города, Антинус и Лупус Ангитиэ, вблизи которого находилось святилище. Молодые люди смешались с паломниками, и Клаудиус все прислушивался, желая узнать, что творится на дорогах вокруг Рима.
Ночь они провели в одиноком месте на берегу озера. Пила страстно хотела искупаться и поглядывала на заманчиво чистую воду.
– Посмотри, что я тебе принес, – сказал Клаудиус и выложил свои покупки.
Пила с любопытством посмотрела на маленькие горшочки.
– Что это? – спросила она.
– Это обувная краска, ею ты должна окрасить свои волосы. Я боюсь, что если кто-то снова сорвет с тебя накидку, то нашей маскировке придет конец.
Пила ошарашенно смотрела на него.
– О, нет, пожалуйста, нет, для меня и так было ужасным позором, когда я потеряла мои длинные волосы. А теперь еще и красить их?
– О боги, Пила, кончай со своим глупым германским тщеславием. Речь идет о нашей жизни. Разве ты сама не видела, как реагируют мужчины на твои светлые волосы? Я не могу постоянно обнажать меч, тогда получится, что я сопровождаю тебя как римский солдат, однако для этого у меня недостает снаряжения.
Итак, не разыгрывай театральное представление и вотри эту мазь в волосы.
– Из чего она состоит? – У Пилы на глазах показались слезы.
– Понятия не имею, наверное, из какого-нибудь железного блеска и медного купороса, но если это красит кожу, то сделает темными и твои волосы.
Пила в ужасе уставилась на горшочки.
– Тогда я буду выглядеть как старухи, которые вычищают пепел из печей.
– Это только потому, что ты боишься, что я уже не посчитаю тебя красивой. – Клаудиус рассмеялся и шутливо потянул ее за ухо. – И еще: я принес тебе порошок, которым ты напудришь свою кожу. Тогда у тебя будет почти такая же смуглая кожа, как у Ромелии.
– Ты говоришь это несерьезно.
– Совсем наоборот, и если ты не сделаешь этого сама, тогда это придется сделать мне.
– Только осмелься, я буду обороняться ногтями, я не только крестьянская девушка, но и воительница.
Клаудиус рассмеялся.
– Тебе это не поможет, потому что без окраски я отказываюсь путешествовать с тобой дальше.
Пила фыркнула.
– Почему ты внезапно стал так строг со мной?
– Ради твоей безопасности. Когда мы минуем озеро, мы выйдем на Виа Валериа и доберемся до Альпа Фуценс, крупного города. Я не трус, но я не хотел бы идти на открытый бой. Кроме того, я не знаю, отказалась ли Ромелия от мысли преследовать нас. Как только она заметит, что я заманил ее в неправильном направлении, она очень быстро сообразит, что мы пробираемся на север. Если она отправит преследователей на лошадях, то у нас нет шанса уйти от нее, если только мы не применим хитрость и не переоденемся.
Пила опустила голову, ей стало стыдно. Клаудиус рискует своей жизнью, спасая ее, а она спорит из глупого тщеславия. Она не на севере, где ее волосы были символом ее принадлежности к племени кимберов. Хотя ее племя узнало бы ее и с темными волосами. Кроме того, они ведь отрастут.
– Мне жаль, – пробормотала она, виновато извинившись. Пила взяла горшочки и отправилась на берег реки, чтобы вымыть себе волосы и смазать их обувной краской. Краска прочно пристала к ее волосам. За это время она собрала с берега большие камни и положила их в воду, где образовалась маленькая бухточка.
Удивленный Клаудиус наблюдал за ее действиями с небольшого расстояния. Однако он почувствовал, что Пила хочет остаться одна, и не мешал ей.
С большим трудом Пила сделала для себя нечто похожее на натуральную ванну, в которую она, в конце концов, и уселась. Теперь у нее не возникало чувства, что она находится в воде, не имевшей берегов. Она с удовольствием плескалась и смыла лишнюю краску с волос, закрутила мокрые пряди волос в мелкие локоны, которые часто видела у Ромелии. Такую прическу обычно делали женщины в Помпеях и еще украшали ее филигранной сеткой из золотой проволоки или жемчуга. Клаудиус будет ею доволен. Она высушилась и напудрила лицо, шею и руки порошком, который принес Клаудиус, критически посмотрела на себя в ясное зеркало воды. На нее глядело чужое лицо.
Медленно, почти стыдливо вернулась Пила к Клаудиусу. Он, улыбаясь, взглянул на нее. Пока она купалась, он приготовил еду, которую сварил в горшке над костром.
– Я кажусь себе такой безобразной, – пожаловалась Пила.
– О, нет, ты выглядишь чрезвычайно привлекательно. Кроме того, когда мы сегодня ночью будем любить друг друга, будет темно, и я тебя не увижу. – Он лукаво ухмыльнулся, и краска смущения, появившаяся на ее лице, была заметна даже под толстым слоем пудры.
– Ты – чудовище, – воскликнула она и бросила в него мокрым полотенцем, которое попало ему прямо в лицо.
– Разве я заслужил это после того, как сделал из тебя настоящую римлянку? – произнес он с наигранным возмущением.
Она присела рядом с костром и старалась не смотреть на него, потому что уголки его рта снова подозрительно подрагивали.
Бесстрастно налил он овощного супа из горшка, после того как разбил в него два яйца.
– Иди, моя голубка, давай поедим в мире, кто знает, когда мы сможем снова приготовить такой вкусный суп.
– Ты о чем? Разве мы не пойдем больше через эти горы на север?
– Пойдем, но я не знаю, как далеко мы сможем продвинуться по этой дороге вперед. Есть еще одна дорога, которая ведет к восточному побережью, по ней наше путешествие на север будет значительно легче. Однако до этого…
Пила тихо вздохнула.
– Обними меня, Клаудиус, я не знала, что мир такой большой.
На девятый день их побега они добрались до Виа Цецилиа, которую проложили лишь несколько лет назад, – она связывала Рим с восточным побережьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Наступила осень, и погода в горах ухудшилась. К счастью, в их узелке было достаточно практичной одежды, которая им могла пригодиться прежде всего на севере. Ночами они прижимались друг к другу, потому что было прохладно и сыро. В одиноких горах Пила чувствовала себя значительно увереннее, чем среди людской сутолоки в городах. На пути им встретилось всего несколько деревень, там они покупали продукты, прежде всего хлеб, овощи и яйца, а у одного кожевника Клаудиус купил немного черной краски, которая используется для окраски кожи. Кожевник ничего не спросил, потому что Клаудиус купил у него пару крепких сандалий.
Делая покупки, Клаудиус всегда оставлял Пилу позади: высокая фигура и светлые волосы девушки бросались в глаза и ее наверняка запомнили бы. Даже если она накрывала волосы платком, светлая кожа и голубые глаза выдавали то, что она не римлянка.
Они миновали два больших города, Антинус и Лупус Ангитиэ, вблизи которого находилось святилище. Молодые люди смешались с паломниками, и Клаудиус все прислушивался, желая узнать, что творится на дорогах вокруг Рима.
Ночь они провели в одиноком месте на берегу озера. Пила страстно хотела искупаться и поглядывала на заманчиво чистую воду.
– Посмотри, что я тебе принес, – сказал Клаудиус и выложил свои покупки.
Пила с любопытством посмотрела на маленькие горшочки.
– Что это? – спросила она.
– Это обувная краска, ею ты должна окрасить свои волосы. Я боюсь, что если кто-то снова сорвет с тебя накидку, то нашей маскировке придет конец.
Пила ошарашенно смотрела на него.
– О, нет, пожалуйста, нет, для меня и так было ужасным позором, когда я потеряла мои длинные волосы. А теперь еще и красить их?
– О боги, Пила, кончай со своим глупым германским тщеславием. Речь идет о нашей жизни. Разве ты сама не видела, как реагируют мужчины на твои светлые волосы? Я не могу постоянно обнажать меч, тогда получится, что я сопровождаю тебя как римский солдат, однако для этого у меня недостает снаряжения.
Итак, не разыгрывай театральное представление и вотри эту мазь в волосы.
– Из чего она состоит? – У Пилы на глазах показались слезы.
– Понятия не имею, наверное, из какого-нибудь железного блеска и медного купороса, но если это красит кожу, то сделает темными и твои волосы.
Пила в ужасе уставилась на горшочки.
– Тогда я буду выглядеть как старухи, которые вычищают пепел из печей.
– Это только потому, что ты боишься, что я уже не посчитаю тебя красивой. – Клаудиус рассмеялся и шутливо потянул ее за ухо. – И еще: я принес тебе порошок, которым ты напудришь свою кожу. Тогда у тебя будет почти такая же смуглая кожа, как у Ромелии.
– Ты говоришь это несерьезно.
– Совсем наоборот, и если ты не сделаешь этого сама, тогда это придется сделать мне.
– Только осмелься, я буду обороняться ногтями, я не только крестьянская девушка, но и воительница.
Клаудиус рассмеялся.
– Тебе это не поможет, потому что без окраски я отказываюсь путешествовать с тобой дальше.
Пила фыркнула.
– Почему ты внезапно стал так строг со мной?
– Ради твоей безопасности. Когда мы минуем озеро, мы выйдем на Виа Валериа и доберемся до Альпа Фуценс, крупного города. Я не трус, но я не хотел бы идти на открытый бой. Кроме того, я не знаю, отказалась ли Ромелия от мысли преследовать нас. Как только она заметит, что я заманил ее в неправильном направлении, она очень быстро сообразит, что мы пробираемся на север. Если она отправит преследователей на лошадях, то у нас нет шанса уйти от нее, если только мы не применим хитрость и не переоденемся.
Пила опустила голову, ей стало стыдно. Клаудиус рискует своей жизнью, спасая ее, а она спорит из глупого тщеславия. Она не на севере, где ее волосы были символом ее принадлежности к племени кимберов. Хотя ее племя узнало бы ее и с темными волосами. Кроме того, они ведь отрастут.
– Мне жаль, – пробормотала она, виновато извинившись. Пила взяла горшочки и отправилась на берег реки, чтобы вымыть себе волосы и смазать их обувной краской. Краска прочно пристала к ее волосам. За это время она собрала с берега большие камни и положила их в воду, где образовалась маленькая бухточка.
Удивленный Клаудиус наблюдал за ее действиями с небольшого расстояния. Однако он почувствовал, что Пила хочет остаться одна, и не мешал ей.
С большим трудом Пила сделала для себя нечто похожее на натуральную ванну, в которую она, в конце концов, и уселась. Теперь у нее не возникало чувства, что она находится в воде, не имевшей берегов. Она с удовольствием плескалась и смыла лишнюю краску с волос, закрутила мокрые пряди волос в мелкие локоны, которые часто видела у Ромелии. Такую прическу обычно делали женщины в Помпеях и еще украшали ее филигранной сеткой из золотой проволоки или жемчуга. Клаудиус будет ею доволен. Она высушилась и напудрила лицо, шею и руки порошком, который принес Клаудиус, критически посмотрела на себя в ясное зеркало воды. На нее глядело чужое лицо.
Медленно, почти стыдливо вернулась Пила к Клаудиусу. Он, улыбаясь, взглянул на нее. Пока она купалась, он приготовил еду, которую сварил в горшке над костром.
– Я кажусь себе такой безобразной, – пожаловалась Пила.
– О, нет, ты выглядишь чрезвычайно привлекательно. Кроме того, когда мы сегодня ночью будем любить друг друга, будет темно, и я тебя не увижу. – Он лукаво ухмыльнулся, и краска смущения, появившаяся на ее лице, была заметна даже под толстым слоем пудры.
– Ты – чудовище, – воскликнула она и бросила в него мокрым полотенцем, которое попало ему прямо в лицо.
– Разве я заслужил это после того, как сделал из тебя настоящую римлянку? – произнес он с наигранным возмущением.
Она присела рядом с костром и старалась не смотреть на него, потому что уголки его рта снова подозрительно подрагивали.
Бесстрастно налил он овощного супа из горшка, после того как разбил в него два яйца.
– Иди, моя голубка, давай поедим в мире, кто знает, когда мы сможем снова приготовить такой вкусный суп.
– Ты о чем? Разве мы не пойдем больше через эти горы на север?
– Пойдем, но я не знаю, как далеко мы сможем продвинуться по этой дороге вперед. Есть еще одна дорога, которая ведет к восточному побережью, по ней наше путешествие на север будет значительно легче. Однако до этого…
Пила тихо вздохнула.
– Обними меня, Клаудиус, я не знала, что мир такой большой.
На девятый день их побега они добрались до Виа Цецилиа, которую проложили лишь несколько лет назад, – она связывала Рим с восточным побережьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91