– Не беспокойся, до сегодняшнего дня мы с этим справлялись, – беззаботно ответил он ей. – Весь Рим полон солдат, а северная граница хорошо охраняется.
Ложь легко слетела с его языка. Он не хотел беспокоить Пилу, однако подозревал, что эти передвижения войск как-то связаны с германцами. Ленивой походкой он дотопал до моста и некоторое время смотрел, как несколько сотен человек проходят по мосту. Задумчиво почесав в голове, он приблизился к солдатам, охранявшим мост.
– Ну и дела, – обратился он к охранникам. – Я, собственно говоря, ожидаю поставку стволов дуба из Норициума, торговцам есть еще сюда проход.
– Добрый человек, ты, видно, не знаешь, что здесь творится. Даже мышь сейчас не проскользнет через Альпы, сюда валят германцы. Дело принимает щекотливый оборот.
Солдат ухмыльнулся и показал на войска.
– Но мы вскоре решим эту проблему.
– А как же мои стволы дуба? – не сдавался Клаудиус.
– Забудь о них и возьми кедровую древесину. Если какие-то отдельные торговцы еще находятся в пути по ту сторону границы, то пусть будут боги к ним милостивы и позволят им найти быструю смерть до того, как они попадут в руки варваров.
– Дела обстоят так плохо?
– Еще хуже, чем ты думаешь! Они собрались у северной границы и хотят штурмовать Рим.
Клаудиус с сомнением нахмурил брови.
– Они на это не осмелятся.
– Еще как, они уже начали. Борьба в полном разгаре, недостаточно просто отбить их нападение, они снова и снова идут из своих темных лесов. Мы должны уничтожить их раз и навсегда. Смотри, подкрепление уже марширует. Когда варваров разобьют, тогда ты сам сможешь нарубить себе там дубовых стволов.
Он оглушительно расхохотался, и Клаудиус присоединился к его смеху. Он дружески похлопал охранника по плечу и исчез в сутолоке.
Когда он вернулся к Пиле, он постарался стереть со своего лица озабоченность.
– Мы должны изменить наш план, – сказал он. – Здесь через Альпы нам пройти не удастся. Война с германцами.
– Война? С какими племенами?
– Понятия не имею. Я рад, что солдат вообще со мной поболтал. В любом случае, все проходы заняты и охраняются.
– Нам остается только, как орлам, подняться в воздух, тогда не помешает никакое войско, – вздохнула Пила. Она вопросительно посмотрела на Клаудиуса.
– Мы повернем на запад и пойдем по Виа Эмилиа в Лигурию, там посмотрим, что делать дальше, вероятно, придется обходить Альпы с запада.
Пила без сил опустилась на землю рядом со своей лошадью.
– Я не знаю, выдержу ли я еще, – выдохнула она. – Что с тобой случилось? Ты заболела?
– Я чувствую себя совсем измученной и пустой, как будто внутри меня что-то грызет.
Клаудиус озабоченно обнял ее.
– Может быть, тебе следует обратиться к врачу?
– И он обнаружит выжженное на мне клеймо? О нет, побег сжигает все мои силы и требует всей моей жизненной энергии. Когда мы, наконец, сможем отдохнуть, все будет в порядке.
Клаудиус облегченно вздохнул.
– Хорошо, но, пожалуйста, скажи мне, когда тебе станет так плохо, что ты не сможешь ехать дальше.
Пила кивнула и вымученно улыбнулась.
– Я обещаю тебе.
Виа Эмилиа, подобно шнуру, как и все римские дороги, проходила по району Падуса. В Плацентии после недельного путешествия на запад они сделали остановку. Пиле становилось все хуже, и Клаудиус серьезно волновался за нее.
– Мы снимем комнату на постоялом дворе, и ты отдохнешь. Я продам оставшиеся украшения и найду молчаливого врача, который тебя осмотрит.
– Нет, пожалуйста, никакого врача. Лучше прибережем деньги для дальнейшего бегства. День отдыха, конечно же, пойдет мне на пользу.
Клаудиус помедлил.
– Ну, тогда я, по крайней мере, приобрету травы и лекарства, которые помогут тебе с желудком, и велю приготовить для нас что-либо очень вкусное. Мой желудок тоже бунтует, потому что мы питаемся только сырыми фруктами и ворованными яйцами.
Клаудиус отправился на рынок, в то время как Пила заперлась в комнате. Ужасные события в Ариминуме все еще не могли изгладиться у нее из памяти. Они договорились об условном стуке, на который Пила должна будет открыть дверь.
На рынке он продал часть драгоценностей Ромелии, чтобы сделать на полученные деньги покупки – травы, хлеб, сухое мясо, а также два толстых шерстяных плаща. Он остановился около сапожника. Скоро придет зима, им нужна будет крепкая обувь. Клаудиус посмотрел на готовые сандалии и сапоги с ремнями, стоявшие на прилавке, затем взял в руки один кальцеус и старательно осмотрел его.
– Сколько ты хочешь за такие? – осведомился он у сапожника.
– Триста сестерциев, – ответил он.
– Ты шутишь? На такую сумму я могу кормить мою семью целый год.
Сапожник равнодушно пожал плечами.
– Тогда не бери их. Тот, кому нужна крепкая обувь, имеет на это свою причину.
– Причина – плохая погода, – ответил Клаудиус сердито.
– Плохая погода – дело дорогое. Возьми эти калиги, у них крепкая подошва, такая, какую носят солдаты, и, если в них маршируют через Альпы, то ты, наверняка, доберешься в этой обуви от своего дома до рынка, не так ли? Они стоят всего сто сестерциев.
– Согласен, но мне требуются две пары.
– Тогда это будет двести сестерциев. Что ты так нервничаешь?
Клаудиус отсчитал деньги и взял сандалии. На рынке перед форумом Плацентии царила толкучка, и он не заметил, как двое подозрительных типов последовали за ним.
– Ты видел украшения, которые он продал? – спросил один у другого.
Тот кивнул.
– Это, вероятно, еще не все. Мы должны проследить за ним.
На постоялом дворе Клаудиус велел принести хозяину в комнату сытный обед из вареной свинины, жареного мяса, лука и чеснока. Вдобавок к этому большой кувшин вина.
Едва хозяин закрыл за собой дверь, как Пила прижала руку к животу.
Глаза у нее округлились, и ее вырвало прямо перед пришедшим в ужас Клаудиусом.
Дрожа, с холодным потом на лбу, она рухнула на постель.
– Извини, но я не смогла вынести этого запаха, – пожаловалась она и упала на матрас.
– Пила, я позову врача, – заикаясь, пробормотал Клаудиус.
– Нет, возьми еду и спустись вниз. Мне нужен покой, только покой…
Смущенный Клаудиус оставил комнату. Пила, казалось, серьезно заболела. Весь побег был под угрозой. Будет лучше, если они на несколько дней останутся в Плацентии.
Но уже на следующий день Пила чувствовала себя свежей и отдохнувшей, и у нее появился волчий аппетит. Она проглотила две громадные овсяные лепешки с сиропом и сладкими фруктами, затем суп с укропом и луком, и высушенный виноград с орехами. У Клаудиуса камень упал с сердца, когда он увидел, с каким удовольствием Пила ест.
От радости он заключил ее в свои объятия и снял поцелуями крошки с губ любимой.
– Я тебе говорила, что утомилась от долгой езды верхом. Я чувствую себя хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91