Одна только мысль, что он мог подозревать ее в этом, заставила Джорджину вспыхнуть до корней волос.
– Но это не из-за… Я никогда не думала… – заикаясь, начала она.
– О чем вы никогда не думали, мисс Пауэр?
– Что я… что вы… Я никогда не собиралась стать наследницей «Дубов»! Мне это и в голову не приходило!
Шеннон недоверчиво посмотрел на нее.
– И вы думаете, что я в это поверю, – едко спросил он, – когда вы взъелись на меня, едва я успел переступить порог дома?
– Но это все потому… – Она резко замолчала, чувствуя невозможность объяснить ему, что причина заключалась в его самоуверенности.
– Потому что… – безжалостно повторил он. – Итак, мисс Пауэр? Я жду.
Ее негодование вспыхнуло вновь.
– Потому что вы были грубы и не желали ни с кем считаться! – откровенно призналась она. – И это чистая правда, сэр! Вы можете верить мне или не верить, но у меня и в мыслях не было становиться наследницей «Дубов». Если вы полагаете, будто я настолько отвратительное создание, что могла бы невзлюбить человека лишь потому, что жаждала получить наследство, которое подвернулось ему…
– Я принимаю осуждение моих манер, мисс Пауэр, – с иронией произнес Шеннон, – но думаю, что вы заблуждаетесь, говоря о смерти моей жены как о подвернувшемся наследстве. Полагаю, вы вряд ли можете говорить об этом со знанием дела.
– Я не имела в виду… Я вовсе не это хотела сказать, – попыталась защититься Джорджина. – Я ничего об этом не знаю… И если вы скорбите о ее смерти, то с моей стороны было бы жестоко так говорить…
Он ничего не сказал, чтобы помочь ей, и она с горячностью продолжила:
– Вы меня не так поняли, но это не меняет дела. Вы были невероятно грубы, и я не беру обратно своих слов.
– Я не вижу причины, по которой вам надо это делать, – сказал он самоуверенным тоном, так раздражавшим ее. – Однако я не понимаю, почему вы должны отклонять предложение воспользоваться моей лошадью лишь потому, что мои манеры оставляют желать лучшего. Если хотите знать, я предлагаю вам это исключительно из эгоистических побуждений. Как я уже говорил, меня не устраивает, что вы слоняетесь по округе, словно бродяжка.
Джорджина в который раз подавила негодование. Самое неприятное в этой ситуации заключалось в том, что на самом деле ей очень хотелось принять предложение Шеннона и что он, кажется, об этом догадывался, поскольку продолжил чуть ли не дружеским тоном:
– Гордость имеет свои недостатки, не так ли, мисс Пауэр? Брендон утверждает, будто вы самая лучшая наездница, какую он когда-либо видел. Так что не думаю, что вы предпочтете прогулки пешком езде на превосходном скакуне. Однако, если ваша неприязнь ко мне зашла так далеко, что вы откажете мне в столь ничтожном одолжении…
– Я не хотела это говорить, но скажу, – мрачно сказала Джорджина. – Несомненно, это пойдет мне на пользу в любом случае. Бабушка любит повторять, что всегда можно одержать моральную победу, если поставить долг впереди предпочтения.
– Весь вопрос в том, – голос Шеннона звучал несколько удивленно, – сочла бы она за долг вашу неприязнь ко мне?
– Сочла бы! – заявила Джорджина. – Господи, если бы она меня сейчас видела!.. – Она неожиданно замолчала. – Не то чтобы я разделяла ее взгляды на этот счет, – поспешно добавила она. – Она вас никогда не видела и ничего о вас не знает, кроме того, что вы женились на Ноле, поэтому не может судить о вас справедливо…
– Однако у вас было преимущество, – мрачно напомнил он, – вы наблюдали за мной в течение тридцати секунд, прежде чем сделали убийственный вывод! Я это сразу понял по выражению вашего лица.
– Я была расстроена несчастьем с тетей! Разумеется, я не проявила особой сердечности! – Джорджина пожала плечами. – К тому же я уверена, что вам было все равно, что выражало мое лицо. Вы с самого начала повели себя надменно. Вы не пробыли в комнате и пяти секунд, как я это сразу поняла.
– Мы можем препираться до бесконечности, – обронил Шеннон. – Но я по-прежнему не вижу, почему вы должны отклонять мое предложение. Это чистой воды упрямство.
Упрямство было той чертой ее характера, за которую не только леди Мерсер, но и сэр Джон частенько упрекали свою внучку, так что ей нечего было возразить.
– Насчет этого… возможно, вы и правы, – сказала наконец Джорджина. Впереди засветились окна «Дубов».
– Я в этом не сомневаюсь, – спокойно согласился Шеннон.
Он остановил двуколку у передней двери. Когда он взглянул на Джорджину, в его взгляде мелькнула насмешка.
– Я не стану провожать вас в дом, – сказал он. – В конце концов, слугам ни к чему знать, что вы приехали со мной.
– Я не приехала с вами! – с достоинством возразила она. – Вы просто настояли на этом, хотя я предпочла бы пройтись пешком. А это не одно и то же!
– Ну да. – Насмешка исчезла из его глаз. – В любом случае не стоит, чтобы вас видели в моей компании, так что я желаю вам спокойной ночи, мисс Пауэр. Я дам распоряжение Хангеру приготовить наутро для вас гнедого.
Поднимаясь по лестнице, Джорджина с негодованием подумала, что он слишком многое воображает о себе, так как она еще не давала согласия на его предложение. Но в следующий момент она об этом забыла, так как заметила удивленные взгляды Хиггинса, отворившего ей дверь, и высунувшегося из библиотеки Брендона. Они недоумевали, откуда она явилась одна в такой поздний час. Если Хиггинс подавил свое любопытство, то Брендон потребовал объяснений.
– Гуляла… – резко ответила она. – Это не твое дело, Брендон.
Она поднялась наверх, намереваясь идти спать, но обнаружила, что Брендон следует за ней. На верхней площадке лестницы она остановилась и обернулась к нему.
– Не мое дело, говоришь! – возмутился он, догоняя ее. – Тогда чье, если ты решила одна разгуливать по ночам?! Что с тобой происходит, Джорджи? С тех пор как у нас в доме появился Шеннон, ты постоянно злишься на меня. Уходишь тайком ночью…
– Я не уходила тайком! – возмутилась Джорджина. – Я гуляла. А сейчас я устала и хочу спать. Поразительно, что тебя это так волнует, все эти дни ты ни разу не вспомнил о моем присутствии!
Она вошла в комнату и закрыла за собой дверь, чувствуя удовлетворение от того, что, по крайней мере, дала кузену отпор. Немного позже она пожалела, что была резка с Брендоном, и решила завтра же помириться с ним.
Глава 7
Утром она встала рано, надеясь встретиться с кузеном прежде, чем он уедет с Шенноном, но ей сказали, что оба уже на конюшне. Вместе с разочарованием она испытала облегчение, поскольку извинения всегда давались ей с трудом, и уселась завтракать с единственной мыслью – принять ли ей предложение Шеннона прокатиться на его жеребце?
Вид из окон комнаты, где она завтракала, решил за нее этот вопрос, явив собой чудесное весеннее утро, омытое легким ночным дождиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Но это не из-за… Я никогда не думала… – заикаясь, начала она.
– О чем вы никогда не думали, мисс Пауэр?
– Что я… что вы… Я никогда не собиралась стать наследницей «Дубов»! Мне это и в голову не приходило!
Шеннон недоверчиво посмотрел на нее.
– И вы думаете, что я в это поверю, – едко спросил он, – когда вы взъелись на меня, едва я успел переступить порог дома?
– Но это все потому… – Она резко замолчала, чувствуя невозможность объяснить ему, что причина заключалась в его самоуверенности.
– Потому что… – безжалостно повторил он. – Итак, мисс Пауэр? Я жду.
Ее негодование вспыхнуло вновь.
– Потому что вы были грубы и не желали ни с кем считаться! – откровенно призналась она. – И это чистая правда, сэр! Вы можете верить мне или не верить, но у меня и в мыслях не было становиться наследницей «Дубов». Если вы полагаете, будто я настолько отвратительное создание, что могла бы невзлюбить человека лишь потому, что жаждала получить наследство, которое подвернулось ему…
– Я принимаю осуждение моих манер, мисс Пауэр, – с иронией произнес Шеннон, – но думаю, что вы заблуждаетесь, говоря о смерти моей жены как о подвернувшемся наследстве. Полагаю, вы вряд ли можете говорить об этом со знанием дела.
– Я не имела в виду… Я вовсе не это хотела сказать, – попыталась защититься Джорджина. – Я ничего об этом не знаю… И если вы скорбите о ее смерти, то с моей стороны было бы жестоко так говорить…
Он ничего не сказал, чтобы помочь ей, и она с горячностью продолжила:
– Вы меня не так поняли, но это не меняет дела. Вы были невероятно грубы, и я не беру обратно своих слов.
– Я не вижу причины, по которой вам надо это делать, – сказал он самоуверенным тоном, так раздражавшим ее. – Однако я не понимаю, почему вы должны отклонять предложение воспользоваться моей лошадью лишь потому, что мои манеры оставляют желать лучшего. Если хотите знать, я предлагаю вам это исключительно из эгоистических побуждений. Как я уже говорил, меня не устраивает, что вы слоняетесь по округе, словно бродяжка.
Джорджина в который раз подавила негодование. Самое неприятное в этой ситуации заключалось в том, что на самом деле ей очень хотелось принять предложение Шеннона и что он, кажется, об этом догадывался, поскольку продолжил чуть ли не дружеским тоном:
– Гордость имеет свои недостатки, не так ли, мисс Пауэр? Брендон утверждает, будто вы самая лучшая наездница, какую он когда-либо видел. Так что не думаю, что вы предпочтете прогулки пешком езде на превосходном скакуне. Однако, если ваша неприязнь ко мне зашла так далеко, что вы откажете мне в столь ничтожном одолжении…
– Я не хотела это говорить, но скажу, – мрачно сказала Джорджина. – Несомненно, это пойдет мне на пользу в любом случае. Бабушка любит повторять, что всегда можно одержать моральную победу, если поставить долг впереди предпочтения.
– Весь вопрос в том, – голос Шеннона звучал несколько удивленно, – сочла бы она за долг вашу неприязнь ко мне?
– Сочла бы! – заявила Джорджина. – Господи, если бы она меня сейчас видела!.. – Она неожиданно замолчала. – Не то чтобы я разделяла ее взгляды на этот счет, – поспешно добавила она. – Она вас никогда не видела и ничего о вас не знает, кроме того, что вы женились на Ноле, поэтому не может судить о вас справедливо…
– Однако у вас было преимущество, – мрачно напомнил он, – вы наблюдали за мной в течение тридцати секунд, прежде чем сделали убийственный вывод! Я это сразу понял по выражению вашего лица.
– Я была расстроена несчастьем с тетей! Разумеется, я не проявила особой сердечности! – Джорджина пожала плечами. – К тому же я уверена, что вам было все равно, что выражало мое лицо. Вы с самого начала повели себя надменно. Вы не пробыли в комнате и пяти секунд, как я это сразу поняла.
– Мы можем препираться до бесконечности, – обронил Шеннон. – Но я по-прежнему не вижу, почему вы должны отклонять мое предложение. Это чистой воды упрямство.
Упрямство было той чертой ее характера, за которую не только леди Мерсер, но и сэр Джон частенько упрекали свою внучку, так что ей нечего было возразить.
– Насчет этого… возможно, вы и правы, – сказала наконец Джорджина. Впереди засветились окна «Дубов».
– Я в этом не сомневаюсь, – спокойно согласился Шеннон.
Он остановил двуколку у передней двери. Когда он взглянул на Джорджину, в его взгляде мелькнула насмешка.
– Я не стану провожать вас в дом, – сказал он. – В конце концов, слугам ни к чему знать, что вы приехали со мной.
– Я не приехала с вами! – с достоинством возразила она. – Вы просто настояли на этом, хотя я предпочла бы пройтись пешком. А это не одно и то же!
– Ну да. – Насмешка исчезла из его глаз. – В любом случае не стоит, чтобы вас видели в моей компании, так что я желаю вам спокойной ночи, мисс Пауэр. Я дам распоряжение Хангеру приготовить наутро для вас гнедого.
Поднимаясь по лестнице, Джорджина с негодованием подумала, что он слишком многое воображает о себе, так как она еще не давала согласия на его предложение. Но в следующий момент она об этом забыла, так как заметила удивленные взгляды Хиггинса, отворившего ей дверь, и высунувшегося из библиотеки Брендона. Они недоумевали, откуда она явилась одна в такой поздний час. Если Хиггинс подавил свое любопытство, то Брендон потребовал объяснений.
– Гуляла… – резко ответила она. – Это не твое дело, Брендон.
Она поднялась наверх, намереваясь идти спать, но обнаружила, что Брендон следует за ней. На верхней площадке лестницы она остановилась и обернулась к нему.
– Не мое дело, говоришь! – возмутился он, догоняя ее. – Тогда чье, если ты решила одна разгуливать по ночам?! Что с тобой происходит, Джорджи? С тех пор как у нас в доме появился Шеннон, ты постоянно злишься на меня. Уходишь тайком ночью…
– Я не уходила тайком! – возмутилась Джорджина. – Я гуляла. А сейчас я устала и хочу спать. Поразительно, что тебя это так волнует, все эти дни ты ни разу не вспомнил о моем присутствии!
Она вошла в комнату и закрыла за собой дверь, чувствуя удовлетворение от того, что, по крайней мере, дала кузену отпор. Немного позже она пожалела, что была резка с Брендоном, и решила завтра же помириться с ним.
Глава 7
Утром она встала рано, надеясь встретиться с кузеном прежде, чем он уедет с Шенноном, но ей сказали, что оба уже на конюшне. Вместе с разочарованием она испытала облегчение, поскольку извинения всегда давались ей с трудом, и уселась завтракать с единственной мыслью – принять ли ей предложение Шеннона прокатиться на его жеребце?
Вид из окон комнаты, где она завтракала, решил за нее этот вопрос, явив собой чудесное весеннее утро, омытое легким ночным дождиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54