«Ах, мы не можем появиться перед людьми в таком виде!»
Слова «знатные северянки» произвели на хозяина поистине магическое действие. Он пулей вылетел из-за стойки и беспрерывно кланяясь, повел варвара на второй этаж, показывать «самый большой комната».
– Сгодится, – небрежно кивнул тот и высыпал хозяину в руку несколько криданских серебряных монет. – Твоя приказать принести бадья для купания. Прислать купцы со всякий женский барахло и побрякушки. И еще зажарить нам самый жирный барашек и подать огненный вода!
На обоих этажах таверны «Благословенный сад» закипела жизнь, несмотря на полуденный зной и отсутствие посетителей. Мелькали туда-сюда слуги, поварята и мальчишки для поручений. Служанки тащили в комнату ведра с горячей водой, повара хлопотали над ягненком в шафранном соусе, купцы распаковывали тюки с дорогими тканями, открывали ларцы с украшениями. Ширван, блаженно прижмурив свой единственный глаз, с наслаждением прислушивался к этой суете. Мало того, что северянки заняли лучшую комнату и щедро заплатили. Они еще собираются прожить здесь несколько дней, осмотреть город, и кто, как не Ширван, подскажет им лучшие чайханы и лавки! А за то владельцы отстегнут ему небольшой процентик. Без сомнения, слух о заезжих иностранках скоро пронесется по округе, и местные жители валом повалят, надеясь увидеть хоть одним глазком бесстыдно оголенные по северному обычаю женские плечи, а если повезет, и кое-что поинтереснее…
В разгар хлопот в таверну через черный ход проскользнули две фигуры, с ног до головы закутанные в плащи. Женщины были высокими, как и положено северянкам, всего на голову ниже своего сопровождающего. Ширван никакой особой грязи на их дорожной одежде не заметил, но кто их поймет, этих женщин! Его собственные жены все время хнычут, что им нечего надеть, хотя все шкафы забиты шальварами, кофточками да шарфиками! Приложив ухо к двери, Ширван услышал совершенно обычные для женщин вскрики, визги, смех и плеск воды. «Ой, смотри, какая прелесть, настоящая бирюза!» – донеслось до него. Женщины в любой стране одинаковы, философски подумал он и занялся более насущными делами.
Высунув от усердия язык, Альва провел тонкой кисточкой по верхнему веку, оставляя серебристую линию, потом повторил ту же операцию с правым глазом. И откинулся в кресле, инспектируя в зеркале плоды своих трудов.
– Ха, не зря я переиграл столько женских ролей в театре Академии! – хвастливо воскликнул он. – Сейчас я такую девочку нарисую, что у самого на нее встанет!
Кавалер уже был облачен в шелковое платье до пят с атласными вставками, нежного бирюзового оттенка, с широченным подолом, призванным скрыть определенные особенности анатомии. Цвет платья необычайно шел к его рыжим волосам и зеленым глазам, но само оно, на взгляд Итильдина, выглядело на кавалере весьма странно.
– Прекрати пялиться, у меня рука дрожит! – Альва капризно надул губы, совсем как придворная кокетка, и эльф виновато отвел глаза.
Но выяснилось, что Лиэлле адресовался вовсе не к нему.
– Ну, что ты лыбишься? – продолжал он, поворачиваясь к Кинтаро, развалившемуся на кровати. – Сам попробуй подводить глаза, когда тебе смотрят под руку.
– Ты сидишь ко мне спиной, сладкий.
– Ага, и вижу в зеркале, как ты меня глазами раздеваешь и трахаешь.
Кинтаро заржал так, что Альва чуть не выронил кисточку.
– Как можно работать в такой нервной обстановке? – Он указал кисточкой, словно обвиняющим перстом, в сторону степняка. – Иди прогуляйся, разведай окрестности, мы тебя позовем, когда закончим.
– Вот прямо так сразу? – невозмутимо отозвался Кинтаро. – Я, между прочим, с утра не трахался. Может, ты мне отсосешь по-быстрому, пока губы не накрасил?
– Грубый мужлан! – Альва захохотал и кинул в него тем, что попалось под руку. Под руку попалась пудреница, и Кинтаро лениво вынул ее из воздуха в дюйме от своей головы. Потом встал и потянулся.
– Белая госпожа приказать – моя сделать, – сказал он скорбно, но уголки его губ подрагивали от сдерживаемого смеха. – И раз никто здесь не давать себя любить, моя пойти любить седло барашка.
– Кинтаро, нельзя же так смешить, у меня сейчас тушь потечет! – прорыдал Лиэлле, закрываясь платочком. – Где ты научился так коверкать всеобщий?
– У своих же воинов, – ухмыльнулся Кинтаро. – Они-то в монастырях не обучались, примерно так и говорят. Не буду же я в Арислане изъясняться языком классических романов.
И он вышел, а Лиэлле вернулся к прерванному занятию. Итильдин сел у его ног и робко поинтересовался:
– А почему ты не оденешь что-нибудь более… нейтральное? Примерно то, что носят в Трианессе?
– О, сейчас я тебе прочту лекцию по теории современного криданского костюма. Ты, наверное, обращал внимание, что в Криде у мужчин и женщин не особо много различий в одежде. Если кто к тебе спиной стоит, особенно в длинном приталенном камзоле, то пол ни за что не угадаешь. Разве что по росту или по ширине плеч. Ну, а если лицом – тогда проще, если грудь имеется. Я сам однажды пари проиграл: девочка была плоскогрудой и страшненькой, а я ее принял за хорошенького мальчика! Даже длина волос не показатель. Лэйтис ты сам видел, и офицерш из ее гарнизона, и в столице, чувствую, скоро войдут в моду короткие стрижки. Но у женщин есть одна привилегия – платья. Вот такие, старинные, по моде времен короля Тизанну, основателя нынешней династии. Подчеркивают женственность, знаешь ли. Дамы приберегают их на балы, праздники, вечеринки… Ах, знаешь, как романтично – забираться под все эти юбки где-нибудь в темном уголке! – Лиэлле мечтательно прикрыл глаза. – Наши аристократки считают своим долгом одеваться за границей только так, особенно в пуританском Арислане. Одна дама из Трианесса произвела фурор, явившись с полуголой грудью на прием к халиду. Так что мне придется держать марку развратной северянки, – Альва подмигнул Итильдину и начал выщипывать брови.
– Зачем тогда столько косметики? – Эльф кивнул на изобилие баночек-скляночек на столике перед зеркалом. – Кавалеры в Криде тоже красятся, я видел, но не становятся от этого женственней.
– Динэ, я не крашусь, я гримируюсь. Навыки бурной юности в действии. Чтобы выглядеть как женщина, мало одеться в платье и размалевать лицо. Это тонкое искусство – чуть подправить разрез глаз, линию бровей, подрисовать губы, скулы, нижнюю челюсть… Когда я закончу, ты меня просто не узнаешь.
Итильдин прижался щекой к его колену и закрыл глаза. Как хорошо – касаться Лиэлле, слушать его мелодичный голос, от которого тепло разливается по всему телу.
– Я женское платье надевал только на сцену, просто так – никогда. А вот Озра, например, обожает переодеваться. В роли девушки он чудо как хорош.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Слова «знатные северянки» произвели на хозяина поистине магическое действие. Он пулей вылетел из-за стойки и беспрерывно кланяясь, повел варвара на второй этаж, показывать «самый большой комната».
– Сгодится, – небрежно кивнул тот и высыпал хозяину в руку несколько криданских серебряных монет. – Твоя приказать принести бадья для купания. Прислать купцы со всякий женский барахло и побрякушки. И еще зажарить нам самый жирный барашек и подать огненный вода!
На обоих этажах таверны «Благословенный сад» закипела жизнь, несмотря на полуденный зной и отсутствие посетителей. Мелькали туда-сюда слуги, поварята и мальчишки для поручений. Служанки тащили в комнату ведра с горячей водой, повара хлопотали над ягненком в шафранном соусе, купцы распаковывали тюки с дорогими тканями, открывали ларцы с украшениями. Ширван, блаженно прижмурив свой единственный глаз, с наслаждением прислушивался к этой суете. Мало того, что северянки заняли лучшую комнату и щедро заплатили. Они еще собираются прожить здесь несколько дней, осмотреть город, и кто, как не Ширван, подскажет им лучшие чайханы и лавки! А за то владельцы отстегнут ему небольшой процентик. Без сомнения, слух о заезжих иностранках скоро пронесется по округе, и местные жители валом повалят, надеясь увидеть хоть одним глазком бесстыдно оголенные по северному обычаю женские плечи, а если повезет, и кое-что поинтереснее…
В разгар хлопот в таверну через черный ход проскользнули две фигуры, с ног до головы закутанные в плащи. Женщины были высокими, как и положено северянкам, всего на голову ниже своего сопровождающего. Ширван никакой особой грязи на их дорожной одежде не заметил, но кто их поймет, этих женщин! Его собственные жены все время хнычут, что им нечего надеть, хотя все шкафы забиты шальварами, кофточками да шарфиками! Приложив ухо к двери, Ширван услышал совершенно обычные для женщин вскрики, визги, смех и плеск воды. «Ой, смотри, какая прелесть, настоящая бирюза!» – донеслось до него. Женщины в любой стране одинаковы, философски подумал он и занялся более насущными делами.
Высунув от усердия язык, Альва провел тонкой кисточкой по верхнему веку, оставляя серебристую линию, потом повторил ту же операцию с правым глазом. И откинулся в кресле, инспектируя в зеркале плоды своих трудов.
– Ха, не зря я переиграл столько женских ролей в театре Академии! – хвастливо воскликнул он. – Сейчас я такую девочку нарисую, что у самого на нее встанет!
Кавалер уже был облачен в шелковое платье до пят с атласными вставками, нежного бирюзового оттенка, с широченным подолом, призванным скрыть определенные особенности анатомии. Цвет платья необычайно шел к его рыжим волосам и зеленым глазам, но само оно, на взгляд Итильдина, выглядело на кавалере весьма странно.
– Прекрати пялиться, у меня рука дрожит! – Альва капризно надул губы, совсем как придворная кокетка, и эльф виновато отвел глаза.
Но выяснилось, что Лиэлле адресовался вовсе не к нему.
– Ну, что ты лыбишься? – продолжал он, поворачиваясь к Кинтаро, развалившемуся на кровати. – Сам попробуй подводить глаза, когда тебе смотрят под руку.
– Ты сидишь ко мне спиной, сладкий.
– Ага, и вижу в зеркале, как ты меня глазами раздеваешь и трахаешь.
Кинтаро заржал так, что Альва чуть не выронил кисточку.
– Как можно работать в такой нервной обстановке? – Он указал кисточкой, словно обвиняющим перстом, в сторону степняка. – Иди прогуляйся, разведай окрестности, мы тебя позовем, когда закончим.
– Вот прямо так сразу? – невозмутимо отозвался Кинтаро. – Я, между прочим, с утра не трахался. Может, ты мне отсосешь по-быстрому, пока губы не накрасил?
– Грубый мужлан! – Альва захохотал и кинул в него тем, что попалось под руку. Под руку попалась пудреница, и Кинтаро лениво вынул ее из воздуха в дюйме от своей головы. Потом встал и потянулся.
– Белая госпожа приказать – моя сделать, – сказал он скорбно, но уголки его губ подрагивали от сдерживаемого смеха. – И раз никто здесь не давать себя любить, моя пойти любить седло барашка.
– Кинтаро, нельзя же так смешить, у меня сейчас тушь потечет! – прорыдал Лиэлле, закрываясь платочком. – Где ты научился так коверкать всеобщий?
– У своих же воинов, – ухмыльнулся Кинтаро. – Они-то в монастырях не обучались, примерно так и говорят. Не буду же я в Арислане изъясняться языком классических романов.
И он вышел, а Лиэлле вернулся к прерванному занятию. Итильдин сел у его ног и робко поинтересовался:
– А почему ты не оденешь что-нибудь более… нейтральное? Примерно то, что носят в Трианессе?
– О, сейчас я тебе прочту лекцию по теории современного криданского костюма. Ты, наверное, обращал внимание, что в Криде у мужчин и женщин не особо много различий в одежде. Если кто к тебе спиной стоит, особенно в длинном приталенном камзоле, то пол ни за что не угадаешь. Разве что по росту или по ширине плеч. Ну, а если лицом – тогда проще, если грудь имеется. Я сам однажды пари проиграл: девочка была плоскогрудой и страшненькой, а я ее принял за хорошенького мальчика! Даже длина волос не показатель. Лэйтис ты сам видел, и офицерш из ее гарнизона, и в столице, чувствую, скоро войдут в моду короткие стрижки. Но у женщин есть одна привилегия – платья. Вот такие, старинные, по моде времен короля Тизанну, основателя нынешней династии. Подчеркивают женственность, знаешь ли. Дамы приберегают их на балы, праздники, вечеринки… Ах, знаешь, как романтично – забираться под все эти юбки где-нибудь в темном уголке! – Лиэлле мечтательно прикрыл глаза. – Наши аристократки считают своим долгом одеваться за границей только так, особенно в пуританском Арислане. Одна дама из Трианесса произвела фурор, явившись с полуголой грудью на прием к халиду. Так что мне придется держать марку развратной северянки, – Альва подмигнул Итильдину и начал выщипывать брови.
– Зачем тогда столько косметики? – Эльф кивнул на изобилие баночек-скляночек на столике перед зеркалом. – Кавалеры в Криде тоже красятся, я видел, но не становятся от этого женственней.
– Динэ, я не крашусь, я гримируюсь. Навыки бурной юности в действии. Чтобы выглядеть как женщина, мало одеться в платье и размалевать лицо. Это тонкое искусство – чуть подправить разрез глаз, линию бровей, подрисовать губы, скулы, нижнюю челюсть… Когда я закончу, ты меня просто не узнаешь.
Итильдин прижался щекой к его колену и закрыл глаза. Как хорошо – касаться Лиэлле, слушать его мелодичный голос, от которого тепло разливается по всему телу.
– Я женское платье надевал только на сцену, просто так – никогда. А вот Озра, например, обожает переодеваться. В роли девушки он чудо как хорош.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97