С первым же лучом солнца вы снимете его и сможете располагать собой, как хотите.
Отогнав тревогу, заглушив глас гордыни, Альва Ахайре сказал:
– Как пожелает моя леди, – и надел Кольцо Правды на безымянный палец правой руки.
Ощущение было, как будто оно немедленно сжалось, обхватив его бережно, но твердо. Для пробы он подергал кольцо, но оно не сдвинулось ни на полдюйма. Ничего не скажешь, своеобразная печать на договоре.
– Мне кажется, в этой сделке я получаю куда больше вас, – с сомнением сказал Альва.
Дэм Таллиан только загадочно улыбнулась и предложила молодому кавалеру руку изысканным придворным жестом. Они встали перед огромным зеркалом, висящим на стене. Чародейка дохнула на зеркало, коснулась его кончиками пальцев, и по стеклянной глади вдруг пробежала рябь. Стекло помутнело, заволновалось, как поверхность пруда, когда в нее бросишь камешек. Рука об руку они шагнули в портал и мигом перенеслись за тысячи лиг от Фаннешту, на Край Мира.
За хрустальными стеклами расстилалась бескрайняя снежная равнина. В черном небе, как остывающие угольки, сияли звезды, и жемчужная луна робко заглядывала в высокие стрельчатые окна, похожие на вплавленные в стены исполинские кристаллы.
Покоям Дэм Таллиан позавидовал бы и сам король – в переносном смысле, конечно, ибо такой святой человек, как нынешний правитель Криды, был неспособен завидовать материальному благополучию. Всюду инеисто-белое, серебристо-ледяное: жемчуг и лунный камень, серебро и перламутр, хрусталь и платина, моржовая и слоновая кость. Даже пламя в огромном камине было голубоватым, какое дают некоторые породы деревьев. Камин отгораживал экран из молочно-белого коралла, похожего на морозный узор. Полы устилали меха: песцовые, собольи, горностаевые, белые медвежьи, пятнистые леопардовые, будто бы разрисованные черными фиалками по белому фону. Гобелены на стенах изображали картины зимней охоты на волков, оленей, белых медведей. Снежный шелк простыней на небрежно застеленной кровати откровенно манил обещанием сладостной неги.
В покоях было так тепло, что становилось ясно: в одежде нет никакой нужды.
Платье Дэм Таллиан стекло на пол и тут же испарилось пушистым облачком, не оставив ни бьющихся на полу рыбок, ни увядающих водорослей. От нее пахло морским бризом и криками чаек, шумом волн и нагретым на солнце песком. И как песок под солнцем, ее прохладные губы согрелись под поцелуями. Она обняла его, как ласковое море, унесла на волнах наслаждения, пролилась дождем, задрожала туманным маревом, взволновалась приливом. Кавалер Ахайре ощущал себя то утлой лодчонкой на мощных валах, то ловцом жемчуга в морской пучине, то игривым дельфином, то ураганом, под которым вскипает и пенится море.
В пылу любовных утех они перешли на ты. Он шептал ей: 'Дэм, Леди Моря!', – а она ему: 'Альва, серебряный мой!' (старомодное обращение, бывшее в ходу лет двести назад). И сон не смел приблизиться к изголовью кровати, отгоняемый страстью и бодрящим вином.
За окнами, на бархатной черноте неба вдруг мелькнули светлые всполохи.
– Рассвет уже близко? – спросил с легким беспокойством Альва. Прямо сейчас ему даже вспоминать не хотелось о рассвете.
– Это северное сияние. Мы на Краю Мира, мой серебряный.
Альва, обнаженный, приник к хрусталю окна и замер в восхищении. Небо разгоралось серебром и самоцветами: словно полотнище шитой жемчугом парчи развернулось над снежной пустыней. Лучший королевский фейерверк не мог сравниться с великолепием этого зрелища. Прежде Альва видел северное сияние только на картинах. Улыбаясь, Дэм Таллиан смотрела не в окно, а на молодого кавалера, на его стройные голые ноги, узкие бедра и скульптурно-красивые ягодицы.
– Говорят, что это сверкает Небесный дворец, жилище Младших богов нашего мира. – Альва обернулся к ней, и глаза его блестели не хуже северного сияния за окном. – Стены его сделаны из тумана, росы, северного ветра, льда и звездного света. Умри, лучше не скажешь.
– Возвращайся в постель, мой серебряный. До рассвета еще далеко.
Он сделал несколько шагов и остановился, вглядываясь в ее лицо. Ни взгляд, ни улыбка ее не изменились, но в голосе было что-то такое, отчего у него вдруг пересохло в горле.
– А как далеко до рассвета, леди Таллиан?
– Полно, кавалер Ахайре, неужели вас ничему не учили в школе? Ночь на Краю Мира длится полгода. Или около того.
Кавалер Ахайре превозмог желание задать дурацкий вопрос: 'Это что, шутка?' Она прекрасно понимала, что делала. Он пришел сюда сам, по доброй воле, да еще позволил связать себя договором. Впрочем, не будь договора, он что, пошел бы пешком по снегу? Башню можно покинуть только через портал, а открыть его может только Дэм Таллиан.
При нем даже оружия не было. В Фаннешту никто не носил оружия. И чем бы оно помогло против мага Первой ступени?
Альва почувствовал, что начинает задыхаться. Грудь сдавило, в ушах застучала кровь. Это не был азарт борьбы, погони – это был панический страх оказаться в ловушке.
– Я что, в плену? – голос его звучал спокойно, разве что немного хрипло.
– Напротив, милый. Я освободила тебя. Ты маг по своей природе, Альва Ахайре. Ты принадлежишь нашему миру. Тебе не придется больше сражаться за свою жизнь, голодать, терпеть лишения. Я позабочусь обо всем. Ты можешь стать не гостем, а хозяином в моем доме. Ты можешь стать великим магом!
Должно быть, все, что он думал, отразилось у него на лице, потому что она улыбнулась чуть снисходительно и проворковала:
– Сейчас ты, должно быть, злишься на меня. Напрасно. Отбросив предрассудки, ты поймешь, что я предлагаю тебе шагнуть на новый уровень бытия, расширить свои горизонты неизмеримо!
– То есть ты похитила меня, чтобы заставить учиться магии? – сумрачно подытожил он, удивляясь, что еще способен здраво рассуждать в такой ситуации.
– Похитила тебя? Кольцо Правды все еще на тебе. Значит, договор соблюден.
– Чертовы Древние соблюдают букву, а не дух закона! Любой нормальный суд признал бы такой договор недействительным.
– Я не солгала тебе ни словом, ни делом, Альва. 'Ночь в моем замке на Краю Мира, от заката до рассвета'. Свою часть договора я выполнила. Быстро же ты об этом забыл!
– Черт побери! – взорвался Альва. – Неужели ты не могла сделать свое фантастическое предложение как-то иначе, не загоняя меня в угол?
– Ты не оставил мне выбора. Помнишь, как упорно ты отказывался обсуждать любые возможности, связанные с магией?
– И ты думаешь, теперь я соглашусь их обсудить?
– Не теперь. Через пару дней, когда возмущение уляжется и твой разум проснется.
– Хорошо. – Альва заметил, что его пальцы сжались в кулаки, и разжал их. – Давай вернемся к этому разговору через пару дней. Обещаю, что выслушаю тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Отогнав тревогу, заглушив глас гордыни, Альва Ахайре сказал:
– Как пожелает моя леди, – и надел Кольцо Правды на безымянный палец правой руки.
Ощущение было, как будто оно немедленно сжалось, обхватив его бережно, но твердо. Для пробы он подергал кольцо, но оно не сдвинулось ни на полдюйма. Ничего не скажешь, своеобразная печать на договоре.
– Мне кажется, в этой сделке я получаю куда больше вас, – с сомнением сказал Альва.
Дэм Таллиан только загадочно улыбнулась и предложила молодому кавалеру руку изысканным придворным жестом. Они встали перед огромным зеркалом, висящим на стене. Чародейка дохнула на зеркало, коснулась его кончиками пальцев, и по стеклянной глади вдруг пробежала рябь. Стекло помутнело, заволновалось, как поверхность пруда, когда в нее бросишь камешек. Рука об руку они шагнули в портал и мигом перенеслись за тысячи лиг от Фаннешту, на Край Мира.
За хрустальными стеклами расстилалась бескрайняя снежная равнина. В черном небе, как остывающие угольки, сияли звезды, и жемчужная луна робко заглядывала в высокие стрельчатые окна, похожие на вплавленные в стены исполинские кристаллы.
Покоям Дэм Таллиан позавидовал бы и сам король – в переносном смысле, конечно, ибо такой святой человек, как нынешний правитель Криды, был неспособен завидовать материальному благополучию. Всюду инеисто-белое, серебристо-ледяное: жемчуг и лунный камень, серебро и перламутр, хрусталь и платина, моржовая и слоновая кость. Даже пламя в огромном камине было голубоватым, какое дают некоторые породы деревьев. Камин отгораживал экран из молочно-белого коралла, похожего на морозный узор. Полы устилали меха: песцовые, собольи, горностаевые, белые медвежьи, пятнистые леопардовые, будто бы разрисованные черными фиалками по белому фону. Гобелены на стенах изображали картины зимней охоты на волков, оленей, белых медведей. Снежный шелк простыней на небрежно застеленной кровати откровенно манил обещанием сладостной неги.
В покоях было так тепло, что становилось ясно: в одежде нет никакой нужды.
Платье Дэм Таллиан стекло на пол и тут же испарилось пушистым облачком, не оставив ни бьющихся на полу рыбок, ни увядающих водорослей. От нее пахло морским бризом и криками чаек, шумом волн и нагретым на солнце песком. И как песок под солнцем, ее прохладные губы согрелись под поцелуями. Она обняла его, как ласковое море, унесла на волнах наслаждения, пролилась дождем, задрожала туманным маревом, взволновалась приливом. Кавалер Ахайре ощущал себя то утлой лодчонкой на мощных валах, то ловцом жемчуга в морской пучине, то игривым дельфином, то ураганом, под которым вскипает и пенится море.
В пылу любовных утех они перешли на ты. Он шептал ей: 'Дэм, Леди Моря!', – а она ему: 'Альва, серебряный мой!' (старомодное обращение, бывшее в ходу лет двести назад). И сон не смел приблизиться к изголовью кровати, отгоняемый страстью и бодрящим вином.
За окнами, на бархатной черноте неба вдруг мелькнули светлые всполохи.
– Рассвет уже близко? – спросил с легким беспокойством Альва. Прямо сейчас ему даже вспоминать не хотелось о рассвете.
– Это северное сияние. Мы на Краю Мира, мой серебряный.
Альва, обнаженный, приник к хрусталю окна и замер в восхищении. Небо разгоралось серебром и самоцветами: словно полотнище шитой жемчугом парчи развернулось над снежной пустыней. Лучший королевский фейерверк не мог сравниться с великолепием этого зрелища. Прежде Альва видел северное сияние только на картинах. Улыбаясь, Дэм Таллиан смотрела не в окно, а на молодого кавалера, на его стройные голые ноги, узкие бедра и скульптурно-красивые ягодицы.
– Говорят, что это сверкает Небесный дворец, жилище Младших богов нашего мира. – Альва обернулся к ней, и глаза его блестели не хуже северного сияния за окном. – Стены его сделаны из тумана, росы, северного ветра, льда и звездного света. Умри, лучше не скажешь.
– Возвращайся в постель, мой серебряный. До рассвета еще далеко.
Он сделал несколько шагов и остановился, вглядываясь в ее лицо. Ни взгляд, ни улыбка ее не изменились, но в голосе было что-то такое, отчего у него вдруг пересохло в горле.
– А как далеко до рассвета, леди Таллиан?
– Полно, кавалер Ахайре, неужели вас ничему не учили в школе? Ночь на Краю Мира длится полгода. Или около того.
Кавалер Ахайре превозмог желание задать дурацкий вопрос: 'Это что, шутка?' Она прекрасно понимала, что делала. Он пришел сюда сам, по доброй воле, да еще позволил связать себя договором. Впрочем, не будь договора, он что, пошел бы пешком по снегу? Башню можно покинуть только через портал, а открыть его может только Дэм Таллиан.
При нем даже оружия не было. В Фаннешту никто не носил оружия. И чем бы оно помогло против мага Первой ступени?
Альва почувствовал, что начинает задыхаться. Грудь сдавило, в ушах застучала кровь. Это не был азарт борьбы, погони – это был панический страх оказаться в ловушке.
– Я что, в плену? – голос его звучал спокойно, разве что немного хрипло.
– Напротив, милый. Я освободила тебя. Ты маг по своей природе, Альва Ахайре. Ты принадлежишь нашему миру. Тебе не придется больше сражаться за свою жизнь, голодать, терпеть лишения. Я позабочусь обо всем. Ты можешь стать не гостем, а хозяином в моем доме. Ты можешь стать великим магом!
Должно быть, все, что он думал, отразилось у него на лице, потому что она улыбнулась чуть снисходительно и проворковала:
– Сейчас ты, должно быть, злишься на меня. Напрасно. Отбросив предрассудки, ты поймешь, что я предлагаю тебе шагнуть на новый уровень бытия, расширить свои горизонты неизмеримо!
– То есть ты похитила меня, чтобы заставить учиться магии? – сумрачно подытожил он, удивляясь, что еще способен здраво рассуждать в такой ситуации.
– Похитила тебя? Кольцо Правды все еще на тебе. Значит, договор соблюден.
– Чертовы Древние соблюдают букву, а не дух закона! Любой нормальный суд признал бы такой договор недействительным.
– Я не солгала тебе ни словом, ни делом, Альва. 'Ночь в моем замке на Краю Мира, от заката до рассвета'. Свою часть договора я выполнила. Быстро же ты об этом забыл!
– Черт побери! – взорвался Альва. – Неужели ты не могла сделать свое фантастическое предложение как-то иначе, не загоняя меня в угол?
– Ты не оставил мне выбора. Помнишь, как упорно ты отказывался обсуждать любые возможности, связанные с магией?
– И ты думаешь, теперь я соглашусь их обсудить?
– Не теперь. Через пару дней, когда возмущение уляжется и твой разум проснется.
– Хорошо. – Альва заметил, что его пальцы сжались в кулаки, и разжал их. – Давай вернемся к этому разговору через пару дней. Обещаю, что выслушаю тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97