Они так долго общались в письмах, и теперь у них было много что сказать друг другу. И с кем еще Альва мог побеседовать о поэзии, не с Кинтаро же и не с Итильдином! Казалось, Альва с легкостью влез в шкуру леди Альдис Аланис и не испытывает ни малейшей неловкости по поводу того, что слишком много скрывает от своего друга: и собственное имя, и пол, и наличие двух любовников.
С легкой печалью в сердце эльф следил за тем, как много времени эти двое проводят вместе, и как Бахрияр все глубже увязает в своей безнадежной влюбленности. Ему было жаль Бахрияра и очень не хватало Лиэлле. Оставались наедине они только ночью, но и тогда приходилось остерегаться откровенных наслаждений и разговоров. Вечная необходимость сдерживать стоны, запирать двери, пробираться в комнату возлюбленного украдкой, говорить шепотом, перепихиваться по-быстрому, стараясь, чтобы кровать не скрипела…
Не хватало порой и более банальных занятий. Как-то раз эльф с удивлением понял, что скучает по стрельбе из лука. Он даже опасался, не изменит ли ему его меткость: ведь залог мастерства – постоянная практика, а он не брал в руки лук со времени боя с энкинами в памятный день затмения. Эльфийский лук, с которым он приехал из Грейна Тиаллэ, Итильдин не смог оставить в становище эссанти и возил с собой, сняв тетиву, но достать ни разу не рискнул. И открыто практиковаться в стрельбе тоже не решался: его выдала бы нечеловеческая быстрота и точность. Кинтаро, как Итильдин не раз уже имел шанс убедиться, предпочитал в бою меч, метательные ножи, короткое копье, однако лук с собой взял на всякий случай – тяжелый и длинный степной лук, похожий на криданский осадный. У эльфа прямо зачесались руки, когда Кинтаро демонстрировал его Бахрияру. Итильдин не сомневался, что будет вторым, кто сумеет натянуть тугую тетиву. Бахрияру так и не удалось, и его главному егерю тоже. Альва даже пробовать не стал, чтобы не портить образ изысканной леди.
Оказалось, что Кинтаро не упустил тоскливый взгляд Итильдина, брошенный на его лук. На следующий день рано утром он заявился в комнату Альвы, где эльф спал в обнимку со своим возлюбленным (по их настоянию, всем троим отвели смежные покои) и сказал:
– Одевайся, куколка. Я иду на стрельбище, а ты составишь мне компанию.
И почему-то эльфу совершенно не хотелось возражать.
В молчании они дошли до поля с мишенями. Вокруг было тихо и пустынно, только птицы щебетали в листве. Так же в молчании они установили мишени и принялись стрелять по очереди, пока руки не устали и поднявшееся солнце не стало припекать. Тогда они спрятались в тенечке под деревьями, за густым кустарником.
– Наигрался? Вас, эльфов, хлебом не корми, дай за лук подержаться, – добродушно сказал Кинтаро, растянувшись на траве.
– А вас, варваров, хлебом не корми, дай потрахаться, – парировал эльф. – Я думал, ты меня за этим и позвал.
– Ха, уж один-то день я могу выдержать без секса, что бы ты там себе ни думал.
Итильдину вдруг стало смешно и… как-то уютно, что ли? Он сказал, еле сдерживая улыбку:
– Да ну? А если я сейчас разденусь? Сколько ты выдержишь?
– Ты? Сам? Разденешься? Не гони.
Эльф снял с головы платок, которым прикрывал уши, распустил косу, тряхнул головой, чтобы рассыпались по плечам выкрашенные в пепельный цвет волосы. Снял туфли и взялся за подол платья. Помедлил немного и стащил его через голову.
Тесные трусики, призванные маскировать наличие мужских половых признаков, Кинтаро содрал с него сам. В остальном он не был и вполовину так неистов, как обычно. Они занимались сексом так же, как практиковались в стрельбе – неторопливо и старательно. И поцелуи Кинтаро были почти нежными. Да, атмосфера безделья и спокойствия действовала на всех, даже на дикаря-эссанти.
Итильдин уже привык к тому, что довольно хорошо ощущает настроение степняка. Лежа с ним рядом, касаясь плечом его мускулистого плеча, смежив веки, Итильдин вдруг сказал:
– Ты собирался поговорить со мной.
– Угу. Пострелять, потрахаться, поговорить.
– Про Альву?
– Угу.
– Ну, говори.
– А что тут говорить… – выдохнул Кинтаро и надолго замолчал. Потом сказал: – Слушай, Итильдин, что происходит, черт побери?
Эльф пожал плечами, не затрудняя себя ответом. Они еще немного полежали молча. Кинтаро сорвал травинку и принялся задумчиво ее жевать. Итильдин повернулся на живот, положил подбородок на локти и стал смотреть на проползающую мимо букашку. Великие боги, он лежит рядом с варваром – и чувствует себя уверенно. В безопасности. Очень необычно.
– Зачем рыжий кружит башку этому парню? – нарушил молчание Кинтаро. – Из этого все равно ни хрена не выйдет, я же вижу.
– Тебе-то что? – Эльф посмотрел на него искоса. – Ревнуешь?
– Может, и ревную, – согласился Кинтаро. – Чего ему не хватает?
Итильдин подумал и ответил коротко:
– Флирта.
– Кому нужно это дерьмо… – пробормотал степняк. – Не понимаю я. Ну хочешь ты его – возьми да трахни, делов-то. А так только зря парня мучает.
– Он тебе что, нравится?
– Может, и нравится.
«Тут тебе ничего не светит», – хотел злорадно сказать Итильдин. Отвлечь Бахрияра от леди Аланис хоть на какое-то время не представлялось возможным. Но вместо этого он сказал:
– Не вздумай к нему приставать. Здесь это запрещено.
– Да знаю. Только тоскливо мне здесь как-то… как в клетке.
– Не тебе одному, – проронил Итильдин, глядя в сторону.
Кинтаро продолжал, воодушевленный его поддержкой:
– Мы тут прилипли, как мухи на мед. Лично я уже подыхаю со скуки. Сколько можно плевать в потолок, полоскаться в фонтане и жрать персики? Даже трахнуться толком нельзя, все время надо прятаться по углам. Чего молчишь?
– Жду, чего еще скажешь.
– Черт, жизни здесь не хватает. Все как будто спят наяву. И нас это болото затянет.
– А ты хочешь всю жизнь драться? – поднял тонкие брови эльф.
– Хорошая драка – как хороший секс и хорошая выпивка, а здесь ни черта этого нет. Хорошо рыжему, он играется с Бахрияром, как кошка с мышкой. А мне что делать?
– Ну, есть еще женщины…
– Ты еще скажи, книжки читать, – усмехнулся Кинтаро. – На хрена мне эти пустоголовые дуры? В Криде женщины еще ничего, наглые, их любо-дорого объездить пару раз. А тут… тьфу.
– Тебе не хватает острых ощущений.
– В точку, куколка.
– Езжай на охоту.
Степняк фыркнул.
– Птичек стрелять или диких кошек?
– Между прочим, Альве нравится мирная жизнь, в отличие от тебя. Всегда было ясно, что мы трое слишком разные.
– А теперь ты скажешь: скатертью дорожка, тебя никто не держит, ага. По-моему, ты только и думаешь о том, чтобы я свалил куда подальше.
– Сейчас я думаю не об этом, – вырвалось у эльфа.
Он сел, и Кинтаро выразительно скосил глаза на его эрекцию.
– О том, чтобы трахнуться?
– О том, чтобы трахнуть тебя, – ровно проговорил Итильдин и лег к нему на грудь, легонько потираясь бедрами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
С легкой печалью в сердце эльф следил за тем, как много времени эти двое проводят вместе, и как Бахрияр все глубже увязает в своей безнадежной влюбленности. Ему было жаль Бахрияра и очень не хватало Лиэлле. Оставались наедине они только ночью, но и тогда приходилось остерегаться откровенных наслаждений и разговоров. Вечная необходимость сдерживать стоны, запирать двери, пробираться в комнату возлюбленного украдкой, говорить шепотом, перепихиваться по-быстрому, стараясь, чтобы кровать не скрипела…
Не хватало порой и более банальных занятий. Как-то раз эльф с удивлением понял, что скучает по стрельбе из лука. Он даже опасался, не изменит ли ему его меткость: ведь залог мастерства – постоянная практика, а он не брал в руки лук со времени боя с энкинами в памятный день затмения. Эльфийский лук, с которым он приехал из Грейна Тиаллэ, Итильдин не смог оставить в становище эссанти и возил с собой, сняв тетиву, но достать ни разу не рискнул. И открыто практиковаться в стрельбе тоже не решался: его выдала бы нечеловеческая быстрота и точность. Кинтаро, как Итильдин не раз уже имел шанс убедиться, предпочитал в бою меч, метательные ножи, короткое копье, однако лук с собой взял на всякий случай – тяжелый и длинный степной лук, похожий на криданский осадный. У эльфа прямо зачесались руки, когда Кинтаро демонстрировал его Бахрияру. Итильдин не сомневался, что будет вторым, кто сумеет натянуть тугую тетиву. Бахрияру так и не удалось, и его главному егерю тоже. Альва даже пробовать не стал, чтобы не портить образ изысканной леди.
Оказалось, что Кинтаро не упустил тоскливый взгляд Итильдина, брошенный на его лук. На следующий день рано утром он заявился в комнату Альвы, где эльф спал в обнимку со своим возлюбленным (по их настоянию, всем троим отвели смежные покои) и сказал:
– Одевайся, куколка. Я иду на стрельбище, а ты составишь мне компанию.
И почему-то эльфу совершенно не хотелось возражать.
В молчании они дошли до поля с мишенями. Вокруг было тихо и пустынно, только птицы щебетали в листве. Так же в молчании они установили мишени и принялись стрелять по очереди, пока руки не устали и поднявшееся солнце не стало припекать. Тогда они спрятались в тенечке под деревьями, за густым кустарником.
– Наигрался? Вас, эльфов, хлебом не корми, дай за лук подержаться, – добродушно сказал Кинтаро, растянувшись на траве.
– А вас, варваров, хлебом не корми, дай потрахаться, – парировал эльф. – Я думал, ты меня за этим и позвал.
– Ха, уж один-то день я могу выдержать без секса, что бы ты там себе ни думал.
Итильдину вдруг стало смешно и… как-то уютно, что ли? Он сказал, еле сдерживая улыбку:
– Да ну? А если я сейчас разденусь? Сколько ты выдержишь?
– Ты? Сам? Разденешься? Не гони.
Эльф снял с головы платок, которым прикрывал уши, распустил косу, тряхнул головой, чтобы рассыпались по плечам выкрашенные в пепельный цвет волосы. Снял туфли и взялся за подол платья. Помедлил немного и стащил его через голову.
Тесные трусики, призванные маскировать наличие мужских половых признаков, Кинтаро содрал с него сам. В остальном он не был и вполовину так неистов, как обычно. Они занимались сексом так же, как практиковались в стрельбе – неторопливо и старательно. И поцелуи Кинтаро были почти нежными. Да, атмосфера безделья и спокойствия действовала на всех, даже на дикаря-эссанти.
Итильдин уже привык к тому, что довольно хорошо ощущает настроение степняка. Лежа с ним рядом, касаясь плечом его мускулистого плеча, смежив веки, Итильдин вдруг сказал:
– Ты собирался поговорить со мной.
– Угу. Пострелять, потрахаться, поговорить.
– Про Альву?
– Угу.
– Ну, говори.
– А что тут говорить… – выдохнул Кинтаро и надолго замолчал. Потом сказал: – Слушай, Итильдин, что происходит, черт побери?
Эльф пожал плечами, не затрудняя себя ответом. Они еще немного полежали молча. Кинтаро сорвал травинку и принялся задумчиво ее жевать. Итильдин повернулся на живот, положил подбородок на локти и стал смотреть на проползающую мимо букашку. Великие боги, он лежит рядом с варваром – и чувствует себя уверенно. В безопасности. Очень необычно.
– Зачем рыжий кружит башку этому парню? – нарушил молчание Кинтаро. – Из этого все равно ни хрена не выйдет, я же вижу.
– Тебе-то что? – Эльф посмотрел на него искоса. – Ревнуешь?
– Может, и ревную, – согласился Кинтаро. – Чего ему не хватает?
Итильдин подумал и ответил коротко:
– Флирта.
– Кому нужно это дерьмо… – пробормотал степняк. – Не понимаю я. Ну хочешь ты его – возьми да трахни, делов-то. А так только зря парня мучает.
– Он тебе что, нравится?
– Может, и нравится.
«Тут тебе ничего не светит», – хотел злорадно сказать Итильдин. Отвлечь Бахрияра от леди Аланис хоть на какое-то время не представлялось возможным. Но вместо этого он сказал:
– Не вздумай к нему приставать. Здесь это запрещено.
– Да знаю. Только тоскливо мне здесь как-то… как в клетке.
– Не тебе одному, – проронил Итильдин, глядя в сторону.
Кинтаро продолжал, воодушевленный его поддержкой:
– Мы тут прилипли, как мухи на мед. Лично я уже подыхаю со скуки. Сколько можно плевать в потолок, полоскаться в фонтане и жрать персики? Даже трахнуться толком нельзя, все время надо прятаться по углам. Чего молчишь?
– Жду, чего еще скажешь.
– Черт, жизни здесь не хватает. Все как будто спят наяву. И нас это болото затянет.
– А ты хочешь всю жизнь драться? – поднял тонкие брови эльф.
– Хорошая драка – как хороший секс и хорошая выпивка, а здесь ни черта этого нет. Хорошо рыжему, он играется с Бахрияром, как кошка с мышкой. А мне что делать?
– Ну, есть еще женщины…
– Ты еще скажи, книжки читать, – усмехнулся Кинтаро. – На хрена мне эти пустоголовые дуры? В Криде женщины еще ничего, наглые, их любо-дорого объездить пару раз. А тут… тьфу.
– Тебе не хватает острых ощущений.
– В точку, куколка.
– Езжай на охоту.
Степняк фыркнул.
– Птичек стрелять или диких кошек?
– Между прочим, Альве нравится мирная жизнь, в отличие от тебя. Всегда было ясно, что мы трое слишком разные.
– А теперь ты скажешь: скатертью дорожка, тебя никто не держит, ага. По-моему, ты только и думаешь о том, чтобы я свалил куда подальше.
– Сейчас я думаю не об этом, – вырвалось у эльфа.
Он сел, и Кинтаро выразительно скосил глаза на его эрекцию.
– О том, чтобы трахнуться?
– О том, чтобы трахнуть тебя, – ровно проговорил Итильдин и лег к нему на грудь, легонько потираясь бедрами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97