– Я тоже. Не могу заснуть, поэтому мне просто хочется несколько минут поболтать, и тогда меня сморит сон. – Она умоляет, в точности как моя мать, когда наносит мне внезапные визиты в городе.
– А ты уверена, что не можешь просто почитать что-нибудь?
– Да, уверена.
Я с опаской открываю дверь. Сара входит, на ней белый махровый халат.
– Я пошутила, – говорит она. – У меня нет никакого сюрприза, я просто хотела, чтобы ты открыл дверь.
Она снимает халат и бросает его на пол. Она стоит обнаженная. Я хватаюсь за угол шкафа, чтобы не упасть на пол, как ее купальный халат.
– Что ты делаешь? – спрашиваю я.
– Мне жарко. Не обращай на меня внимания.
Она ложится на кровать, включает радио и начинает щелкать по гостиничной Библии в ритм музыке, как метроном. Музыка классическая. Я поднимаю халат и набрасываю на нее.
– Пожалуйста, надень это или уходи из моей комнаты. Ты не должна ходить при мне голой.
Она сбрасывает халат.
– Почему? Я же всего только маленькая девочка. Детям можно ходить голышом. У тебя такой забавный вид, когда ты пытаешься быть резким.
– Ты не собираешься надеть халат?
– Нет, не собираюсь. Мне жарко.
– И ты не собираешься уходить?
– Нет. Мне хочется поболтать. Не спится.
Мне вдруг приходит в голову остроумная идея, которая наполняет меня гордостью. Я злорадствую, воображая, как она будет разочарована, причем она ничего не сможет поделать. Открыв ящик, я вынимаю один из моих длинных черных носков. С усмешкой я подхожу к стулу у окна, не глядя на Сару, хотя уголком глаза вижу, что она следит за каждым моим движением, – вероятно, с любопытством. Я сажусь на стул и завязываю себе носком глаза. Интересно, заявит ли она о своем разочаровании вслух или скроет его.
– Ты такой ханжа, Джереми, известно ли это тебе? – говорит она.
– Очень мило. А что еще новенького?
– Ничего новенького.
– Очень плохо. Так о чем ты хотела поболтать?
Я слышу, как она швыряет Библию на ночной столик. Теперь, когда у меня завязаны глаза, мне вспоминается обнаженное тело, которое я видел, и я рассматриваю его. Не могу отвести от него глаз. Это самое прекрасное и безупречное тело, какое мне приходилось видеть.
Сара смеется и усаживается ко мне на колени. Она довольно тяжелая для такой юной девочки.
– Попался! – говорит она.
– О, прекрати! – скулю я.
– Ты же не видишь меня, так какая разница? На мне мог бы даже быть космический костюм – это не имеет значения.
Она гладит мои волосы, играет с концом носка.
– Как ты думаешь, что бы мне такое сделать, чтобы уснуть? – спрашивает она.
– Вообрази, что ты медленно падаешь в темную дыру, как Алиса в Стране Чудес.
Она впервые целует меня в рот. Мои губы крепко сжаты. Я не дышу.
– Расслабься, – советует она. – Вообрази, что ты падаешь в темную дыру, как Алиса в Стране Чудес.
– Тебе бы следовало делать это со своим ровесником, – говорю я.
Она засовывает руки мне под свитер, ласкает мою кожу. Я парализован. Она меня возбуждает, и от этого я парализован. Мне невольно приходят следующие мысли: «Итак, она действительно этого хочет. Нельзя сказать, чтобы она не пыталась. Она, несомненно, очень старалась неделями, она делала все, что в ее силах, чтобы это произошло. Она будет ужасно оскорблена, если я отвергну ее сейчас. Возможно, это даже нанесет ей травму на всю жизнь».
И я заливаюсь краской стыда, представляя себе реакцию общества, если бы оно узнало о моих мыслях. Но эти мысли возвращаются, я ничего не могу с ними поделать: «Почему бы ей не заняться сексом в одиннадцать лет? Она определенно кажется готовой».
И словно в ответ на мои мысли Сара говорит:
– У меня был первый оргазм шесть месяцев тому назад, как раз через несколько недель после того, как впервые были месячные. Разве это не интересно? Я готова.
Мои мысли продолжаются: «Какая открытость! Какое бесстыдство! Кто знает, быть может, она акселератка, как те девушки в Африке. Я слышал, они делают это чуть ли не в пять лет. К тому же я вижу, что она просто умирает от желания это сделать. Это не просто невинная платоническая детская влюбленность. Это возбуждение и похоть. Несомненно. Я не знаю, что делать».
Я вынимаю из кармана свою ручку и упираюсь передним зубом в углубление в колпачке, хотя и поклялся, что никогда больше не буду это делать. Она кладет руку на мою ширинку, и это внезапно вызывает у меня автоматическое, рефлекторное неодобрение.
– Тебе бы следовало делать это со своим ровесником, – повторяю я, снимая ее руку и снова упираясь зубом в колпачок ручки.
Ручка соскальзывает и вонзается мне в нёбо. Появляется кровь. Я даже не тружусь ее сглатывать. Мой рот наполняется кровью.
– О, ты поранился! – восклицает девочка. – Это моя вина. Ты разнервничался из-за меня, и теперь у тебя идет кровь. Ты меня прощаешь?
Я киваю, чувствуя, как из уголка рта стекает капля. Она целует меня. Расстегивает пуговицу на моих брюках, затем молнию. Она встает и спускает мне брюки и трусы. У меня эрекция.
– О, вот, значит, как он выглядит, – замечает она.
Мне бы хотелось выразить ей неодобрение взглядом, но поскольку глаза у меня завязаны, приходится обходиться нижней частью лица, и я с упреком поджимаю губы.
– Да ладно, я пошутила, – говорит она. – Не забывай, что я живу в окружении обнаженных мужчин. Я на эти штуки насмотрелась.
Она пытается вытащить из-под меня мои брюки, но, несмотря на все усилия, ей это не удается.
– Не мог бы ты слегка подпрыгнуть? – спрашивает она.
Я не шевелюсь. Я не позволяю себе «подпрыгнуть», как бы мне этого ни хотелось. Она дергает за брюки то с одной стороны, то с другой, но у нее ничего не выходит. Я не помогаю ей – это было бы преступлением, а я был бы соучастником.
Вдруг она перестает тянуть и со смехом произносит:
– Ты так смешно выглядишь!
Да, можно себе представить. На какую-то секунду меня начинает душить внутренний смех. Я ожидаю, что он прорвется наружу – хотя бы в легкой улыбке, которую невозможно сдержать, но паника, смешанная с желанием, подавляют улыбку – точно так бывает, когда передумаешь чихнуть. Ни один мускул не дрогнул у меня в лице. Никогда за всю свою проклятую жизнь я не испытывал такого сексуального возбуждения. Я воспринимаю все это гораздо серьезнее, чем она.
Я слышу, как рвется бумага. Похоже на фантик от конфеты. Я чувствую ее руки. Она надевает на меня презерватив. Вот этого я не ожидал. Мои глаза под носком широко раскрываются от изумления.
– Ты это делала раньше? – спрашиваю я.
– Нет, – отвечает она голосом, исполненным гордости. Она гордится своим умением, а не тем, что никогда не делала этого прежде. Я объясняю это, поскольку знаю совершенно точно, и мне не хочется, чтобы это не так истолковали.
«Нет, делала, лживый поросенок!» Эта бредовая мысль вдруг мелькнула у меня в голове без всяких на то оснований.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66