Сняв защитные очки, он повернулся к переминающемуся рядом Володе Коломийцеву.
- Мастер ушел?
- Да ушел, ушел, все давно ушли. Одни мы остались.
Подошел Серега Маринин.
- Ну, чего вы тут телитесь?
- Да идем, идем уже, - сказал Семеныч ворчливо, хотя изнутри его распирало от предвкушения прекрасного. Он был самым старшим из припозднившейся в цеху троицы, поэтому должен был вести себя соответственно, то есть, солидно, пусть разница в возрасте между ними составляла всего десять лет. А то, вон, эти двое прямо лучатся счастьем, разве что ножонками не сучат, и то что они сейчас пойдут делить честно заработанный литр, можно прочитать по их сияющим лицам - разве ж это дело. Литр выкатил работяга из малярной бригады, которому их троица выточила нестандартную, особо сложную деталь для усовершенствованного самогонного аппарата.
- Задолбал уже этот новый мастер, - сказал переодевшийся первым Володя. - То ли дело Михеич. И на хрена, спрашивается, он ушел. Был бы Михеич, не пришлось бы конца смены дожидаться. Грамм по двести уже в обед тяпнули бы.
- Не на хрена, а на пенсию, - солидно ответствовал Семеныч. - Доконал его этот цех. Он последний год уже дни до пенсии считал.
- А чего доконал-то? - поинтересовался Серега. Он тоже переоделся, и теперь двое ждали Семеныча, который переодевался, как и разговаривал, нарочито неспешно, чтобы подчеркнуть спокойствие и уверенность в себе, то есть то, чем он на самом деле не обладал, но что полагалось ему иметь согласно возрасту. - Чего доконал-то? - повторил Серега, потому что Семеныч не спешил с ответом.
- А то и доконал. Такие как мы доконали. Как ты только что сам подметил, мы вот сейчас, к примеру, спирт до конца смены припрятали, потому что нового мастера боимся, а при Михеиче прямо во время смены глушить бы начали. А ему, думаешь, нравилось таких как мы, ловить? Просто должность у мастера такая. Собачья, прямо скажем, должность... - Он посмотрел на Серегу и Вову. Те внимательно слушали, и Семеныч на секунду почувствовал истинное удовлетворение, ощутив себя настоящим наставником.
- Отчего ж собачья? - опять не выдержал паузы Серега. - Мастер, небось, руками не работает, только за другими смотрит.
- Вот оттого и собачья, - пояснил Семеныч. Он надел легкую летнюю куртку и закрыл шкафчик. - Оттого, - повторил он, навешивая на дверцу замок. - Мастер и не великий начальник, и не работяга, а что-то среднее между ними. Ни то ни се, как прокладка... - И только услышав ржание коллег, понял, что подобрал не совсем уместное определение. Просто не привык он, что в последнее время появились слова, которых лучше бы было избегать. Точнее, не то чтобы появились, а просто старые безобидные слова вдруг приобрели новое значение. И это раньше можно было говорить «прокладка», и никто бы и не вздумал засмеяться, потому что прокладка и означала прокладку, а не вкладываемую в прелую промежность гигиеническую пакость, каковой она стала нынче, для молодых, слышащих это слово из телевизора в сопровождении соответствующей картинки с утра до вечера, без права на выходные. - Понимаете, - продолжил он, когда товарищи отсмеялись, - мастера ведь имеют со всех сторон. Для начальства он никто, пешка, от которой требуют надзора за работягами и дрочат за все нарушения нами дисциплины. А для работяг он никакой не начальник, он как бы один из них, умудрившийся пролезть в мастера, то есть его в любой момент можно послать подальше, как своего. Вот и получается, что мастер, это... это... - Семеныч замялся, подбирая слово, но слушатели уже потеряли к теме интерес.
- Прокладка, короче, - подытожил Серега. - Да и хрен с ним. Вован, давай, извлекай.
Володя Коломийцев подошел к шкафчику Ивана Дынина и завозился с замком. Замок был старым, советского производства, и открывался комбинацией цифр, которые мог подобрать любой, имеющий руки. Такая мера предосторожности, как прятать спирт в шкафчике пребывающего в отпуске слесаря была отнюдь не лишней. Новый мастер развил кипучую деятельность по отлову нарушающих режим, и даже устраивал проверки шкафчиков на предмет обнаружения в них алкоголя. Проверки, разумеется, были незаконными, но большим, на что отваживался народ, было тихое ворчание. К примеру, жаловаться в прокуратуру на незаконные обыски и досмотр личных вещей никто не собирался. Где еще можно пристроиться по специальности тому же, к примеру, токарю, если в городе не осталось, наверное, ни одного действующего завода. Ремонтно-механический цех при трамвайно-троллейбесном парке оставался, возможно, единственным пнредприятием, где таковым пока находилось место.
- Надо бы сразу разбавить, чтобы потом не возиться, - сказал Коломийцев, извлекши из шкафчика вожделенный литр. - И, не удержавшись, любовно встряхнул пластиковую бутыль. - Медицинский, не какой-нибудь там «технарь».
- Не надо, - возразил Серега. - Сделаем, как в прошлый раз. Купим по дороге что-нибудь вроде «Колы», ею и разведем. Вкуснее будет.
Двое уставились на Семеныча, и он пожал плечами.
- «Кола», так «Кола», - сказал он...
Они сидели в проверенном месте, между двумя невысокими насыпями с рельсами, ведущими к ремонтным корпусам трамвайно-троллейбесного парка на окраине города. Место было прекрасным во всех отношениях. Случайные люди сюда не забредали, в холодную погоду насыпи служили защитой от ветра, а расположились они на длинной широкой доске, специально принесенной сюда в незапамятные времена и уже несколько лет служащей отдыхающим здесь работягам удобным седалищем.
Все было хорошо, только Володька слишком уж быстро сегодня набрался и порой своими хамоватыми репликами заставлял друзей хмуриться.
- Ты, случайно, не выпил где-то до нас? - не выдержал Семеныч, когда Володька в очередной раз отпустил дебильную шутку и сам же ей рассмеялся.
- Угомонись, Семеныч, - отмахнулся тот. - Всего-то на какой десяток лет старше, а изображаешь тут перед нами наставника. Да только и нам уже по тридцать, не мальчики, так что поучи, как говаривал Горбатый, жену щи варить.
И опять рассмеялся. Нарочито громко и противно.
- Ты чего на Семеныча наезжаешь, - попробовал осадить его Серега, в то время как сам Семеныч поджал губы и отвернулся, не найдя что ответить.
- А кто такой Семеныч? - с вызовом сказал Коломийцев, разливая по пластиковым стаканчикам. - Он у нас что, неприкосновенная персона?.. Нет, Семеныч, ты, конечно, мужик неплохой, но слишком уж слабохарактерный.
- Это чего это я слабохарактерный? - наконец не выдержав, впервые ответил на недружественный выпад Вована Семеныч.
- А то, - пьяно икнув, сказал Коломийцев. - Вот, к примеру, я у тебя пятисотку недавно занимал. Обещал отдать через два дня, а уже две недели прошло.
- И что? - не понял Семеныч.
- А то. Другой бы уже давно по мордасам надавать пригрозил, а ты даже не напомнишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
- Мастер ушел?
- Да ушел, ушел, все давно ушли. Одни мы остались.
Подошел Серега Маринин.
- Ну, чего вы тут телитесь?
- Да идем, идем уже, - сказал Семеныч ворчливо, хотя изнутри его распирало от предвкушения прекрасного. Он был самым старшим из припозднившейся в цеху троицы, поэтому должен был вести себя соответственно, то есть, солидно, пусть разница в возрасте между ними составляла всего десять лет. А то, вон, эти двое прямо лучатся счастьем, разве что ножонками не сучат, и то что они сейчас пойдут делить честно заработанный литр, можно прочитать по их сияющим лицам - разве ж это дело. Литр выкатил работяга из малярной бригады, которому их троица выточила нестандартную, особо сложную деталь для усовершенствованного самогонного аппарата.
- Задолбал уже этот новый мастер, - сказал переодевшийся первым Володя. - То ли дело Михеич. И на хрена, спрашивается, он ушел. Был бы Михеич, не пришлось бы конца смены дожидаться. Грамм по двести уже в обед тяпнули бы.
- Не на хрена, а на пенсию, - солидно ответствовал Семеныч. - Доконал его этот цех. Он последний год уже дни до пенсии считал.
- А чего доконал-то? - поинтересовался Серега. Он тоже переоделся, и теперь двое ждали Семеныча, который переодевался, как и разговаривал, нарочито неспешно, чтобы подчеркнуть спокойствие и уверенность в себе, то есть то, чем он на самом деле не обладал, но что полагалось ему иметь согласно возрасту. - Чего доконал-то? - повторил Серега, потому что Семеныч не спешил с ответом.
- А то и доконал. Такие как мы доконали. Как ты только что сам подметил, мы вот сейчас, к примеру, спирт до конца смены припрятали, потому что нового мастера боимся, а при Михеиче прямо во время смены глушить бы начали. А ему, думаешь, нравилось таких как мы, ловить? Просто должность у мастера такая. Собачья, прямо скажем, должность... - Он посмотрел на Серегу и Вову. Те внимательно слушали, и Семеныч на секунду почувствовал истинное удовлетворение, ощутив себя настоящим наставником.
- Отчего ж собачья? - опять не выдержал паузы Серега. - Мастер, небось, руками не работает, только за другими смотрит.
- Вот оттого и собачья, - пояснил Семеныч. Он надел легкую летнюю куртку и закрыл шкафчик. - Оттого, - повторил он, навешивая на дверцу замок. - Мастер и не великий начальник, и не работяга, а что-то среднее между ними. Ни то ни се, как прокладка... - И только услышав ржание коллег, понял, что подобрал не совсем уместное определение. Просто не привык он, что в последнее время появились слова, которых лучше бы было избегать. Точнее, не то чтобы появились, а просто старые безобидные слова вдруг приобрели новое значение. И это раньше можно было говорить «прокладка», и никто бы и не вздумал засмеяться, потому что прокладка и означала прокладку, а не вкладываемую в прелую промежность гигиеническую пакость, каковой она стала нынче, для молодых, слышащих это слово из телевизора в сопровождении соответствующей картинки с утра до вечера, без права на выходные. - Понимаете, - продолжил он, когда товарищи отсмеялись, - мастера ведь имеют со всех сторон. Для начальства он никто, пешка, от которой требуют надзора за работягами и дрочат за все нарушения нами дисциплины. А для работяг он никакой не начальник, он как бы один из них, умудрившийся пролезть в мастера, то есть его в любой момент можно послать подальше, как своего. Вот и получается, что мастер, это... это... - Семеныч замялся, подбирая слово, но слушатели уже потеряли к теме интерес.
- Прокладка, короче, - подытожил Серега. - Да и хрен с ним. Вован, давай, извлекай.
Володя Коломийцев подошел к шкафчику Ивана Дынина и завозился с замком. Замок был старым, советского производства, и открывался комбинацией цифр, которые мог подобрать любой, имеющий руки. Такая мера предосторожности, как прятать спирт в шкафчике пребывающего в отпуске слесаря была отнюдь не лишней. Новый мастер развил кипучую деятельность по отлову нарушающих режим, и даже устраивал проверки шкафчиков на предмет обнаружения в них алкоголя. Проверки, разумеется, были незаконными, но большим, на что отваживался народ, было тихое ворчание. К примеру, жаловаться в прокуратуру на незаконные обыски и досмотр личных вещей никто не собирался. Где еще можно пристроиться по специальности тому же, к примеру, токарю, если в городе не осталось, наверное, ни одного действующего завода. Ремонтно-механический цех при трамвайно-троллейбесном парке оставался, возможно, единственным пнредприятием, где таковым пока находилось место.
- Надо бы сразу разбавить, чтобы потом не возиться, - сказал Коломийцев, извлекши из шкафчика вожделенный литр. - И, не удержавшись, любовно встряхнул пластиковую бутыль. - Медицинский, не какой-нибудь там «технарь».
- Не надо, - возразил Серега. - Сделаем, как в прошлый раз. Купим по дороге что-нибудь вроде «Колы», ею и разведем. Вкуснее будет.
Двое уставились на Семеныча, и он пожал плечами.
- «Кола», так «Кола», - сказал он...
Они сидели в проверенном месте, между двумя невысокими насыпями с рельсами, ведущими к ремонтным корпусам трамвайно-троллейбесного парка на окраине города. Место было прекрасным во всех отношениях. Случайные люди сюда не забредали, в холодную погоду насыпи служили защитой от ветра, а расположились они на длинной широкой доске, специально принесенной сюда в незапамятные времена и уже несколько лет служащей отдыхающим здесь работягам удобным седалищем.
Все было хорошо, только Володька слишком уж быстро сегодня набрался и порой своими хамоватыми репликами заставлял друзей хмуриться.
- Ты, случайно, не выпил где-то до нас? - не выдержал Семеныч, когда Володька в очередной раз отпустил дебильную шутку и сам же ей рассмеялся.
- Угомонись, Семеныч, - отмахнулся тот. - Всего-то на какой десяток лет старше, а изображаешь тут перед нами наставника. Да только и нам уже по тридцать, не мальчики, так что поучи, как говаривал Горбатый, жену щи варить.
И опять рассмеялся. Нарочито громко и противно.
- Ты чего на Семеныча наезжаешь, - попробовал осадить его Серега, в то время как сам Семеныч поджал губы и отвернулся, не найдя что ответить.
- А кто такой Семеныч? - с вызовом сказал Коломийцев, разливая по пластиковым стаканчикам. - Он у нас что, неприкосновенная персона?.. Нет, Семеныч, ты, конечно, мужик неплохой, но слишком уж слабохарактерный.
- Это чего это я слабохарактерный? - наконец не выдержав, впервые ответил на недружественный выпад Вована Семеныч.
- А то, - пьяно икнув, сказал Коломийцев. - Вот, к примеру, я у тебя пятисотку недавно занимал. Обещал отдать через два дня, а уже две недели прошло.
- И что? - не понял Семеныч.
- А то. Другой бы уже давно по мордасам надавать пригрозил, а ты даже не напомнишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33