- А закуски нет? - спросил он после второй, хотя секунду назад ничего не собирался говорить. Наверное, просто от смущения и желания отвлечься от глупых мыслей.
- Закуски? Да сколько угодно... - Очкастый, не вставая, запустил ногу куда-то под стол, пошарил ступней, и с жестяным скрежетом вытащил оттуда внушительных размеров тяжелый эмалированный таз зеленого цвета. - На вот тебе, закусывай... - И ногой толкнул этот таз к его табуретке.
Виктор Иванович скосил глаза вниз, и его внезапно вывернуло наизнанку. Произошло это столь стремительно, что сидящие рядом не успели отшатнуться и их обдало струей остро пахнущей алкоголем блевотины - таз оказался наполненным отрезанными человеческими членами. Ступни, кисти, некоторые из которых отрезаны по колено или локоть, а с некоторых не сняты носки; уши, еще, кажется, печень, а сверху, как огромный бриллиант, украшал коллекцию аккуратно вырезанный глаз с налипшим на него веком.
Все разом вскочили, и он опять оказался зажатым в «коробочку».
- Игра закончена, - сухо сказал очкастый, выхватывая из-под фартука пистолет с навинченным на ствол глушителем. Нечего и говорить, что через секунду этот глушитель уже давил Виктору Ивановичу на ребра, а добродушие очкастого исчезло за ненадобностью, словно он, подобно змее, сбросил отслужившую свое кожу. - Отвечать быстро и по существу, иначе твои органы скоро украсят этот, - не отрывая от него глаз, он мимолетно кивнул вниз, - тазик.
- В каком порядке вращались вокруг основного пятна остальные? - спросили сзади мелодичным женским голосом, и он понял, что говорила тетка.
- Общая схема движения не показалась вам знакомой? - спросил лопоухий. - Может, вы видели что-то подобное в школьных учебниках, еще где-нибудь?
- Я... Дело в том, что я... - Мертвенно бледный, что усугублялось светом противных люминесцентных ламп, он медленно встал и, не теряя ни секунды, поскольку за последние несколько часов уже невольно стал матерым профессионалом, всей своей массой рванулся сквозь плотный заслон из вражеских тел.
- Стоять, сволочь!
Раздался негромкий хлопок, и кафельная плитка на выходе, возле самого его уха, взорвалась десятком острых осколков. Он пробежал почти весь коридор, когда возле другого его уха просвистел еще один заряд. Через секунду он мощным ударом плеча протаранил дверь и вывалился на улицу. Упав, сделав ловкий спецназовский кувырок и, тут же вскочив, он немедля рванулся к выходу из оказавшегося для него губительным больничного двора. Преодолев его огромное пространство всего в десяток широких скачков, он свернул за угол, выбежал на улицу, был на мгновение ослеплен ярким солнцем, а еще через мгновение раздался режущий уши визг тормозов, последовал сильный удар, и солнце сменила тьма.
- Твою мать, опоздали! - Его трясли сильные руки, но глаз он открыть не мог, как ни старался. - Мужик, скажи, что ты видел! Мужик, мы тебя откачаем, ты только скажи, с какой скоростью бегали по орбите электроны! Тебе ничего не показалось необычным? Может, оттенок их свечения или еще какая-нибудь мелочь? Мужик!
Внезапно он увидел себя сверху. Он плавно поднимался, все выше взмывая над тротуаром, а второй он лежал перед милицейской машиной с мигалкой, и этого второго его тряс мент с погонами сержанта и блестящим от пота лицом. Второй молча стоял рядом. Одна его рука сжимала огромный пистолет с глушителем, во второй была бутылка «Столичной», а губы беззвучно шевелились - судя по выражению лица, мент с погонами капитана злобно ругался...
Дальше он ничего не видел - набор высоты с каждой секундой делался все более стремительным, и не далее чем через минуту его уже со свистом втягивало в огромную темную воронку из сгустившегося вдруг воздуха...
Огромный бородатый мужик с огромным пивным животом восседал в огромном кресле - по сути, троне с высоченной спинкой, и спинка эта была много выше неоново сияющего над Его головой нимба. Он как-то сразу понял, кто перед ним - точнее, перед Кем он - поэтому отныне он был еще более укреплен в ранге «он» с маленькой буквы, а напротив сидел Он подлинный, такой был всего один, пусть и в трех, обычно изображаемых на плоских древах, лицах.
- Что, пацан, попал? - весело спросил Он.
Виктор Иванович не успел ничего ответить - чьи-то руки мягко надавили на его плечи, но одновременно и поддержали, сделав это очень своевременно - его вмиг ослабевшие ноги подкосились, и он почти рухнул седалищем на заботливо, как оказалось, подставленную ему - пусть и жесткую - поверхность чего-то.
- Разве перед... Вами можно сидеть? - спросил он, чувствуя, как его голос скрипуче продирается сквозь невесть откуда взявшийся песок, облепивший слизистую поверхность его горловой ткани.
- Слушай, будь проще, - предложил Он, подмигнув. - Не люблю я этого чинопочитания. Тем более, обращаясь ко мне заочно, все вы запросто употребляете «ты», здесь же вдруг теряетесь и начинаете «выкать». Нехорошо получается. Смахивает на подхалимаж, а это уже наказуемо, ибо...
- Ибо это грех есть, - словно кто-то тянул его за язык, закончил за Него он и, спохватившись, поспешил закрыть рот. - Извините. Извини, то есть, - поправился он, заметив, что визави нахмурился. - Но... но как тогда к вам... к тебе, то есть, - это он выдавил из себя силой, - обращаться?
- А как хочешь, - беззаботно сказал Он, к его облегчению опять разглаживаясь челом. - Как больше нравится. Можешь и вовсе паханом называть, я не обижусь. Мне это не в подляк.
- Паханом? - недоверчиво переспросил он.
Предложение прозвучало столь же неожиданно, сколь и дико, и он затруднился с ответом, предположив, что попросту ослышался. А еще, кажется, кто-то неслышной тенью пребывал за его спиной, оттуда же доносились звуки, похожие на похлопывания огромных крыльев, и все это опять же здорово сбивало с мыслей. Проверить свои ощущения поворотом головы он не решался, он вообще боялся пошевелиться. Единственное, что счел он в данной ситуации возможным - это скосить глаза вниз, после чего и обнаружил, что сидит на заляпанной краской табуретке с подпиленными примерно наполовину ножками. «Похожа на обычную армейскую. Наверняка тяжеленная, а по ее центру имеется продолговатая прорезь для руки», - как-то тупо подумалось ему.
- И она, эта прорезь, есть, - подтвердил Он, заставив его вздрогнуть от неожиданности. - Табуретка стандартная, армейская, увесистая. Такую армейский дедушка может с немалым толком кинуть в оборзевшего салабона, или, наоборот, доведенный до нервного срыва салабон может огреть таковой дедушку по голове - оба эти варианта укладываются, знаешь ли, в схему... Прикинь, - внезапно повысив голос и подпустив в него веселые нотки, воскликнул Он, - мне тут недавно докладывали, что в боевой части за номером... - Он замялся на мгновение, и тут же механический гнусавый голос, похожий на голос, обычно раздающийся из динамиков аэровокзалов, огласил на все помещение, слегка отдавая эхом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33