Пристройка «Лакомщика» размещалась на уровне третьего и четвертого этажей, но попасть в нее с четвертого этажа было невозможно из-за вентиляционной шахты над кухней, а с третьего – из-за вращающего (вернее НЕ вращающего) ресторан механизма, который занимал помещение, равное по площади небольшому заводу. Архитекторам удалось преодолеть эти преграды с помощью блестящего инженерно-конструкторского решения: пожарную лестницу перенесли, а на ее месте воздвигли у внешней стены крытый эскалатор, подвозящий служащих к ресторанному запасному выходу, который стал теперь входом. Это был единственный на всю Европу спиральный эскалатор, и, по словам Сидза, именно он увеличил стоимость пристройки вдвое.
– Только ни в коем случае не берите дежурное блюдо, – продолжал Сидз, – особенно «телятину-фантази». Фантазия у нашего шеф-повара куда богаче его кулинарных способностей.
Грайс был искренне благодарен Сидзу за приглашение на обед – или, точнее, за готовность показать ему обеденные, так сказать, ходы и выходы. Приглашение в буквальном смысле очень осложнило бы им жизнь. Назавтра Грайсу пришлось бы приглашать Сидза, а потом, превратившись в дурную традицию, это могло обернуться большим неудобством для обоих. Одно дело покупать друг другу чай или кофе и совсем другое – сковать себя навечно обеденной цепью: это наверняка запутало бы их отношения, которые могут оставаться у сослуживцев легкими только при взаимной независимости.
«Лакомщик» был полон, хотя обеденные часы в «Альбионе» были разбиты на три смены. Всматриваясь в арктическую мглу, затопившую ресторан из-за неработающего поворотного механизма, Грайс разглядел нескольких своих новых знакомых по отделу, но не увидел среди них миссис Фос и, конечно, миссис Рашман, договорившуюся за час до этого о встрече в баре с каким-то своим приятелем. Не было тут и Копланда, потому что начальство обедало на тринадцатом этаже в ресторане «Кокпит».
Середину обеденного зала занимала буфетная стойка, или «Салатница», про которую говорил Сидз. А за сомнительной «телятиной-фантази» и другими горячими блюдами стояла очередь к раздаточному прилавку вроде тех, что встречаются в кафе и барах самообслуживания.
– Пристраивайтесь, – указав на толпу у «Салатницы», предложил Грайсу Сидз, – а я пока попытаюсь захватить столик. – Грайс протиснулся к стойке, возле которой толпились главным образом женщины, мечтавшие, как он решил, похудеть. Положив себе на тарелку немного картофельного салата и несколько разрезанных наподобие тюльпана редисок, он увидел миссис Фос, вплывающую в обеденный зал на последнем витке эскалатора.
Она, по мнению Грайса, наверняка предпочитала холодные блюда, и он решил посоветоваться с ней, что ему выбрать – пирог или ростбиф. А уж потом, если на земле есть справедливость, она совершенно естественно сядет вместе с ним за отвоеванный Сидзом столик.
Ан нет, ее, оказывается, не привлекали салаты: вопреки надеждам Грайса она отправилась к прилавку горячих блюд. Что ж, у нее, вероятно, была привычка съедать днем полновесный обед, а по вечерам ограничиваться легкой закуской. Стало быть, не обремененная заботами о покупке продуктов для домашнего обеда, она вполне могла выпить бокальчик-другой вина по дороге домой.
Тут, правда, им понадобилась бы крайняя осторожность. Достаточно миссис Рашман углядеть их в одном из окрестных баров, и слухи мигом расползутся по всему «Альбиону».
Обдумывая свой следующий шаг, Грайс добавил к салату и редискам несколько тонко нарезанных ломтиков помидора, а потом подошел к прилавку горячих блюд, взял поднос, поставил на него тарелку и начал медленно продвигать его по металлическим направляющим у прилавка, пока он не уперся в ягодицу миссис Фос, заставив ее оглянуться.
Улыбку миссис Фос вполне можно было счесть поощрительной, а слова тем более:
– Нас как следует не представили друг другу. Памела Фос, или, для большинства знакомых, Пам.
– Клемент Грайс. А сокращенно, к сожалению, Клем, что делает меня тезкой бывшего премьер-министра. – Сказав это, Грайс мимолетно подумал, не напомнил ли он ей, по странной случайности, покойного Хью Гэйтскелла.
Выяснив, что он вполне успешно осваивается на новом месте, и согласно решив, что в первые дни обычаи любой фирмы кажутся немного странными, они подошли к концу прилавка, и Пам Фос выбрала себе картофельную запеканку с мясом, а потом, взглянув на его тарелку, удивленно спросила:
– Вам, стало быть, не нравится ростбиф?
– Да нет, вообще-то нравится. Но меня, знаете ли, неудержимо приманил сюда аромат горячей запеканки.
– Две, пожалуйста, – тотчас же сказала Пам Фос одной из раздатчиц. Их тут было пять, все цветные, да у «Салатницы» две, причем там-то им делать было решительно нечего, потому что холодные блюда, подготовленные заранее, стояли на прилавке. Кроме того, по крайней мере три женщины протирали столики (пообедав, служащие сами сдавали грязную посуду в окно мойки) и одна возила по ресторану тележку с кофе – для тех, кто любил завершать им обед. Словом, от нехватки рабочей силы «Лакомщик» явно не страдал.
– Я только не совсем понимаю, – возвращаясь к салатному вопросу, сказала Пам, – как вам будут отмечать ваши разносолы. Здесь принято кормиться только холодными или только горячими блюдами. Потом контролерша отрывает у вас нужный талон, а на выходе вы расплачиваетесь.
– Ах ты господи! Это какой же талон?
– А вам разве не дали такую вот книжицу? Ну да, обычное у нас дело.
Миссис Фос – Пам – показала Грайсу книжечку, похожую на сброшюрованную пачку продовольственных карточек военного времени. Каждая карточка была разделена перфорацией на маленькие квадратики-талоны с надписями «Основное блюдо», «Дежурное блюдо», «Холодные блюда», «Сыр/крекер» и так далее. А некоторые талоны – еще одно напоминание о продовольственных карточках – были помечены словами «Отовариванию не подлежит». Теперь Грайс понял, что женщина, которую он принял за кассира, была всего лишь контролершей, поставленной у конца прилавка, чтобы отрывать соответствующие набранной еде талоны. По-видимому, и «Салатницу» обслуживала такая же контролерша, а женщина при тележке отрывала талоны с надписью «Кофе/напитки». Пообедав, служащий предъявлял свою книжечку кассирше, сидящей в будочке у выхода на эскалатор, та подсчитывала стоимость оторванных талонов и принимала оплату. Потом все оторванные талоны рассортировывали и сравнивали с выручкой ресторана – эта система показалась Грайсу до идиотства громоздкой.
Ну, а он нарушил сразу два альбионских обычая – явился в ресторан без продовольственных талонов и взял разрозненные, а значит, не поддающиеся учету обеды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– Только ни в коем случае не берите дежурное блюдо, – продолжал Сидз, – особенно «телятину-фантази». Фантазия у нашего шеф-повара куда богаче его кулинарных способностей.
Грайс был искренне благодарен Сидзу за приглашение на обед – или, точнее, за готовность показать ему обеденные, так сказать, ходы и выходы. Приглашение в буквальном смысле очень осложнило бы им жизнь. Назавтра Грайсу пришлось бы приглашать Сидза, а потом, превратившись в дурную традицию, это могло обернуться большим неудобством для обоих. Одно дело покупать друг другу чай или кофе и совсем другое – сковать себя навечно обеденной цепью: это наверняка запутало бы их отношения, которые могут оставаться у сослуживцев легкими только при взаимной независимости.
«Лакомщик» был полон, хотя обеденные часы в «Альбионе» были разбиты на три смены. Всматриваясь в арктическую мглу, затопившую ресторан из-за неработающего поворотного механизма, Грайс разглядел нескольких своих новых знакомых по отделу, но не увидел среди них миссис Фос и, конечно, миссис Рашман, договорившуюся за час до этого о встрече в баре с каким-то своим приятелем. Не было тут и Копланда, потому что начальство обедало на тринадцатом этаже в ресторане «Кокпит».
Середину обеденного зала занимала буфетная стойка, или «Салатница», про которую говорил Сидз. А за сомнительной «телятиной-фантази» и другими горячими блюдами стояла очередь к раздаточному прилавку вроде тех, что встречаются в кафе и барах самообслуживания.
– Пристраивайтесь, – указав на толпу у «Салатницы», предложил Грайсу Сидз, – а я пока попытаюсь захватить столик. – Грайс протиснулся к стойке, возле которой толпились главным образом женщины, мечтавшие, как он решил, похудеть. Положив себе на тарелку немного картофельного салата и несколько разрезанных наподобие тюльпана редисок, он увидел миссис Фос, вплывающую в обеденный зал на последнем витке эскалатора.
Она, по мнению Грайса, наверняка предпочитала холодные блюда, и он решил посоветоваться с ней, что ему выбрать – пирог или ростбиф. А уж потом, если на земле есть справедливость, она совершенно естественно сядет вместе с ним за отвоеванный Сидзом столик.
Ан нет, ее, оказывается, не привлекали салаты: вопреки надеждам Грайса она отправилась к прилавку горячих блюд. Что ж, у нее, вероятно, была привычка съедать днем полновесный обед, а по вечерам ограничиваться легкой закуской. Стало быть, не обремененная заботами о покупке продуктов для домашнего обеда, она вполне могла выпить бокальчик-другой вина по дороге домой.
Тут, правда, им понадобилась бы крайняя осторожность. Достаточно миссис Рашман углядеть их в одном из окрестных баров, и слухи мигом расползутся по всему «Альбиону».
Обдумывая свой следующий шаг, Грайс добавил к салату и редискам несколько тонко нарезанных ломтиков помидора, а потом подошел к прилавку горячих блюд, взял поднос, поставил на него тарелку и начал медленно продвигать его по металлическим направляющим у прилавка, пока он не уперся в ягодицу миссис Фос, заставив ее оглянуться.
Улыбку миссис Фос вполне можно было счесть поощрительной, а слова тем более:
– Нас как следует не представили друг другу. Памела Фос, или, для большинства знакомых, Пам.
– Клемент Грайс. А сокращенно, к сожалению, Клем, что делает меня тезкой бывшего премьер-министра. – Сказав это, Грайс мимолетно подумал, не напомнил ли он ей, по странной случайности, покойного Хью Гэйтскелла.
Выяснив, что он вполне успешно осваивается на новом месте, и согласно решив, что в первые дни обычаи любой фирмы кажутся немного странными, они подошли к концу прилавка, и Пам Фос выбрала себе картофельную запеканку с мясом, а потом, взглянув на его тарелку, удивленно спросила:
– Вам, стало быть, не нравится ростбиф?
– Да нет, вообще-то нравится. Но меня, знаете ли, неудержимо приманил сюда аромат горячей запеканки.
– Две, пожалуйста, – тотчас же сказала Пам Фос одной из раздатчиц. Их тут было пять, все цветные, да у «Салатницы» две, причем там-то им делать было решительно нечего, потому что холодные блюда, подготовленные заранее, стояли на прилавке. Кроме того, по крайней мере три женщины протирали столики (пообедав, служащие сами сдавали грязную посуду в окно мойки) и одна возила по ресторану тележку с кофе – для тех, кто любил завершать им обед. Словом, от нехватки рабочей силы «Лакомщик» явно не страдал.
– Я только не совсем понимаю, – возвращаясь к салатному вопросу, сказала Пам, – как вам будут отмечать ваши разносолы. Здесь принято кормиться только холодными или только горячими блюдами. Потом контролерша отрывает у вас нужный талон, а на выходе вы расплачиваетесь.
– Ах ты господи! Это какой же талон?
– А вам разве не дали такую вот книжицу? Ну да, обычное у нас дело.
Миссис Фос – Пам – показала Грайсу книжечку, похожую на сброшюрованную пачку продовольственных карточек военного времени. Каждая карточка была разделена перфорацией на маленькие квадратики-талоны с надписями «Основное блюдо», «Дежурное блюдо», «Холодные блюда», «Сыр/крекер» и так далее. А некоторые талоны – еще одно напоминание о продовольственных карточках – были помечены словами «Отовариванию не подлежит». Теперь Грайс понял, что женщина, которую он принял за кассира, была всего лишь контролершей, поставленной у конца прилавка, чтобы отрывать соответствующие набранной еде талоны. По-видимому, и «Салатницу» обслуживала такая же контролерша, а женщина при тележке отрывала талоны с надписью «Кофе/напитки». Пообедав, служащий предъявлял свою книжечку кассирше, сидящей в будочке у выхода на эскалатор, та подсчитывала стоимость оторванных талонов и принимала оплату. Потом все оторванные талоны рассортировывали и сравнивали с выручкой ресторана – эта система показалась Грайсу до идиотства громоздкой.
Ну, а он нарушил сразу два альбионских обычая – явился в ресторан без продовольственных талонов и взял разрозненные, а значит, не поддающиеся учету обеды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80