Кэролайн присела на минутку, уставившись на аккуратно сложенный листок бумаги, прежде чем взять его в руки; мысленно она уже составляла заявление об увольнении. Девушка решила сегодня задержаться допоздна, чтобы оставить его на столе помощника редактора, – пусть утром это будет первое, что он найдет на своем столе. Вряд ли ответ из «Санди таймс» придет раньше, чем через неделю, а жаль: хорошо бы приложить копию их письма к своему заявлению.
Текст на листке был написан синим карандашом. Неужели у него нет простого карандаша? Кэролайн поймала себя на том, что и это тоже ее раздражает. Надо будет, уходя, оставить ему целую пачку карандашей «для деловой переписки» в качестве прощального подарка. Ладно, почитаем. «Кэролайн, произошел еще один случай граффити». «Надо же, случай граффити», – фыркнула Кэролайн, жалея, что у нее самой сейчас под рукой нет синего карандаша для редакторской правки.
«Мы приняли решение осветить это инцидент, поскольку он связан с предполагаемой угрозой насилия. Отправляйся утром в Крайстчерч в Спиталфилде. Тони присоединится к тебе на месте. Найди там заодно и преподобного как-его-там. Он звонил и сообщил, сегодня какие-то проблемы в метро на линии Метрополитан, так что я разрешаю потратить десять шиллингов на такси. Возмещение расходов получишь по прибытии на место от священника. Надеюсь, что вернешься ты на автобусе».
– Интересно, – пробормотала себе под нос Кэролайн, – что он имеет в виду под угрозой насилия?
Вот его собственная записка – настоящее насилие над стилистикой английского литературного языка. Словно предполагаемой угрозы насилия не было в первый раз, когда обезглавили ангела и разлили свиную кровь. Бог знает, что там такое случилось теперь, если даже сам Ленни Мейер заинтересовался. И, надо думать, дело срочное, если священник готов оплатить такси. Странное предложение, но Кэролайн была довольна.
Она поспешила по лестнице вниз, и ей повезло поймать такси сразу, прямо у входа в редакцию. Экран, обычно отгораживающий водителя от пассажира, был открыт, но, к счастью, парень попался не из болтливых. Принимая во внимание скорость, с которой он продвигался в потоке транспорта, ныряя в каждый образовавшийся просвет (далеко не каждый водитель так бы сумел), он, вероятно, был полностью сосредоточен на вождении. Не прошло и четверти часа, как они миновали Английский банк на въезде в район Уайтчепел, и Кэролайн вынуждена была схватиться за ремень безопасности, потому что машина резко свернула на Лиденхолл-стрит, а затем еще круче развернулась и нырнула в узкий проезд Дюкс-Плейс.
– Извините, но, по-моему, Крайстчерч в другую сторону, – сказала Кэролайн.
– Мы тут срежем, – коротко ответил водитель и снова два раза подряд повернул налево. Потом он остановился в переулке. – С вас двенадцать шиллингов шесть пенсов.
– Но это не церковь.
– Там нельзя останавливаться. Парковка запрещена. Придется вам выходить здесь.
– Но я даже не знаю, где нахожусь.
– Переулок Кричёрч. Перейдете площадь Митры, и на противоположной стороне будет та церковь, что вам нужна.
Кэролайн была раздосадована и решила не давать чаевых. Может, он и умелый водитель, но нет никаких оправданий подобной грубости. Она отсчитала ровно двенадцать шиллингов и шесть пенсов и с недоумением отметила, что рука, протянувшаяся за деньгами, была в белой резиновой перчатке, а дверца такси внезапно оказалась открытой. В следующий момент девушка увидела лицо водителя: спутанные волосы, странная улыбка – вот с таким же непонятным выражением как-то раз уставился на нее в парке хиппи. Она хотела побежать прочь, но не привыкла к спортивным упражнениям, а высокие каблуки заскользили по закругленным камням мостовой.
Водитель двигался очень медленно: спокойно следил за тем, как Кэролайн пытается удержать равновесие и удрать через проезд Митры, как она лихорадочно переводит дыхание, чтобы закричать, позвать на помощь, как натыкается на стену, а потом поднимает руки, чтобы защитить лицо. Он схватил ее запястья и свел их вместе, удерживая одной рукой, а потом совершил странное движение, сопровождавшееся приглушенным хрустом, эхом отозвавшимся в узкой улочке. Девушка почувствовала, как сползает по стене, а рука в перчатке при этом удерживает ее шею, после чего снова раздался хруст.
Глава 20
– Дышите медленнее. Вот так.
Брайони сидела на деревянном стуле, сложившись вдвое, так что голова ее оказалась между колен. Голос принадлежал кому-то в здоровенных полицейских ботинках и чулках.
– Вот так. Дышите глубже. Голову вниз, плечи расслабьте. Хорошо. Еще два глубоких вдоха… А теперь поднимите плечи, но голова пускай свободно свисает – правильно! Теперь поднимайте голову. Очень медленно.
Брайони обнаружила, что взгляд ее упирается в лицо плотной женщины средних лет в полицейской форме с сержантскими нашивками.
– Хорошо, по крайней мере, вы уже не такая бледная. Вам лучше полчаса посидеть спокойно. И еще… обязательно выпейте стакан воды, вот, возьмите. Думаю, это все.
В дверь негромко постучали, и в щель просунулась голова молодой женщины,
– Сержант Томас? Там нужен человек для регулировки транспортных потоков. Дюкс-Плейс и Хаундсдич перекрыты. Инспектор Пелгрейв просит вас подойти, если вы уже освободились.
– Скажите ему, я прямо сейчас туда направляюсь. – Сержант пристально и испытующе посмотрела на Брайони. – Возьмите на сегодня отгул. Я уверена, инспектор Пелгрейв посоветует вам то же самое.
Брайони прошла в туалет и сполоснула лицо холодной водой. Сочетание красных глаз и пепельно-серой кожи, отразившееся в зеркале, заставило ее сжаться от ужаса и торопливо взяться за ремонтно-восстановительные работы с помощью туши и крема, к счастью, находившихся в сумочке. Улучшения нельзя было назвать радикальными, но инспектор решительно вознамерилась не брать отгул и не уходить немедленно домой. Брайони взглянула на часы: 9.45. Вероятно, можно кое-что разузнать у офицеров, собравшихся в общей комнате на чашку кофе, и это поможет ей войти в курс дел.
Ей повезло: в кабинете находилось четверо; все они висели на телефонах или что-то торопливо печатали, так что лишь мельком посмотрели на вошедшую. Чайник уже закипал, чашки и растворимый кофе стояли на столе. Там же красовалась тарелка печенья, которое Брайони на дух не выносила, однако на этот раз она заставила себя съесть одну штучку, чтобы избежать нового обморока. Женщина-офицер, которая сообщила о пробках на улицах в районе церкви, говорила по телефону в дальнем конце стола, и когда она положила трубку, Брайони обратилась к ней:
– Вы не знаете, где я могу найти суперинтенданта Макриди?
– Кажется, он собирался на площадь Митры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Текст на листке был написан синим карандашом. Неужели у него нет простого карандаша? Кэролайн поймала себя на том, что и это тоже ее раздражает. Надо будет, уходя, оставить ему целую пачку карандашей «для деловой переписки» в качестве прощального подарка. Ладно, почитаем. «Кэролайн, произошел еще один случай граффити». «Надо же, случай граффити», – фыркнула Кэролайн, жалея, что у нее самой сейчас под рукой нет синего карандаша для редакторской правки.
«Мы приняли решение осветить это инцидент, поскольку он связан с предполагаемой угрозой насилия. Отправляйся утром в Крайстчерч в Спиталфилде. Тони присоединится к тебе на месте. Найди там заодно и преподобного как-его-там. Он звонил и сообщил, сегодня какие-то проблемы в метро на линии Метрополитан, так что я разрешаю потратить десять шиллингов на такси. Возмещение расходов получишь по прибытии на место от священника. Надеюсь, что вернешься ты на автобусе».
– Интересно, – пробормотала себе под нос Кэролайн, – что он имеет в виду под угрозой насилия?
Вот его собственная записка – настоящее насилие над стилистикой английского литературного языка. Словно предполагаемой угрозы насилия не было в первый раз, когда обезглавили ангела и разлили свиную кровь. Бог знает, что там такое случилось теперь, если даже сам Ленни Мейер заинтересовался. И, надо думать, дело срочное, если священник готов оплатить такси. Странное предложение, но Кэролайн была довольна.
Она поспешила по лестнице вниз, и ей повезло поймать такси сразу, прямо у входа в редакцию. Экран, обычно отгораживающий водителя от пассажира, был открыт, но, к счастью, парень попался не из болтливых. Принимая во внимание скорость, с которой он продвигался в потоке транспорта, ныряя в каждый образовавшийся просвет (далеко не каждый водитель так бы сумел), он, вероятно, был полностью сосредоточен на вождении. Не прошло и четверти часа, как они миновали Английский банк на въезде в район Уайтчепел, и Кэролайн вынуждена была схватиться за ремень безопасности, потому что машина резко свернула на Лиденхолл-стрит, а затем еще круче развернулась и нырнула в узкий проезд Дюкс-Плейс.
– Извините, но, по-моему, Крайстчерч в другую сторону, – сказала Кэролайн.
– Мы тут срежем, – коротко ответил водитель и снова два раза подряд повернул налево. Потом он остановился в переулке. – С вас двенадцать шиллингов шесть пенсов.
– Но это не церковь.
– Там нельзя останавливаться. Парковка запрещена. Придется вам выходить здесь.
– Но я даже не знаю, где нахожусь.
– Переулок Кричёрч. Перейдете площадь Митры, и на противоположной стороне будет та церковь, что вам нужна.
Кэролайн была раздосадована и решила не давать чаевых. Может, он и умелый водитель, но нет никаких оправданий подобной грубости. Она отсчитала ровно двенадцать шиллингов и шесть пенсов и с недоумением отметила, что рука, протянувшаяся за деньгами, была в белой резиновой перчатке, а дверца такси внезапно оказалась открытой. В следующий момент девушка увидела лицо водителя: спутанные волосы, странная улыбка – вот с таким же непонятным выражением как-то раз уставился на нее в парке хиппи. Она хотела побежать прочь, но не привыкла к спортивным упражнениям, а высокие каблуки заскользили по закругленным камням мостовой.
Водитель двигался очень медленно: спокойно следил за тем, как Кэролайн пытается удержать равновесие и удрать через проезд Митры, как она лихорадочно переводит дыхание, чтобы закричать, позвать на помощь, как натыкается на стену, а потом поднимает руки, чтобы защитить лицо. Он схватил ее запястья и свел их вместе, удерживая одной рукой, а потом совершил странное движение, сопровождавшееся приглушенным хрустом, эхом отозвавшимся в узкой улочке. Девушка почувствовала, как сползает по стене, а рука в перчатке при этом удерживает ее шею, после чего снова раздался хруст.
Глава 20
– Дышите медленнее. Вот так.
Брайони сидела на деревянном стуле, сложившись вдвое, так что голова ее оказалась между колен. Голос принадлежал кому-то в здоровенных полицейских ботинках и чулках.
– Вот так. Дышите глубже. Голову вниз, плечи расслабьте. Хорошо. Еще два глубоких вдоха… А теперь поднимите плечи, но голова пускай свободно свисает – правильно! Теперь поднимайте голову. Очень медленно.
Брайони обнаружила, что взгляд ее упирается в лицо плотной женщины средних лет в полицейской форме с сержантскими нашивками.
– Хорошо, по крайней мере, вы уже не такая бледная. Вам лучше полчаса посидеть спокойно. И еще… обязательно выпейте стакан воды, вот, возьмите. Думаю, это все.
В дверь негромко постучали, и в щель просунулась голова молодой женщины,
– Сержант Томас? Там нужен человек для регулировки транспортных потоков. Дюкс-Плейс и Хаундсдич перекрыты. Инспектор Пелгрейв просит вас подойти, если вы уже освободились.
– Скажите ему, я прямо сейчас туда направляюсь. – Сержант пристально и испытующе посмотрела на Брайони. – Возьмите на сегодня отгул. Я уверена, инспектор Пелгрейв посоветует вам то же самое.
Брайони прошла в туалет и сполоснула лицо холодной водой. Сочетание красных глаз и пепельно-серой кожи, отразившееся в зеркале, заставило ее сжаться от ужаса и торопливо взяться за ремонтно-восстановительные работы с помощью туши и крема, к счастью, находившихся в сумочке. Улучшения нельзя было назвать радикальными, но инспектор решительно вознамерилась не брать отгул и не уходить немедленно домой. Брайони взглянула на часы: 9.45. Вероятно, можно кое-что разузнать у офицеров, собравшихся в общей комнате на чашку кофе, и это поможет ей войти в курс дел.
Ей повезло: в кабинете находилось четверо; все они висели на телефонах или что-то торопливо печатали, так что лишь мельком посмотрели на вошедшую. Чайник уже закипал, чашки и растворимый кофе стояли на столе. Там же красовалась тарелка печенья, которое Брайони на дух не выносила, однако на этот раз она заставила себя съесть одну штучку, чтобы избежать нового обморока. Женщина-офицер, которая сообщила о пробках на улицах в районе церкви, говорила по телефону в дальнем конце стола, и когда она положила трубку, Брайони обратилась к ней:
– Вы не знаете, где я могу найти суперинтенданта Макриди?
– Кажется, он собирался на площадь Митры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91