В конце концов, можно ли так безоговорочно верить тому, что рассказал Перрин? Сколько еще студентов жестоко относились к животным и бездумно насмехались над пьяными приятелями, свалившимися с лестницы?
«Мэтью Квин», – гласила надпись на очередной папке. Девушка так вошла в ритм беглого просмотра, что едва не отправила нужное дело на полку, не раскрывая. Понадобилось несколько секунд, чтобы осознать: вот оно. Внутри находилось маленькое черно-белое фото, приколотое к документу.
– Есть! – воскликнула Брайони вслух, довольно громко.
Положив дело на столик, она села и внимательно разглядела лицо на снимке. Совсем еще мальчик. Трудно было поверить, что Мэтью уже исполнилось семнадцать. Короткие темные волосы, правильные черты лица, округлый подбородок, прямой неулыбчивый рот. Какого цвета у него глаза? Наверное, Джимми может определить. Под фотографией аккуратным почерком значились фамилия и адрес. Квин был из Салташа, что в Корнуолле. Западные графства!
– Точно! – У Брайони перехватило дыхание. – Это наверняка он.
Проклятый контейнер от «Тупервеа» в конечном итоге сыграл свою роль. Она положила документ в прозрачную пластиковую папку. Шансы найти на листке отпечатки пальцев минимальны – и все же этот снимок сделан в фотоавтомате, а они выдают четыре отпечатка на одной полоске бумаги, еще липкие, влажные, на них отлично сохраняются отпечатки пальцев. Подобного склада мальчик мог решительно поставить большой палец по центру изображения, когда забирал снимки. Или когда разрезал их.
Брайони еще раз посмотрела на его лицо.
– Я найду тебя, Мэтью Квин, – заявила она.
Глава 24
Когда она вернулась на Вайн-стрит, обстановка там была хуже, чем обычно, поскольку ремонтные работы перешли в какую-то особо шумную стадию и распространились на пятый этаж. Брайони направилась в общую комнату, находившуюся в противоположной части здания, где жужжание инструментов строителей отчасти заглушалось фоновым шумом.
Донна тоже была там: она изучала фотографии граффити на церковной стене.
– Привет!
– О, Брайони, привет. Я слышала, ты приболела?
– Мне уже лучше. Просто я ненадолго потеряла сознание, вот и все. А Стив Латем попытался раздуть из этого целую историю.
– Ты уверена, что тебе лучше? Вид у тебя не слишком здоровый.
– Спасибо на добром слове.
– Ты ведь понимаешь, о чем я. Не вредничай. Это дело всем нам сильно треплет нервы, в том числе и мне. Я не могу отделаться от мысли: кто следующий?
– Ну, я думаю, мне удалось кое-что разыскать. Сейчас расскажу…
Брайони достала пластиковую папку, принесенную из архива Ученого Совета Гришема, и протянула ее Донне:
– Мэтью Квин.
– Что? Ты хочешь сказать, тот самый парень, о котором говорил комендант общежития?
– Именно. Провалил экзамен по анатомии три года назад, точнее – был изгнан с экзамена за недостойное обращение с материалом для анатомирования. Моя следующая задача – найти докладную записку старшего преподавателя. Это окончательно убедит Макриди включить парня в список подозреваемых.
Донна внимательно пригляделась к фотографии и нахмурилась:
– Я лично в этом сомневаюсь.
– Ты о чем?
– Сомневаюсь, что это убедит Макриди. В любом случае, наш босс не из тех, кто позволяет другим убеждать себя. Он придерживается собственной точки зрения, и лучше всего не пытаться давить на него. – Она вернула документ Брайони. – По-моему, ты просто…
– Просто что?
– Ну, просто слишком настойчиво ведешь себя в этом деле.
– А что мне остается делать? Меня ведь пытаются выкинуть вон. – Внезапно, совершенно неожиданно для себя самой, Брайони почувствовала закипающие слезы.
– Перестань, Брайони. С чего ты взяла?
– И сама не знаю. – Она не могла сказать больше ни слова, потому что нижняя губа предательски скривилась, а слезы потекли по щекам и закапали на пластиковую папку с маленьким портретом Мэтью Квина.
– Эй, да ты что? Слушай, я не хотела расстроить тебя. Что случилось?
Брайони покачала головой, поскольку поток слез усиливался. Она чувствовала себя унизительно, особенно когда капля набежала на кончик носа. Девушка утерла слезы тыльной стороной ладони. Донна мягким жестом отобрала у нее папку.
– Правило номер один, – произнесла она уверенным голосом, протирая пластик чистым платком, а второй платок протягивая Брайони. – Береги улики как зеницу ока, не позволяй им раствориться в горючих, слезах. Хочешь услышать остальные правила? Пожалуйста! Не зацикливайся. Я сама их разработала и тебе тоже рекомендую. Просто, но эффективно. А теперь давай расскажи мне все по порядку.
Брайони глубоко вздохнула и начала с самого главного.
– Я не понимаю, что такое со мной случилось. Я присутствовала на вскрытии трупов. Мне приходилось посещать места преступления и видеть жуткие картины убийств. Я много раз просматривала фотографии, на которых чего только не было, и вдруг я падаю в обморок перед грубым, схематичным рисунком женщины с перерезанным горлом. Да еще в присутствии двух свидетелей – Стива Латема и суперинтенданта Йена Макриди. Теперь у них есть наглядное подтверждение тому, что женщинам не место в полиции. И оба они, естественно, теперь хотят вывести меня из состава группы, работающей по этому делу. Макриди, потому что считает меня помехой. Стив, потому что я зашла на его территорию. Я просто… меня просто не воспринимают как равную.
Донна оперлась на стол и сложила руки на груди.
– Ну, в полиции вообще не существует понятия равенства. Хотя бы это ты теперь знаешь. У каждого свое место в иерархии. Ты младшая в команде. Наберись терпения. Может, ты просто слишком многого ожидала?
– Может быть. Но неужели необходимо так явно демонстрировать мне это? Они могли бы, по крайней мере, разговаривать со мной, когда мы идем по улице, вместо того чтобы вечно разворачиваться спиной.
– О, это совсем другое дело. Это обычная грубость. Ты должна сказать им об этом.
– Как я могу это сказать?
– Ты же умеешь говорить, не правда ли? Возьми и скажи, напрямую.
– По-моему, ты только что говорила, что я слишком настойчива.
– Но не в этом смысле. Ты слишком настойчива в деле. Если не можешь поговорить с Макриди, то скажи об этом Пелгрейву. Он сумеет правильным образом довести все до суперинтенданта.
– Но Пелгрейв – последний, кто… я хотела сказать, я-то уж совсем не в его вкусе. Я не проходила шаг за шагом по всем ступенькам иерархии, как он. Пелгрейв наверняка считает, что я типичная выскочка из Хендона. И уверена: он вообще против включения женщин в команды по расследованию серьезных дел.
– А по-моему, ты сама все придумала. По отношению ко мне Пелгрейв всегда вел себя очень честно. И, между прочим, он привык иметь дело с амбициозными женщинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
«Мэтью Квин», – гласила надпись на очередной папке. Девушка так вошла в ритм беглого просмотра, что едва не отправила нужное дело на полку, не раскрывая. Понадобилось несколько секунд, чтобы осознать: вот оно. Внутри находилось маленькое черно-белое фото, приколотое к документу.
– Есть! – воскликнула Брайони вслух, довольно громко.
Положив дело на столик, она села и внимательно разглядела лицо на снимке. Совсем еще мальчик. Трудно было поверить, что Мэтью уже исполнилось семнадцать. Короткие темные волосы, правильные черты лица, округлый подбородок, прямой неулыбчивый рот. Какого цвета у него глаза? Наверное, Джимми может определить. Под фотографией аккуратным почерком значились фамилия и адрес. Квин был из Салташа, что в Корнуолле. Западные графства!
– Точно! – У Брайони перехватило дыхание. – Это наверняка он.
Проклятый контейнер от «Тупервеа» в конечном итоге сыграл свою роль. Она положила документ в прозрачную пластиковую папку. Шансы найти на листке отпечатки пальцев минимальны – и все же этот снимок сделан в фотоавтомате, а они выдают четыре отпечатка на одной полоске бумаги, еще липкие, влажные, на них отлично сохраняются отпечатки пальцев. Подобного склада мальчик мог решительно поставить большой палец по центру изображения, когда забирал снимки. Или когда разрезал их.
Брайони еще раз посмотрела на его лицо.
– Я найду тебя, Мэтью Квин, – заявила она.
Глава 24
Когда она вернулась на Вайн-стрит, обстановка там была хуже, чем обычно, поскольку ремонтные работы перешли в какую-то особо шумную стадию и распространились на пятый этаж. Брайони направилась в общую комнату, находившуюся в противоположной части здания, где жужжание инструментов строителей отчасти заглушалось фоновым шумом.
Донна тоже была там: она изучала фотографии граффити на церковной стене.
– Привет!
– О, Брайони, привет. Я слышала, ты приболела?
– Мне уже лучше. Просто я ненадолго потеряла сознание, вот и все. А Стив Латем попытался раздуть из этого целую историю.
– Ты уверена, что тебе лучше? Вид у тебя не слишком здоровый.
– Спасибо на добром слове.
– Ты ведь понимаешь, о чем я. Не вредничай. Это дело всем нам сильно треплет нервы, в том числе и мне. Я не могу отделаться от мысли: кто следующий?
– Ну, я думаю, мне удалось кое-что разыскать. Сейчас расскажу…
Брайони достала пластиковую папку, принесенную из архива Ученого Совета Гришема, и протянула ее Донне:
– Мэтью Квин.
– Что? Ты хочешь сказать, тот самый парень, о котором говорил комендант общежития?
– Именно. Провалил экзамен по анатомии три года назад, точнее – был изгнан с экзамена за недостойное обращение с материалом для анатомирования. Моя следующая задача – найти докладную записку старшего преподавателя. Это окончательно убедит Макриди включить парня в список подозреваемых.
Донна внимательно пригляделась к фотографии и нахмурилась:
– Я лично в этом сомневаюсь.
– Ты о чем?
– Сомневаюсь, что это убедит Макриди. В любом случае, наш босс не из тех, кто позволяет другим убеждать себя. Он придерживается собственной точки зрения, и лучше всего не пытаться давить на него. – Она вернула документ Брайони. – По-моему, ты просто…
– Просто что?
– Ну, просто слишком настойчиво ведешь себя в этом деле.
– А что мне остается делать? Меня ведь пытаются выкинуть вон. – Внезапно, совершенно неожиданно для себя самой, Брайони почувствовала закипающие слезы.
– Перестань, Брайони. С чего ты взяла?
– И сама не знаю. – Она не могла сказать больше ни слова, потому что нижняя губа предательски скривилась, а слезы потекли по щекам и закапали на пластиковую папку с маленьким портретом Мэтью Квина.
– Эй, да ты что? Слушай, я не хотела расстроить тебя. Что случилось?
Брайони покачала головой, поскольку поток слез усиливался. Она чувствовала себя унизительно, особенно когда капля набежала на кончик носа. Девушка утерла слезы тыльной стороной ладони. Донна мягким жестом отобрала у нее папку.
– Правило номер один, – произнесла она уверенным голосом, протирая пластик чистым платком, а второй платок протягивая Брайони. – Береги улики как зеницу ока, не позволяй им раствориться в горючих, слезах. Хочешь услышать остальные правила? Пожалуйста! Не зацикливайся. Я сама их разработала и тебе тоже рекомендую. Просто, но эффективно. А теперь давай расскажи мне все по порядку.
Брайони глубоко вздохнула и начала с самого главного.
– Я не понимаю, что такое со мной случилось. Я присутствовала на вскрытии трупов. Мне приходилось посещать места преступления и видеть жуткие картины убийств. Я много раз просматривала фотографии, на которых чего только не было, и вдруг я падаю в обморок перед грубым, схематичным рисунком женщины с перерезанным горлом. Да еще в присутствии двух свидетелей – Стива Латема и суперинтенданта Йена Макриди. Теперь у них есть наглядное подтверждение тому, что женщинам не место в полиции. И оба они, естественно, теперь хотят вывести меня из состава группы, работающей по этому делу. Макриди, потому что считает меня помехой. Стив, потому что я зашла на его территорию. Я просто… меня просто не воспринимают как равную.
Донна оперлась на стол и сложила руки на груди.
– Ну, в полиции вообще не существует понятия равенства. Хотя бы это ты теперь знаешь. У каждого свое место в иерархии. Ты младшая в команде. Наберись терпения. Может, ты просто слишком многого ожидала?
– Может быть. Но неужели необходимо так явно демонстрировать мне это? Они могли бы, по крайней мере, разговаривать со мной, когда мы идем по улице, вместо того чтобы вечно разворачиваться спиной.
– О, это совсем другое дело. Это обычная грубость. Ты должна сказать им об этом.
– Как я могу это сказать?
– Ты же умеешь говорить, не правда ли? Возьми и скажи, напрямую.
– По-моему, ты только что говорила, что я слишком настойчива.
– Но не в этом смысле. Ты слишком настойчива в деле. Если не можешь поговорить с Макриди, то скажи об этом Пелгрейву. Он сумеет правильным образом довести все до суперинтенданта.
– Но Пелгрейв – последний, кто… я хотела сказать, я-то уж совсем не в его вкусе. Я не проходила шаг за шагом по всем ступенькам иерархии, как он. Пелгрейв наверняка считает, что я типичная выскочка из Хендона. И уверена: он вообще против включения женщин в команды по расследованию серьезных дел.
– А по-моему, ты сама все придумала. По отношению ко мне Пелгрейв всегда вел себя очень честно. И, между прочим, он привык иметь дело с амбициозными женщинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91