Тюлени. А вон лахтаки. Морские зайцы. А моржи, видать, на другой стороне.
Оптика приблизила остров. Ладе сперва показалось, что берег шевелится, потом она подстроила резкость и ахнула - скалы были усеяны спящими, ползающими и дерущимися тюленями. Их были сотни, если не тысячи. В воде возле скал качались, словно поплавки, круглые головы с черными блестящими глазами. Настороженно поворачиваясь, они провожали проплывающий мимо корабль.
- Никита Евсеевич! А давайте их сиреной пуганем, - предложил Вениамин.
- Ты что, сдурел, парень, - возмутился старик, - ты видишь, сколько их там? Они ж как дети малые - соображенья ни на грош. Разом к воде кинутся, да молодняк и передавят. Белек только месяц-два как полинял, несмышленые еще. Ишь ты: пуганем! Я тебе пугану, паршивец.
Над островом стоял рев тюленей, птичий гомон, долетавший даже сюда, в ходовую рубку. Завороженная никогда не виденным зрелищем, Лада смотрела в бинокль, пока животные не превратились в сплошной шевелящийся ковер. Внезапно в поле зрения оказались два высоких черных плавника. Она указала на них капитану.
- Касатки. Сейчас они там шороху наведут. Самое лакомство для касатки - тюлени, да морские зайцы.
Отдавая Евсеичу бинокль, Лада покачала головой.
- Даже и не верится, что я видела лежбище тюленей. Читала, рассказы полярников по радио слышала, а теперь вот и сама увидела.
- На Новой Земле к ним можно поближе подобраться, - сказал Назаров, - я вам с удовольствием покажу.
- Погоди пока про Нову-Землю, - осадил его капитан, - вот прихватит нас шторм в Баренцевом море, так посмотрю, как будете красотами природы восхищаться. Это нам что-то уж везет слишком - считай, четверть пути прошли, как на прогулке.
- Да ладно тебе пугать-то, Евсеич, - усмехнулся Назаров, - тот раз плыли - нормально, и сюда шли - порядок.
- Вот это мне и не нравится. Ладно, из Воронки выйдем, там видно будет.
- А что за Воронка, Никита Евсеевич, - спросила Лада. - Вы все говорите про нее, а что это такое - я не знаю.
- Сейчас мы Горлом идем, стало быть, - приосанился старик, испытывая явное удовольствие от возможности поучить других, - а если между Святым Носом, это мыс на Кольском берегу, и Каниным Носом линию провести - вот это и будет устье Воронки. А за ним все, красавица, Баренцево море. Ох, и лихие шторма бывают. Океанские корабли, как щепки, бьет! А уж наш-то «Самсон» только на закуску царю морскому. Вот, помню, в десятом году пошел я…
- Ой, не надо, Никита Евсеевич, - попросила Лада, - лучше про шторм на берегу расскажете.
- А-а, боишься, - улыбнулся старик, - ничего, прорвемся.
Шторм накрыл их на следующий день, сразу, как только остался позади мыс Канин Нос.
Корабль опустил нос, словно собирался нырнуть на дно моря, и подвесная койка, в которой лежал Кривокрасов, наклонилась так, что он почти встал на ноги. Достигнув нижней точки, «Самсон» стал тяжело взбираться на гребень следующей волны, и ноги сержанта оказались выше головы.
- Началось, - сказал Назаров, садясь на койке. - Евсеич накаркал.
- Что началось? - спросил Шамшулов, глядя на него с испугом.
- Баренцево море. Похоже, в шторм попали.
- И что теперь?
- Да ничего, - с притворным спокойствием пожал плечами Назаров, - поштормит, и успокоится.
Кривокрасов спрыгнул вниз, присел рядом с ним.
- Может помощь предложить?
- Евсеич четко сказал: если шторм - сидите по каютам.
- Ну, хоть посмотреть-то можно?
- Пойдем, глянем, коли приспичило. Вы как, Борис Давидович, с нами?
- Нет уж, благодарю покорно, - отказался Шамшулов, - мне в окошко все видно, - он показал на иллюминатор, в который как раз в этот момент хлестнула зеленая волна.
- Ну, как хотите.
Хватаясь за переборки, они добрались до выхода на палубу. Назаров подождал, пока корабль встанет на ровный киль, открыл дверь и замер. «Самсон», миновав нижнюю точку среди валов, стал карабкаться вверх. Кривокрасов глянул через плечо лейтенанта.
- Е-мое…, - пробормотал он.
Прямо над головой висела водяная горя с белым пенным гребнем на вершине, прозрачная, как зеленое бутылочное стекло от бивших сквозь нее солнечных лучей. Назаров повернул к нему радостно-возбужденное лицо.
- Сила!
Казалось еще секунда и волна накроет старый сейнер, перевернет, как спичечную коробку, погребая под своей многотонной тяжестью. Однако корабль достиг гребня, замер на миг и начал спуск в ложбину между валами. В лицо ударили пена и брызги, когда нос корабля обрушился в пучину. Кривокрасов тряхнул головой.
- Ну, что, идем?
- Давай, только держись за что-нибудь.
Цепляясь, за что только можно они добрались до трапа, ведущего в рубку, ухватившись за поручни, переждали очередную волну и бросились наверх.
Евсеич, стоявший у штурвала, обернулся к вошедшим.
- А-а, товарищи офицеры. Что, не сидится в каюте?
- Да мы вот думали, может помочь чем?
- Это чем же вы мне поможете?
- Так шторм…
- Разве это шторм, милые вы мои. Вот часа через два так накроет, что только держись. Как думаешь, Вениамин?
Матросик, стоявший рядом с ним, важно кивнул.
- Точно. Ветер с норд-оста, баллов пять, но усиливается.
- Оттуда, с макушки, с полюса идет, - подтвердил Евсеич, - от паковых льдов. Ты, Сашка, тогда пассажирку нашу успокой. Одна-то совсем скиснет.
Назаров покраснел.
- Вениамин, сходи-ка, чайку принеси, пока спокойно, - попросил старик, - да рынду подвяжи, чтобы не брякала.
Матросик, не обращая внимания на качку, подхватил пустой термос и выскочил из рубки. Кривокрасов с завистью посмотрел ему вслед. Его уже начинало мутить от постоянных взлетов и падений. Он вспомнил, как в парке Горького со своей знакомой катался на огромных качелях, в форме ладьи. Ощущение было примерно такое же, как и сейчас, только вокруг, на твердой земле стояли зрители, дожидавшиеся своей очереди, а весь аттракцион продолжался от силы минут пять. Он тогда еще успокаивал визжащую спутницу, обнимая за плечи и шепча какие-то глупости в розовое ушко. «Кто бы меня сейчас успокоил», - с тоской подумал он.
- Я как-то в Средиземном море попал в шторм, - сказал Назаров, - возле Сицилии. Тоже не сладко было.
- Эка тебя по свету носило, - усмехнулся Евсеич, - однако, Средиземное, он и есть - Средиземное. Вот после и сравнишь, где покруче-то.
Дверь в рубку отворилась.
- Можно мне к вам, - спросила Лада, вытирая мокрое от брызг лицо.
- Заходи, раз пришла. Вон, присядь пока, - старик указал на кресло за своей спиной.
- Спать невозможно, читать невозможно. Прямо беда, - сказала девушка.
- Вы бы перекусили чего на камбузе, пока возможность есть, - сказал Евсеич, обращаясь ко всем. - После некогда будет, да и не захочется, с непривычки. На пустой желудок качка легче переносится.
Кривокрасов подумал о еде и почувствовал, как желудок подкатывает к горлу.
- Я уже и сейчас ничего не хочу, - пробормотал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85