- А я к Александру Васильевичу схожу, - сказала Панова, - чую я, недоброе там замышляется.
- Ну, как знаете. Бойцы, - закричал подполковник, - рассредоточиться, укрыться за бараками.
К нему приблизился Шамшулов. Лицо у него было бледное, он был в черной шинели и фуражке, петлицы с серебряными звездами были спороты.
- Надеетесь здесь удержаться, Бельский?
- Нет, не надеюсь, - угрюмо ответил подполковник, - просто я устал бегать от немцев. А вам советовал бы уходить. И Шота Георгиевича захватите, - он указал на Гагуа, стоявшего возле своего барака. - Мои знания не пригодились ни моему собственному командованию, ни профессору Барченко, осталось только умереть с честью.
- Красиво говорите, подполковник, - издевательски одобрил Шамшулов, - ну, что ж, счастливо оставаться, - он поклонился и заспешил к своему бараку, - Шота Георгиевич, вы остаетесь, или со мной?
- С вами, - ответил Гагуа, - только вещи захвачу.
- Быстрее, немцы ждать не будут.
Оглянувшись, Шамшулов заметил солдат в серо-зеленой камуфляжной форме, окружающих лагерь. Застучали автоматы, глухо ударили в ответ трехлинейки. Пули ровной строчкой пробежали по земле, поднимая фонтанчики грязи. Шамшулов упал и пополз вперед, отчаянно толкаясь коленями.
Немцы залегли за проволокой и, прижимая бойцов к земле короткими очередями, деловито резали колючку, делая в ней широкие проходы. Шамшулов оглянулся. Если забежать за барак, подлезть под проволокой, то можно уйти в тундру. Главное - не упустить момент. Вот, сейчас: он приподнялся но внезапно какой-то полузабытый звук заставил его прижаться к земле. Самолет? Нет, не один, много! Его радиограмма дошла, это помощь! Он перевернулся на спину и посмотрел в небо. Давайте, милые, давайте, соколы! Отползти подальше - чтобы свои не попали - сейчас ведь будут бомбить, стрелять, а потом - парашютный десант, и все, немцам крышка!
Самолеты вынырнули со стороны сопок, с востока. Они шли звеньями, почти на бреющем полете - метрах в пятидесяти от земли.
Так и должно быть, решил Шамшулов, чтобы бомбить прицельно, своих не задеть.
Остекление штурманских кабин сверкало в лучах солнца, можно уже было различить звезды на крыльях. Вот от первого самолета отделились бомбы. Шамшулов вдруг понял, что на такой малой площади, как территория лагеря, летчики не в состоянии выбрать, где свои, а где чужие - достанется всем. Он перекатился на живот и закрыл голову руками, ожидая, как подпрыгнет земля под ним, ударит по ушам взрывная волна, засвистят осколки.
Рев моторов пронесся над головой, прижал к земле, он мельком взглянул вслед бомбардировщикам - и еще успел увидеть, как из-за скал, с моря, навстречу им поднялись огненные трассы.
Глухие удары заставили его вжаться в мокрую землю. Он ожидал, что будет страшнее, однако и эти взрывы едва не подняли его на ноги, в тщетной надежде убежать. Нет, нельзя - посечет осколками, сломает взрывной волной! Лежать, приказывал себе Шамшулов, лежать!
Гул самолетов стих, не веря, что остался жив, он приподнял голову. А вот теперь - бежать. Сейчас будут бросать десант, немцы так просто не сдадутся. Да, скорее.
Шамшулов поднялся на ноги. Шинель промокла почти насквозь, он погрозил кулаком скрывшимся за скалами самолетам
- Мать вашу! Своих бомбить?
Возле бараков поднимали головы стрелки охраны. Десантники, рассыпавшиеся за колючей проволокой, настороженно поднимались, поводя стволами автоматов. Никто не стрелял. Что-то странное почудилось Шамшулову - будто марево поднималось над мокрой землей. Он потряс головой. Скалы вдали, бараки, фигуры солдат и десантников, казались расплывчатыми, зыбкими. От земли поднимался сладковатый запах прелого сена - Шамшулов вспомнил, как мальчишкой разгребал оставшиеся нетронутыми в зиму колхозные стога. Вроде бы пахло точно также, хотя за давностью лет можно было и забыть. Шамшулов глубоко вздохнул и вдруг со страхом осознал, что не может наполнить легкие - будто что-то перекрыло к ним доступ воздуха. Судорожно открывая рот, он попытался вновь вздохнуть. Заслезились глаза, в горле запершило, внезапно накатила слабость, к горлу подступила тошнота. Он нагнулся, сплюнул вязкую слюну. Краем глаза заметил, как невдалеке упал на колени Гагуа - его рвало. Схватившись за горло, Шамшулов в ужасе огляделся: и стрелки охраны, и солдаты из немецкого десанта, корчились, кто на земле, кто стоя, согнувшись в три погибели. Спотыкаясь, Шамшулов побежал к казарме - возле нее хватал воздух привалившийся к стене подполковник Бельский. Лицо у подполковника посинело, он царапал пальцами горло, но в то же время горькая усмешка не сходила с его губ.
- Что это, - выдавил Шамшулов, - Бельский, что это?
- Фосген, - прохрипел поляк, - это фосген… все, товарищ старший инспектор…
- Как? Но можно же выйти из … зоны поражения, бежать, быстрее бежать!
- Поздно… даже если вы вырветесь из облака газа - через двое суток отек легких, и смерть от удушья.
- За что, - взвизгнул Шамшулов, - мне… за что мне?
- А мне? - спросил Бельский, - а им? - он указал на корчащихся бойцов, полез в кобуру.
Шамшулов сквозь слезы видел, как подполковник вытащил «маузер», всхлипнул, и бросился бежать к воротам.
Позади сухо треснул выстрел.
Глава 25
Комендоры спокойно курили на палубе, зенитный расчет, так и не сделавший ни одного выстрела, топтался возле своего автомата. Как только десант высадился на берег, Гюнтер Дан приказал прекратить огонь - осколки могли зацепить солдат. На берегу было пусто, пробитые лодки распластались у кромки воды, похожие на комки спутавшихся водорослей, выброшенные штормом. В кабельтове от U-47 покачивалась лодка Видмана. Сам он, в белой фуражке, осматривал в бинокль скалы.
Какой-то звук, долетевший со стороны берега, насторожил Дана. Некоторое время он прислушивался, потом, явственно различив сквозь шум прибоя звуки авиационных моторов, скомандовал:
- Зенитный расчет, к бою. Воздушная тревога.
Наводчик плюхнулся в кресло, заряжающий воткнул обойму в патронник, отступил на шаг, приготовив новую.
На лодке Видмана тоже засуетились - тонкие стволы зенитки побежали по небу, поворачиваясь на звук приближающихся самолетов.
Гул моторов нарастал, донеслись звуки взрывов. «Неужели лагерь бомбят», - удивился Дан и тут самолеты вынырнули из-за скал. Они шли почти на бреющем, силуэты были незнакомые, но на крыльях он ясно разглядел звезды.
- Огонь!
Ударил автомат с лодки Видмана. Первое звено из трех самолетов уже пронеслось над лодкой, второе, с разворотом, вышло из зоны обстрела, но третье попало в самую гущу переплетения трасс, поднимавшихся с подлодок. Две трассы скрестились на замыкающей машине, самолет вздрогнул, словно наткнулся на стену, завалился на крыло и, к ужасу Дана, камнем рухнул на подлодку Видмана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85