Если у Филы тем часом и поунялся гнев, тут она снова рассердилась. Покраснела даже со злости и едва не прошипела: «Ух, бесстыжие твои глаза!»
Овладела собой. Удрученно посмотрела на Яно и спросила:
— Чего вам вообще-то надо? Скажите, пожалуйста, докуда вы меня тут донимать собираетесь? Звала я вас сюда, что ли? Сроду такого настырного не видала Если хотите, там в сумке у меня немного еды, потому что я сюда на весь день ладилась. Только я, пожалуй, тут долго не выдержу. Вон там под кустом рядом с вами сумка, возьмите из нее все и ступайте! С меня уже хватит, видеть вас не хочу! Будто нарочно дразнить пришли! Возьмите все и ступайте, дорогой и поедите! А не уйдете вы, я уйду, потому что уже по горло сыта вами!
Яно с минуту глядел на Филу молча, как бы удивленно, не зная что и сказать. Кинул взгляд и на сумку, но не дотронулся до нее. Теперь-таки уж он обиделся. Встать или нет? Поколебался немного. Наконец встал, поднял свою корзину, но туг же снова поставил ее на землю. Пускай сперва и Фила кое-что выслушает, ей-богу, он ей такое не спустит!
Он сделал шаг-другой, ненароком вступил в межрядье, где Фила стояла, и, вперив в нее взгляд, цедил слова, явно колкие, видать, хотел бросить их ей прямо в лицо, но так долго комкал их во рту, пока не растерял все.
И взялся помогать Филе. Хотела она того или нет, а пришлось ей каждый второй куст обходить, потому что Яно уже успел ополоть его.
Прошло примерно полчаса, а они все еще и словом не перемолвились. Филе делалось все более не по себе. В голове завертелась мысль: «Нельзя же все-таки сердиться на человека, который тебе помогает!»
Неожиданно и она к нему обратилась на «ты».
— Ну уж не серчай. Пойдем поедим! Я тоже проголодалась.
Яно словно не слышал. Продолжал работать.
Фила присела прямо на тропке, достала из сумки еду, но в одиночку есть не хотела. Она глядела на Яно: «Ну что же ты, дуралей? Теперь ты станешь кочевряжиться! Долго ли собираешься губы дуть?»
— Так идите уж, идите, сударь мой,— выкала она его, но теперь уже в шутку. — Каким вы сразу паном сделались, ну-ка, милостивый пан, подите сюда! Не бойтесь, у меня еды хватит! Уважьте, пан надутый!
Наконец он дал себя уговорить. Подошел, подсел к ней, но, должно быть, для того, чтобы помириться без лишних слов, сложил губы сердечком и засвистал, подражая пению иволги: тидлиодлио!
Фила рассмеялась, махнула рукой.
— Разве это иволга? Это, поди, только в городе иволга так фальшиво поет. Свистать ты, верно, у городской иволги учился.
Балагурили. Припасы подъели, а все еще не переставали шутить. Потом захотелось поговорить и о серьезных вещах. Особенно Яно оказался речистым. А рука у него без передышки плясала, шутливо плутала туда-сюда, и указательным пальцем он поминутно тыкал Филу в плечо. Невзначай погладил ей колено. Она ничего не сказала на это. Потом он стиснул ей ладонь, и уж тут она взорвалась.
— Не цапай меня! — хлопнула она его по руке. — Чего меня все время лапаешь! Знай пальцем в меня
тычешь. Ровно дитя малое! Не выношу таких дурацких привычек.
— Прости, Фила! И правда, это только привычка! Я случайно до тебя дотронулся, не взыщи! О чем это мы говорили?
— Я ни о чем не говорила. Это ты все говорил. Ведь и слова вставить не даешь. Только мелешь и мелешь и бесперечь по мне постукиваешь.
— Вот что! Ну виноват, виноват. Так говоришь, что незамужняя?
— Незамужняя. Уж я тебе по крайности раза три об этом сказала. Чего все допытываешь?
— Нельзя разве? Мы же разговариваем. И даже ни с кем не гуляешь?
— А зачем? Ведь замуж-то мне неохота. Что мне до мужиков? Да и зачем мне какой-нибудь прохиндей? К примеру такой, как ты. По глазам видать, что ты за птица.
— А тебе откуда это известно? Ты ж меня совсем не знаешь. Но в общем-то я тебя понимаю, ты во многом права. Пожалуй, ты на меня в чем-то даже похожа. Я люблю волю. Ты правда ни с кем не гуляешь? Или просто так говоришь? Передо мной тебе притворяться нечего. Может, тебе ваши запрещают?
— Кто бы мне это запрещал!
— И даже замуж не подгоняют тебя? Что родители-то?
— Да ведь я одна. Только брат есть. Но ему до меня дела никакого.
— Так ты сирота?! Понимаю, теперь мне все ясно. Я ведь, Филка, тоже сирота! — У Яно вдруг сорвался голос, и он нечаянно опять положил руку ей на колено. — Даже брата нету. Никого нету. Старшая сестра еще во время войны вышла замуж в Будапешт. Я и не знаю, за кем она замужем, открытку и то не пришлет. Так что я тоже один-одинешенек, знаю, каково быть сиротой!
Фила шлепнула его по руке.
— Убери лапу! Ты чего ко мне все прикладываешься! Да и какой ты сирота! Небось мужик взрослый, а все вздыхаешь! Много ли тут навздыхаешь, насиротствуешь?
— Да как ты можешь такое говорить? Думаешь, у взрослого чувства нет?
— Ну и что с того? Чувство у каждого есть, но зачем сиротой прикидываться? Забот у тебя, видать, никаких
нету. А у меня виноградник, работать надо, помаленьку дело свое делаю. Нынче ты мне помешал малость.
— Знаешь что скажу тебе, Филка?! Не огорчайся! Плюнь сегодня на работу. Иной раз людям и поговорить не грех. Смотри-ка, солнце-то уж торопится! Пойдем с тобой в деревню, хоть погляжу, где и как ты живешь.
— Нет, я еще тут побуду. Лучше одна пойду.
— Одна? Почему одна? Ведь и мне нужно сперва спуститься в деревню.
— Ну и ступай! А то хочешь, я вперед пойду!
— Почему вперед? Вместе пойдем. Я же помогал тебе. Ей-богу, неплохо было бы и этот бочонок почать.
— Отвяжись! Потом долить его будет нечем, да и перелить вино некуда. Ты уж прости. Не знала, что у меня будет помощник.
— Так, выходит, ничего не дашь?
— Ничего.
— Совсем ничего?
— Ничегошеньки.
— Ни даже рюмочки?
— Ни даже рюмочки, Яно. Рюмочки и той не могу. Правду говорю — у меня только маленький, самый маленький бочонок.
— Значит, совсем ничего?!
— Как есть ничего, Яно. Ты должен это понять.
— Вот уж и впрямь никудышная у меня нынче поденка. Еще и убыток терплю. Все грибы насмарку пошли. Солнце из них все повытянуло, запаху теперь никакого, придется их какому болвану сбагрить.
— Да ты погоди серчать на меня! Дело-то может не только в вине. Невестка у меня злая, глаз с меня не спускает. И брата против меня подзуживает.
— Не виляй!ТМинуту назад сама же сказала, что брату до тебя дела нет.
— И есть, и нету. Невестка его подзуживает. А уж как заметит, что во двор ко мне чужой мужчина забрел...
— Ну и пусть! Ты что — в одном дворе с ней живешь?
— Избави боже!
— Даже так? Чего ж ты тогда ее боишься?!
— Господи, да кто ж бы ее не боялся?
— Пошли. Давай спустимся вниз! Воды напьюсь. Той студеной. Плевать мне на вино.
— А ей не плевать.
— Тебе-то что до нее?
— Злятся на меня. Особенно она. И брата моего подговаривает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32