— И скатерть на столе и красивенькая вазочка на ней, и как у тебя плита сверкает, батюшки мои! Должно быть, здорово ты ее драила. Кастрюль и кружек, пожалуй, маловато, но для тебя одной и этого хватит. Быстрей вымоешь!
— Не насмешничай! Не то прогоню тебя, так и знай!
— Ты что! Правду говорю, мне тут нравится. И часы эти хороши,— кивнул он на стену. — Жаль, что на них только одна стрелка! Это — маленькая или большая?
Большая.
— Тоже хорошо. Благо большая быстрей бегает. И ты, должно, вместе с ней ловко крутишься.
— Ну-ну, не подсмеивайся! Маленькая ли, большая, а все часы. У тебя, может, никаких нету.
— Нету. А мне и не требуются. Если хочешь, возьму часы с собой, отдам их в починку. Или сам маленькую стрелку прилажу.
— Ох и часовщик! Не трожь часы. Я к ним привыкла. От матушки достались.
— Да толку-то от них! Как ими пользоваться? Разве по ним узнаешь, сколько времени.
— А вот знаю. Ведь я время и отгадать могу. Час, а то и полчаса угадываю, а по большой стрелке только минуты отсчитываю.
— Даже не верится! А идут точно?
— Очень даже точно.
— Ну и дела! Ей-ей, это мне по душе. Рад, что с такой ухватистой девкой познакомился. Но стрелку на эти часы я и вправду приладил бы.
— Нет, нет, не трожь их! Теперь, к примеру, семь часов и двенадцать минут. Вот-вот завечереет, а я спать довольно рано ложусь. Надеюсь, ты тут долго не задержишься.
— Я еще не пришел путем, а ты уж меня выпроваживаешь. Посижу немного. Я ведь городской человек, а у горожан всегда больше времени, чем у деревенских, значит, ты меня так быстро не выставишь.
Вот так они ворковали, а временами и подтрунивали друг над дружкой. Когда уж на дворе стало темнеть, Филоменка предложила гостю ужин, но тут же напомнила, что после ужина надо ему и честь знать.
Однако Яно уходить не собирался. А ей вроде неловко было вновь и вновь напоминать об этом. Только когда ей показалось, что он уж слишком засиделся, она заговорила понастойчивей:
— Тебе правда пора идти, Яно. Не хочется тебя выгонять, а выспаться надо. Ступай, видишь — ночь на дворе! Чужого мужчину ночью в доме не потерплю.
Яно было поартачился, но под конец-таки ушел.
А два дня спустя снова тут как тут. И тоже под вечер.
— Филка, пришел спросить насчет сбора винограда.
— Какого сбора? Я ведь тебя на сбор не звала.
— Как не звала? Мы ж про то говорили. Не одной же тебе все спроворить. Ведь это хлопотливая работа.
Одному человеку она и в радость.
— В радость не в радость, а меня, Яно, на все хватит. Кабы люди меня с тобой увидали да узнали, что ты еще мне помогаешь, мне б в деревне несдобровать. Невестка постаралась бы меня даже выгнать из родительского дома. У них-то ведь тоже не бог весть какое жилье. А детей все прибавляется.
— А ты не бойся, Филка! Что тебе до невестки? В понедельник приду уже прямо с путной, и возьмемся за дело. Увидишь, в два счета соберем.
— Хочу с будущей недели начать, только до сих пор я всегда одна управлялась. Путны у меня две, и подносчика мне не надобно, я их и сама отнесу.
— А я, ей-богу, приду-
— Нет, лучше не приходи! Ведь ты у меня и не больно заработаешь. Хочешь заработать, найди себе где в другом месте поденку, мало ли кругом богатых виноградарей? Отчего в Модре не наймешься подносчиком?
— А зачем в Модре? Я хочу тебе помочь. Не станешь же ты путны сама таскать.
— А что особенного? С путной-то я уж с малолетства бегала. И на нашем винограднике и на чужом. Будто мало я в жизни наподенничала? Чтоб путну таскать, я и народилась, а ты думаешь, я теперь ее испугаюсь? За меня не волнуйся. А лучше вообще обо мне не думай!
— А я буду думать. Правда, хотя бы отжать помогу.
— И этого не надо. Сама справлюсь. А если случайно и заглянешь, то только на минутку. Поможешь сусло отжать либо брус на давильне переложить. Только я все равно буду тревожиться. А вдруг кто ненароком заявится? И брат мой, Йожо, может прийти. Может, поинтересуется, как я давлю. Что он обо мне подумает?
— Пусть что хочет думает, а я, Филка, приду виноград давить. И брус могу переложить, если захочешь. Хоть что-нибудь сделаю. Мы ведь с тобой уже познакомились? Могу же я тебе немного помочь.
— Не знаю, Яно. Как хочешь.
— Ну поладили! В понедельник беремся за дело! А теперь бегу. Сегодня мне тоже некогда. Будь здорова, Филка!
Но около полуночи кто-то постучался к ней в окно. Может, уже и раньше стучался, только она спала и не сразу, верно, услыхала.
— Отвори, Филка! — раздалось у окна, а чуть погодя уже и у двери. — Не бойся, это я.
Она села в кровати и, сонная, оробевшая, таращилась на дверь.
— Отвори же, Филка! — раздалось снова.
Она узнала голос Яно. Досадливо слезла с кровати, подошла к двери, но открывать не стала.
— Тебе чего надо? Спятил, что ли? Ты чего еще и ночью тревожишь?
— Филка, я у тебя тросточку позабыл. Новую такую, с чеканкой. Пришлось за ней воротиться, мне ее только на время дали.
— Я ее здесь не видала. Не было ее у тебя. Нету тут никакой тросточки.
— Должна быть, Филка, такая новенькая, с чеканкой, и ужасно нужна мне. Кабы моя была, я б тебя не тревожил. А мне отдать ее надо. В другом месте я не мог ее оставить. А она правда новенькая, правда с чеканкой. Дорогая тросточка. Филка, если не верну ее, хлопот не оберусь.
— Погоди немного снаружи! Я зажгу свет, поищу.
Она засветила керосиновую лампу. Осмотрелась в
горнице, заглянула туда-сюда.
— Ничего здесь нет. Поди, и не было у тебя ничего. Ты разве пан какой? На что такому дурню тросточка?
— Она нужна мне, Филка. Не могу без тросточки воротиться.
Фила опять огляделась вокруг. И в конце концов впустила Яно в горницу.
— Ну где она? Ищи ее! На кой мне твоя тросточка? Нечего было таскать ее с собой. По-пустому теперь бушуешь.
Яно тоже чуть поозирался по горнице. И вдруг задул лампу. Филоменка сперва даже не поняла, что происходит.
Яно стал ее обнимать, а ей почудилось, что он душит ее. Она давай кричать, но он вовремя утихомирил ее:
— Не глупи, Филка, не будь дурой! Я ведь обнимаю тебя.
С минуту казалось, что они дерутся. Потом он кое-как успокоил ее, хотя она по-прежнему дергалась и пыталась вырваться из его рук. И взахлеб его ругала.
— Несчастный обманщик! Негодник! Пусти меня, пусти, бесстыдник носатый!
А он все поворачивал на шутку.
— Ну, Филка, богом прошу, перестань! Я же сюда ради тебя пришел. Неужто мне теперь в такую даль домой переться, да еще ночью?
— Обманул ты меня!
— Не обманул я. Обманывал только для того, чтоб впустила меня. Нечего тебе бояться, право, нечего, даже самую малость! Хочу побыть с тобой немножко. Ну видишь, Филка, видишь же, ничего с тобой не делается. Чего так дрожишь? Знаешь что? Ложись лучше, хоть маленько успокоишься. Не бойся, ложись тихо-мирно в постель, даже раздеться можешь, а я подставлю к постели стул и чуток посижу рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32