Действительно, он видел его накануне в обществе Бландье, да и сам Бландье направлялся к ним.
— Я адвокат Туана,— уточнил Валентин.
— О! Прекрасно.
Бельгиец, казалось, не слишком удивился.
— На кого же вы хотите поставить?
— Двадцать тысяч на Лу Реала,— сказала Роберта. Вандербрук слегка нахмурился.
— Послушайте,— проговорил он,— это не в моих интересах, но поскольку ваш муж...
— Он мне не муж.
— ...поскольку месье защищает моего друга, я не хочу, чтобы он терял деньги. Скажу вам, что шансы на победу Лу Реала ничтожны. Все думают, что Кид Черч...
Роберта улыбнулась.
— Я игрок, а не спортсмен, — сказала она.— Хочу попытать счастья.
— Ваше дело.— Вандербрук достал блокнот.— В конце концов, это вас касается.
Лучше было не настаивать. Этот тип — адвокат Туана. В общей сложности двадцатью тысячами франков меньше— не такая уж потеря, даже если надо будет выплатить двести тысяч. К тому же не мешало на всякий случай иметь знакомого адвоката.
Он написал расписку и как раз прятал в карман двадцать тысяч франков, когда появился Жюль Бландье. Улыбка на его лице была чересчур ясной, чтобы быть искренней, Вандербруку совсем не нравилась эта неожиданная сердечность.
— Что ты хочешь? — спросил он.
Если бы еще здесь не было Валентина и этой женщины! В их присутствии он не мог дать выход своей злости, Бландье разулыбался вовсю.
— Ты же видишь, я занят,— язвительно произнес Ван-дербрук.
— Это неважно,— сказал Бландье.— С мэтром Русе-лем я не стесняюсь. Мы с ним старые знакомые..
У Валентина создавалось неприятное впечатление, будто его используют как ширму или даже как приманку.
— Впрочем, тут нет никаких секретов. Я ставлю двести пятьдесят тысяч...
Он замолчал, наслаждаясь эффектом, который произвели его слова,— лицо Вандербрука выражало тревогу— достал из кармана пачку банкнотов и протянул их Бельгийцу.
— Проверь! Все точно.
— И на кого ты ставишь? — спросил тот невыразительным голосом.
— На того же, на кого и мадам,—радостно объявил Бландье.— Она принесет мне счастье. Я поставлю на Лу-Реала.
Вандербрук побледнел. Это был тяжелый удар. Двести пятьдесят тысяч франков — когда наступит момент платить, это составит кругленькую сумму.Вандербрук проглотил слюну.
— Послушай,— сказал он,— ты мой друг. Ты даже оказал мне услугу, помогая моему приятелю. Поэтому я скажу тебе то же, что сказал мадам. Лу Реал слабак. Его в два счета побьют. Пусть на него ставят простаки, ты не должен так рисковать, тем более такой суммой.
Но глаза Бландье радостно сверкали.
— Я, ставлю на кого хочу, а? Если проиграю, то эти денежки потеряю я, они ведь мои. Верно?
Это выглядело так, словно он держал Вандербрука за горло. В присутствии Валентина Бельгиец не мог признаться, что исход матча был решен заранее; ведь тогда это не просто организация подпольных пари, а настоящее мошенничество.
Вандербрук так стиснул челюсти, что ему казалось, его зубы не выдержат. Будь он с бывшим жокеем один на один, он бы бросался на него. Такой шантаж! Этот негодяй заслуживает, чтобы ему хребет сломали. Вандербрук испытывал почтк физическую боль оттого, что вынужден безропотно подвергаться подобному унижению.
- Запищи мое пари,— сказал Жюль Бландье. Бельгиец достал блокнот, написал расписку и протянул . ее Бландье, а Валентин и Роберта направились к выходу. Тогда он взял бывшего жокея за лацканы и притянул к себе так, что их лица почти соприкоснулись.
— Ну что, подонок? — прошипел он.— Кто-то тебе протрепался? И ты воображаешь, что со мной ты можешь выиграть?
Он, разумеется, имел в виду превратности жизни, а не игры.
— Со ставки в двести пятьдесят тысяч неплохой будет навар, а? — ухмыльнулся Бландье.
Внезапно он ударил ребром ладони Бельгийца по руке, и тот отпустил его. Бландье поправил пиджак.
— Придется тебе заплатить,— мягко сказал он. Небрежным жестом он прикоснулся к шляпе и пошел прочь. У выхода его ждали Валентин и Роберта.
— Ну, смотри у меня, сволочь! — пробормотал Вандербрук.
Но жребий был брошен. Гроза так и не разразилась. Она просто растворилась в воздухе, и легче стало дышать.
— Идемте,— сказал Жюль Бландье.— Посидим у Толстяка Марселя на террасе. Я угощу вас аперитивом.
Они уселись в новый «Пежо» Валентина и медленно поехали по улице Монторгей, где у прилавков зеленщиков толпились покупатели.У ресторана Толстяка Марселя Бландье с величавостью испанского гранда вышел из машины и жестом пригласил своих гостей за столик.
В воздухе сладко пахло анисом и лимонадом.
— Оскар! — крикнул Бландье.
Хотя ресторан еще был пуст, Оскар притворялся, что не слышит. Таким образом он выкраивал себе в течение дня несколько минут для отдыха. К тому же, поскольку он был любопытен, как и все официанты, его занимал спор между Толстяком Марселем и тощей Симоной: тренер хотел сейчас же отлучиться, а она пыталась ему помешать. Через час в ресторане появятся первые посетители. Конечно, повар и официант на месте, но хозяин в это время
обязан быть на своем посту. Что касается бокса — это развлечение, и оно подождет.Толстяк Марсель вертелся, словно карась на сковородке. Он пока не хотел говорить жене о том, что ему предложила мадам Сильвер. Симона ничего или почти ничего не знала об испытываемых мужем трудностях. Марсель тщательно скрывал их от нее. Он оберегал ее, как оберегают больного ребенка, она и не подозревала, какая дилемма стоит перед Марселем.
Оскар, удовлетворив наконец свое любопытство и тягу к драматическим ситуациям, подошел к клиентам.
— Выпить, и побольше! — произнес Бландье, делая широкий жест человека, не привыкшего к большим деньгам.
Потом, когда гарсон принял заказ, Бландье наклонился к своим гостям.
— Вам следовало поставить более крупную сумму,— сказал он Роберте.— Это верное дело, говорю вам. Видели, сколько я поставил?
Они видели. И Валентин немало подивился. Он даже стал прикидывать, насколько же их одурачили. Этот Жюль Бландье — у адвоката были все причины его опасаться — возможно, подводчик. Ведь это он уговорил их сделать ставку на Лу Реала, который, по всеобщему мнению, слабак. И сам поставил двести пятьдесят тысяч франков, чтобы заставить их решиться. Но нет. В этом случае он бы сделал ставку раньше, чем они... А потом Вандербрук был как будто недоволен этими пари.
Валентин пожал плечами. В конце концов, двадцать тысяч франков... Достаточно повысить гонорар, который ему должен выплатить Бландье, чтобы вернуть их.
— Я совсем не привыкла играть,— извиняющимся тоном сказала Роберта и улыбнулась.
Бландье пожал плечами.
— А я еще меньше,— сказал он.— Не такой уж я дурак, но тут совсем другое: это называется не играть, а делать дело. Как дважды два четыре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Я адвокат Туана,— уточнил Валентин.
— О! Прекрасно.
Бельгиец, казалось, не слишком удивился.
— На кого же вы хотите поставить?
— Двадцать тысяч на Лу Реала,— сказала Роберта. Вандербрук слегка нахмурился.
— Послушайте,— проговорил он,— это не в моих интересах, но поскольку ваш муж...
— Он мне не муж.
— ...поскольку месье защищает моего друга, я не хочу, чтобы он терял деньги. Скажу вам, что шансы на победу Лу Реала ничтожны. Все думают, что Кид Черч...
Роберта улыбнулась.
— Я игрок, а не спортсмен, — сказала она.— Хочу попытать счастья.
— Ваше дело.— Вандербрук достал блокнот.— В конце концов, это вас касается.
Лучше было не настаивать. Этот тип — адвокат Туана. В общей сложности двадцатью тысячами франков меньше— не такая уж потеря, даже если надо будет выплатить двести тысяч. К тому же не мешало на всякий случай иметь знакомого адвоката.
Он написал расписку и как раз прятал в карман двадцать тысяч франков, когда появился Жюль Бландье. Улыбка на его лице была чересчур ясной, чтобы быть искренней, Вандербруку совсем не нравилась эта неожиданная сердечность.
— Что ты хочешь? — спросил он.
Если бы еще здесь не было Валентина и этой женщины! В их присутствии он не мог дать выход своей злости, Бландье разулыбался вовсю.
— Ты же видишь, я занят,— язвительно произнес Ван-дербрук.
— Это неважно,— сказал Бландье.— С мэтром Русе-лем я не стесняюсь. Мы с ним старые знакомые..
У Валентина создавалось неприятное впечатление, будто его используют как ширму или даже как приманку.
— Впрочем, тут нет никаких секретов. Я ставлю двести пятьдесят тысяч...
Он замолчал, наслаждаясь эффектом, который произвели его слова,— лицо Вандербрука выражало тревогу— достал из кармана пачку банкнотов и протянул их Бельгийцу.
— Проверь! Все точно.
— И на кого ты ставишь? — спросил тот невыразительным голосом.
— На того же, на кого и мадам,—радостно объявил Бландье.— Она принесет мне счастье. Я поставлю на Лу-Реала.
Вандербрук побледнел. Это был тяжелый удар. Двести пятьдесят тысяч франков — когда наступит момент платить, это составит кругленькую сумму.Вандербрук проглотил слюну.
— Послушай,— сказал он,— ты мой друг. Ты даже оказал мне услугу, помогая моему приятелю. Поэтому я скажу тебе то же, что сказал мадам. Лу Реал слабак. Его в два счета побьют. Пусть на него ставят простаки, ты не должен так рисковать, тем более такой суммой.
Но глаза Бландье радостно сверкали.
— Я, ставлю на кого хочу, а? Если проиграю, то эти денежки потеряю я, они ведь мои. Верно?
Это выглядело так, словно он держал Вандербрука за горло. В присутствии Валентина Бельгиец не мог признаться, что исход матча был решен заранее; ведь тогда это не просто организация подпольных пари, а настоящее мошенничество.
Вандербрук так стиснул челюсти, что ему казалось, его зубы не выдержат. Будь он с бывшим жокеем один на один, он бы бросался на него. Такой шантаж! Этот негодяй заслуживает, чтобы ему хребет сломали. Вандербрук испытывал почтк физическую боль оттого, что вынужден безропотно подвергаться подобному унижению.
- Запищи мое пари,— сказал Жюль Бландье. Бельгиец достал блокнот, написал расписку и протянул . ее Бландье, а Валентин и Роберта направились к выходу. Тогда он взял бывшего жокея за лацканы и притянул к себе так, что их лица почти соприкоснулись.
— Ну что, подонок? — прошипел он.— Кто-то тебе протрепался? И ты воображаешь, что со мной ты можешь выиграть?
Он, разумеется, имел в виду превратности жизни, а не игры.
— Со ставки в двести пятьдесят тысяч неплохой будет навар, а? — ухмыльнулся Бландье.
Внезапно он ударил ребром ладони Бельгийца по руке, и тот отпустил его. Бландье поправил пиджак.
— Придется тебе заплатить,— мягко сказал он. Небрежным жестом он прикоснулся к шляпе и пошел прочь. У выхода его ждали Валентин и Роберта.
— Ну, смотри у меня, сволочь! — пробормотал Вандербрук.
Но жребий был брошен. Гроза так и не разразилась. Она просто растворилась в воздухе, и легче стало дышать.
— Идемте,— сказал Жюль Бландье.— Посидим у Толстяка Марселя на террасе. Я угощу вас аперитивом.
Они уселись в новый «Пежо» Валентина и медленно поехали по улице Монторгей, где у прилавков зеленщиков толпились покупатели.У ресторана Толстяка Марселя Бландье с величавостью испанского гранда вышел из машины и жестом пригласил своих гостей за столик.
В воздухе сладко пахло анисом и лимонадом.
— Оскар! — крикнул Бландье.
Хотя ресторан еще был пуст, Оскар притворялся, что не слышит. Таким образом он выкраивал себе в течение дня несколько минут для отдыха. К тому же, поскольку он был любопытен, как и все официанты, его занимал спор между Толстяком Марселем и тощей Симоной: тренер хотел сейчас же отлучиться, а она пыталась ему помешать. Через час в ресторане появятся первые посетители. Конечно, повар и официант на месте, но хозяин в это время
обязан быть на своем посту. Что касается бокса — это развлечение, и оно подождет.Толстяк Марсель вертелся, словно карась на сковородке. Он пока не хотел говорить жене о том, что ему предложила мадам Сильвер. Симона ничего или почти ничего не знала об испытываемых мужем трудностях. Марсель тщательно скрывал их от нее. Он оберегал ее, как оберегают больного ребенка, она и не подозревала, какая дилемма стоит перед Марселем.
Оскар, удовлетворив наконец свое любопытство и тягу к драматическим ситуациям, подошел к клиентам.
— Выпить, и побольше! — произнес Бландье, делая широкий жест человека, не привыкшего к большим деньгам.
Потом, когда гарсон принял заказ, Бландье наклонился к своим гостям.
— Вам следовало поставить более крупную сумму,— сказал он Роберте.— Это верное дело, говорю вам. Видели, сколько я поставил?
Они видели. И Валентин немало подивился. Он даже стал прикидывать, насколько же их одурачили. Этот Жюль Бландье — у адвоката были все причины его опасаться — возможно, подводчик. Ведь это он уговорил их сделать ставку на Лу Реала, который, по всеобщему мнению, слабак. И сам поставил двести пятьдесят тысяч франков, чтобы заставить их решиться. Но нет. В этом случае он бы сделал ставку раньше, чем они... А потом Вандербрук был как будто недоволен этими пари.
Валентин пожал плечами. В конце концов, двадцать тысяч франков... Достаточно повысить гонорар, который ему должен выплатить Бландье, чтобы вернуть их.
— Я совсем не привыкла играть,— извиняющимся тоном сказала Роберта и улыбнулась.
Бландье пожал плечами.
— А я еще меньше,— сказал он.— Не такой уж я дурак, но тут совсем другое: это называется не играть, а делать дело. Как дважды два четыре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32