– А по чьему приказу вы меня арестовали и заставляете отвечать на столь гнусную клевету?
– По приказу, который вы не можете оспаривать, а я обязан выполнять.
Он передал Уэверли составленное по всей форме предписание верховного уголовного суда Шотландии о задержании и аресте Эдуарда Уэверли, эсквайра, подозреваемого в изменнических действиях и других тяжких преступлениях и проступках.
Уэверли был глубоко потрясен этим сообщением, что майор Мелвил приписал сознанию собственной вины, между тем как мистер Мортон был скорее склонен истолковать его как изумление невинного и несправедливо заподозренного человека. И в той и в другой гипотезе была доля истины, ибо, хотя совесть Эдуарда и оправдывала его во взведенных на него обвинениях, однако, быстро припомнив свою жизнь за это время, он убедился в том, что ему будет чрезвычайно трудно доказать свою невиновность так, чтобы она стала очевидной для других.
– Одна из весьма неприятных сторон этого неприятного дела, – сказал майор Мелвил после минутного молчания, – та, что при наличии столь тяжких обвинений я по необходимости должен просить вас показать мне все имеющиеся при вас бумаги.
– С величайшей готовностью, – сказал Эдуард, бросая на стол свой бумажник и записную книжку, – я просил бы только одну не читать.
– Боюсь, мистер Уэверли, что я не имею права идти на послабления.
– Хорошо, вы увидите ее, сэр, но так как она для вас интереса не представляет, я попрошу вернуть мне ее.
Он достал полученное этим утром и спрятанное на груди стихотворение и передал его судье вместе с конвертом. Майор Мелвил прочел его молча и приказал писцу снять с него копию. Затем он вложил ее в конверт, положил его перед собой, а оригинал с печальным и серьезным видом возвратил Уэверли.
Дав арестованному (ибо таково было теперешнее положение нашего героя) достаточное, по его мнению, время для размышлений, майор Мелвил возобновил допрос и заявил Уэверли, что, поскольку тот возражает против общих вопросов, он будет придавать им настолько частный характер, насколько это позволяют находящиеся в его распоряжении сведения. После этого следствие продолжалось, причем содержание вопросов и ответов записывалось под диктовку писцом.
– Знал ли мистер Уэверли человека по имени Хэмфри Хотон, унтер-офицера драгунского полка, которым командует Гардинер?
– Конечно; он был сержантом в моем отряде и сыном арендатора моего дяди.
– Совершенно верно. И он пользовался в значительной мере вашим доверием и влиянием среди товарищей?
– Мне никогда не приходилось оказывать особое доверие людям такого рода, – ответил Уэверли, – я отличал сержанта Хотона как умного и деятельного молодого человека и полагаю, что за эти качества он и пользовался уважением у товарищей.
– Но через этого человека, – ответил майор Мелвил, – вы поддерживали связь с теми из ваших солдат, которые пришли в ваш полк из Уэверли-Онора?
– Конечно; эти бедняги оказались в полку, состоящем почти исключительно из шотландцев и ирландцев, и обращались ко мне со всеми своими мелкими затруднениями и нуждами; естественно, их рупором служил их земляк и сержант.
– Влияние сержанта Хотона, – продолжал майор, – распространялось, следовательно, главным образом на тех солдат, которые ушли за вами в полк из имения вашего дяди?
– Разумеется; но какое это имеет отношение к настоящему делу?
– К этому я сейчас перейду и очень прошу вас отвечать откровенно. Поддерживали ли вы после того, как уехали из полка, какую-либо переписку, прямым или окольным путем, с сержантом Хотоном?
– Я? Поддерживать переписку с человеком его звания и положения? Каким образом и с какой целью?
– Это вам предстоит объяснить. Но не посылали ли вы к нему, например, за какими-нибудь книгами?
– Вы напомнили мне незначительное поручение, – сказал Уэверли, – которое я дал сержанту Хотону, потому что мой слуга был неграмотный. Вспоминаю, что я письменно просил его выбрать несколько книг, список которых я ему послал, и направить их на мое имя в Тулли-Веолан.
– А какого характера были эти книги?
– Они относились почти исключительно к изящной литературе, я предназначал их для чтения одной молодой особы.
– Не находились ли среди них трактаты и брошюры, направленные против правительства?
– Там было несколько политических трактатов, в которые я почти не заглядывал. Они были посланы мне одним добрым другом, которого следует более уважать за его сердце, нежели за благоразумие или политическую проницательность; мне они показались скучными сочинениями.
– Этот друг, – продолжал настойчивый следователь, – некто мистер Пемброк, священник, отвергший присягу, и автор двух крамольных сочинений, рукописи которых были обнаружены в ваших вещах.
– Но в которых, даю вам честное слово джентльмена, я едва ли прочел шесть страниц.
– Я не королевский судья, мистер Уэверли, материалы вашего допроса будут переданы в другую инстанцию. Но перейдем к дальнейшему – знаете ли вы лицо, известное под именем Ушлого Уилла, или Уилла Рутвена?
– Никогда до настоящего момента не слышал такого имени.
– Не поддерживали ли вы через это или какое-либо иное лицо связи с сержантом Хэмфри Хотоном, подговаривая его дезертировать вместе со всеми солдатами его полка, которых ему удастся склонить на это дело, и присоединиться к горцам и другим мятежникам, поднявшим в настоящее время оружие под водительством молодого претендента?
– Уверяю вас, что я не только совершенно неповинен в заговоре, в котором вы меня обвиняете, но он ненавистен мне до глубины души, и я не пошел бы на такое предательство ни ради трона для себя, ни для того, чтобы возвести на него кого бы то ни было другого.
– Однако, когда я рассматриваю этот конверт, надписанный рукой одного из тех впавших в заблуждение джентльменов, которые в настоящее время восстали против своего отечества, и вложенные в него стихи, я не могу не найти некоторой аналогии между упомянутым мною предприятием и подвигами Уогана, которые автор, по-видимому, ставит вам в пример.
Уэверли был поражен этим совпадением, но заявил, что желания или ожидания автора письма нельзя рассматривать как доказательство совершенно химерического обвинения.
– Но, если меня не обманывают мои сведения, за время вашей отлучки из полка вы находились то в замке этого горского предводителя, то в замке мистера Брэдуордина из Брэдуордина, также поднявшего оружие в пользу этого несчастного дела?
– Я и не собираюсь скрывать этого; но я самым решительным образом отрицаю какое-либо участие в их замыслах против правительства.
– Но вы, я полагаю, не станете отрицать, что вместе со своим хозяином Гленнакуойхом присутствовали на сборище, где объединилось большинство сообщников его предательства, чтобы под предлогом большой охоты согласовать свои мятежные планы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144