Гленварлоху приходилось видеть, как угощаются шотландские помещики и голландские бургомистры, но подвиги тех и других (а обе эти нации по праву могут быть названы пьющими) меркли перед деяниями герцога Хилдеброда: он был настоящей бездонной бочкой, способной поглотить любое количество жидкости и при этом не переполниться. Он осушил кружку эля, чтобы утолить жажду, которая, по его словам, мучила его с утра до вечера и с вечера до утра; чтобы смягчить горечь эля, запил его хересом; отправил джин вслед за хересом, дабы насести в желудке порядок, и затем объявил, что, пожалуй, до post meridiem note 124 не возьмет в рот хмельного, разве что в знак уважения к самому закадычному другу. Наконец он дал понять, что в состоянии приступить к делу, которое заставило его так рано выйти из дому, и Найджел приготовился слушать, хотя и подозревал, что главнейшая цель визита герцога Хилдеброда уже достигнута,
Как оказалось, лорд Гленварлох ошибался. Прежде чем начать говорить, Хилдеброд осмотрел всю комнату; прикладывая время от времени палец к носу и подмигивая Найджелу своим единственным оком, он открывал и закрывал двери, поднимал драпировки, скрывавшие то разрушающее действие, какое время оказало кое-где на панельную обшивку стен, заглядывал в шкафы и в заключение даже пошарил под кроватью, желая убедиться, что никто не подслушивает и не подглядывает. После этого он снова занял свое место и с таинственным видом поманил Найджела, приглашая его придвинуться поближе.
— Мне и здесь хорошо, мейстер Хилдеброд, — ответил молодой лорд, вовсе не склонный поощрять фамильярность собеседника.
Но герцог, ничуть не обескураженный, продолжал:
— Вы извините меня, милорд, — на этот раз я величаю вас этим титулом совершенно серьезно, — извините, если я напомню вам, что за нами могут следить; хотя старый Трапбуа глух, как собор святого Павла, зато у его дочери острый слух и зоркие глаза; о них-то, об отце и дочери, я и поведу сейчас речь.
— Говорите, сэр, — сказал Найджел, слегка подвигая стул к этой пропитавшейся спиртом гигантской губке, — хотя, по правде сказать, какое мне может быть дело до моего хозяина и его дочери?
— А вот это мы увидим, и скорее, чем я опрокину кварту пива. Прежде всего, милорд, не советую вам скрывать что-либо от старого Джека Хилдеброда, у которого за плечами втрое больше лет, чем у вас, и который, подобно королю Ричарду, родился с глазными зубами.
— Я слушаю вас, сэр, говорите.
— Что ж, и скажу, милорд. Сдается мне, что вы тот самый лорд Гленварлох, о котором гудит весь город, тот шотландский повеса, что спустил все свое состояние и остался при потертом плаще и тощем кошельке… Не гневайтесь, милорд, такая уж о вас молва; вас называют ястребом, который нападает на всех подряд… даже в королевском парке… Не гневайтесь, милорд.
— Мне стыдно, что вам удалось разозлить меня своей наглостью, но берегитесь: если я и вправду тот, за кого вы меня принимаете, то поразмыслите, долго ли я смогу сносить ваш наглый тон и вашу развязность.
— Прошу прощенья, милорд, — сказал угрюмо Хилдеброд, оправдываясь, — я говорил прямо, но не хотел вас обидеть. Не знаю, много ли чести быть на короткой ноге с вашей светлостью, но, насколько я могу судить, это небезопасно, так как Лоустофа засадили за решетку единственно за то, что он показал вам дорогу в Эльзас; что же станется с теми, кто прячет вас здесь от закона? Чего больше извлекут они из этого — чести или неприятностей? Предоставляю это решать вашей светлости.
— Я не желаю никому причинять неприятностей, — ответил лорд Гленварлох. — Завтра я покину Уайтфрайерс — нет, клянусь честью, сегодня же!
— Горячитесь сколько хотите, но не теряйте головы, — продолжал герцог Хилдеброд. — Послушайте сперва, что я скажу, и если честный Джек Хилдеброд не научит вас, как всех провести, то пусть он никогда больше не выкинет дуплета и не одурачит молокососа! Итак, милорд, говоря попросту, кройте и загребайте.
— Вашим словам не мешает быть еще проще, если вы хотите, чтобы я вас понял, — сказал Найджел.
— Какого черта! Игрок, имеет дело с игральными костями и доками по этой части и вдруг не понимает воровского наречия! Придется, видно, перейти на обычный английский язык — язык простофиль.
— Говорите, сэр, только, пожалуйста, излагайте дело покороче, у меня нет времени.
— Хорошо, милорд, излагаю дело вкратце, как выражаетесь вы и судейское сословие. Я слышал, что у вас на севере есть поместье и оно должно перейти в посторонние руки, ибо вы не имеете возможности выкупить его из заклада… Ага, вы вздрогнули, я же сказал вам, что от меня вы ничего не скроете. И вот король на вас косится, придворные воротят нос, принц смотрит на вас исподлобья, фаворит хмурит брови и держится холодно, а фаворит фаворита…
— Не стоит продолжать, сэр, — прервал его Найджел. — Допустим, все это верно, что же из этого следует?
— Что следует? Следует, что тот совершит доброе дело и заслужит вашу благодарность, кто научит вас, как себя дальше вести. С моей помощью вы явитесь к королю, заломив берет, словно вы сам граф Килдарский, вы сможете отомстить придворным, смело встретить испепеляющий взор принца, потягаться с фаворитом, стереть в порошок его пособника и…
— Все это прекрасно, — снова остановил его Найджел, — но как это осуществить?
— Сделайтесь королем Перу, милорд из северных широт, наполните свой старый замок слитками золота, спрыснув золотым дождем ваши захиревшие угодья. Стоит вам на один-два дня возложить свою баронскую корону на голову старой уродины, дочери здешнего хозяина, и вы станете обладателем несметных сокровищ, которые сделают все, о чем я говорил, и…
— Как, вы предлагаете мне жениться на старой девице, дочери моего хозяина? — с раздражением, но в то же время с трудом удерживаясь от смеха, переспросил изумленный Найджел.
— Нет, милорд, я предлагаю вам жениться на пятидесяти тысячах добрых фунтов стерлингов, ибо именно столько и даже больше скопил старый Трапбуа. Вы окажете этим поступком благодеяние старику, который все равно лишится своего золота, притом с большими неприятностями для себя, ибо теперь, когда закончены его трудовые дни, близится день расплаты.
— Поистине великодушное предложение, — сказал лорд Гленварлох, — но прошу вас, скажите откровенно, благороднейший герцог, почему вы отдаете такую богатую невесту чужому человеку, который может завтра же покинуть вас?
— По чести, милорд, этот вопрос пристал завсегдатаю ресторации Боже куда больше, чем все, что вы изволили говорить раньше, и справедливость требует, чтобы на него был дан ответ. Что касается моих пэров, то мистрис Марта Трапбуа отвергает всех подряд, духовных и мирян. И капитан просил ее руки и пастор, но она обоим отказала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165
Как оказалось, лорд Гленварлох ошибался. Прежде чем начать говорить, Хилдеброд осмотрел всю комнату; прикладывая время от времени палец к носу и подмигивая Найджелу своим единственным оком, он открывал и закрывал двери, поднимал драпировки, скрывавшие то разрушающее действие, какое время оказало кое-где на панельную обшивку стен, заглядывал в шкафы и в заключение даже пошарил под кроватью, желая убедиться, что никто не подслушивает и не подглядывает. После этого он снова занял свое место и с таинственным видом поманил Найджела, приглашая его придвинуться поближе.
— Мне и здесь хорошо, мейстер Хилдеброд, — ответил молодой лорд, вовсе не склонный поощрять фамильярность собеседника.
Но герцог, ничуть не обескураженный, продолжал:
— Вы извините меня, милорд, — на этот раз я величаю вас этим титулом совершенно серьезно, — извините, если я напомню вам, что за нами могут следить; хотя старый Трапбуа глух, как собор святого Павла, зато у его дочери острый слух и зоркие глаза; о них-то, об отце и дочери, я и поведу сейчас речь.
— Говорите, сэр, — сказал Найджел, слегка подвигая стул к этой пропитавшейся спиртом гигантской губке, — хотя, по правде сказать, какое мне может быть дело до моего хозяина и его дочери?
— А вот это мы увидим, и скорее, чем я опрокину кварту пива. Прежде всего, милорд, не советую вам скрывать что-либо от старого Джека Хилдеброда, у которого за плечами втрое больше лет, чем у вас, и который, подобно королю Ричарду, родился с глазными зубами.
— Я слушаю вас, сэр, говорите.
— Что ж, и скажу, милорд. Сдается мне, что вы тот самый лорд Гленварлох, о котором гудит весь город, тот шотландский повеса, что спустил все свое состояние и остался при потертом плаще и тощем кошельке… Не гневайтесь, милорд, такая уж о вас молва; вас называют ястребом, который нападает на всех подряд… даже в королевском парке… Не гневайтесь, милорд.
— Мне стыдно, что вам удалось разозлить меня своей наглостью, но берегитесь: если я и вправду тот, за кого вы меня принимаете, то поразмыслите, долго ли я смогу сносить ваш наглый тон и вашу развязность.
— Прошу прощенья, милорд, — сказал угрюмо Хилдеброд, оправдываясь, — я говорил прямо, но не хотел вас обидеть. Не знаю, много ли чести быть на короткой ноге с вашей светлостью, но, насколько я могу судить, это небезопасно, так как Лоустофа засадили за решетку единственно за то, что он показал вам дорогу в Эльзас; что же станется с теми, кто прячет вас здесь от закона? Чего больше извлекут они из этого — чести или неприятностей? Предоставляю это решать вашей светлости.
— Я не желаю никому причинять неприятностей, — ответил лорд Гленварлох. — Завтра я покину Уайтфрайерс — нет, клянусь честью, сегодня же!
— Горячитесь сколько хотите, но не теряйте головы, — продолжал герцог Хилдеброд. — Послушайте сперва, что я скажу, и если честный Джек Хилдеброд не научит вас, как всех провести, то пусть он никогда больше не выкинет дуплета и не одурачит молокососа! Итак, милорд, говоря попросту, кройте и загребайте.
— Вашим словам не мешает быть еще проще, если вы хотите, чтобы я вас понял, — сказал Найджел.
— Какого черта! Игрок, имеет дело с игральными костями и доками по этой части и вдруг не понимает воровского наречия! Придется, видно, перейти на обычный английский язык — язык простофиль.
— Говорите, сэр, только, пожалуйста, излагайте дело покороче, у меня нет времени.
— Хорошо, милорд, излагаю дело вкратце, как выражаетесь вы и судейское сословие. Я слышал, что у вас на севере есть поместье и оно должно перейти в посторонние руки, ибо вы не имеете возможности выкупить его из заклада… Ага, вы вздрогнули, я же сказал вам, что от меня вы ничего не скроете. И вот король на вас косится, придворные воротят нос, принц смотрит на вас исподлобья, фаворит хмурит брови и держится холодно, а фаворит фаворита…
— Не стоит продолжать, сэр, — прервал его Найджел. — Допустим, все это верно, что же из этого следует?
— Что следует? Следует, что тот совершит доброе дело и заслужит вашу благодарность, кто научит вас, как себя дальше вести. С моей помощью вы явитесь к королю, заломив берет, словно вы сам граф Килдарский, вы сможете отомстить придворным, смело встретить испепеляющий взор принца, потягаться с фаворитом, стереть в порошок его пособника и…
— Все это прекрасно, — снова остановил его Найджел, — но как это осуществить?
— Сделайтесь королем Перу, милорд из северных широт, наполните свой старый замок слитками золота, спрыснув золотым дождем ваши захиревшие угодья. Стоит вам на один-два дня возложить свою баронскую корону на голову старой уродины, дочери здешнего хозяина, и вы станете обладателем несметных сокровищ, которые сделают все, о чем я говорил, и…
— Как, вы предлагаете мне жениться на старой девице, дочери моего хозяина? — с раздражением, но в то же время с трудом удерживаясь от смеха, переспросил изумленный Найджел.
— Нет, милорд, я предлагаю вам жениться на пятидесяти тысячах добрых фунтов стерлингов, ибо именно столько и даже больше скопил старый Трапбуа. Вы окажете этим поступком благодеяние старику, который все равно лишится своего золота, притом с большими неприятностями для себя, ибо теперь, когда закончены его трудовые дни, близится день расплаты.
— Поистине великодушное предложение, — сказал лорд Гленварлох, — но прошу вас, скажите откровенно, благороднейший герцог, почему вы отдаете такую богатую невесту чужому человеку, который может завтра же покинуть вас?
— По чести, милорд, этот вопрос пристал завсегдатаю ресторации Боже куда больше, чем все, что вы изволили говорить раньше, и справедливость требует, чтобы на него был дан ответ. Что касается моих пэров, то мистрис Марта Трапбуа отвергает всех подряд, духовных и мирян. И капитан просил ее руки и пастор, но она обоим отказала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165