— Почему мейстер Лоустоф ничего не написал мне? — спросил лорд Гленварлох.
— Увы! Славного джентльмена держат в тюрьме строго, с чернилами и пером он имеет так же мало дела, как какой-нибудь пастор.
— Не прислал ли он с тобой что-нибудь в знак того, что я могу тебе довериться?
— Знак? Ах, черт, конечно прислал, если только я не забыл его, — ответил малый и, подтянув штаны, продолжал: — Ага, вспомнил: вы мне должны поверить, потому что ваше второе имя начинается на «о». Кажется, не переврал. Значит, мы с вами встретимся через два часа, когда начнется отлив, и помчимся вниз по реке, как двенадцативесельная шлюпка.
— Не знаешь ли, где сейчас король? — спросил Найджел вместо ответа.
— Король? Знаю, как же, он вчера поехал в Гринвич водой, как и полагается доблестному монарху, который никогда не упустит случая воспользоваться лодкой. Он собирался охотиться на этой неделе, да, говорят, охота расстроилась, и теперь принц, герцог и приближенные веселятся в Гринвиче вовсю.
— Хорошо, — сказал Найджел, — я буду готов к пяти. Зайди сюда за моими вещами.
— Ладно, мейстер, — ответил лодочник и вышел из дому, смешавшись с буйной свитой герцога Хилдеброда. Сей государь попросил Найджела запереть за ним дверь и, указав на Марту, которая сидела у затухающего огня, бессильно опустив руки и вытянув ноги, словно ее уже коснулась рука смерти, шепнул:
— Позаботьтесь о своих интересах, да не забывайте про наш уговор, а не то я обрежу тетиву, прежде чем вы успеете спустить ее.
Лорд Гленварлох был до глубины души возмущен невыразимым бессердечием, с каким этот человек давал подобные советы в отношении несчастной, только что потерявшей отца, но он сдержал свой гнев, выслушал совет молча и тщательно запер дверь за герцогом и его свитой, втайне надеясь никогда более не видеть весь этот сброд. Затем он вернулся в кухню, где бедная женщина продолжала сидеть в той же позе, сжав руки, устремив взор в одну точку, словно оцепенев. Тронутый ее печальным положением и ожидавшей ее участью, он употребил все средства, какие были в его власти, чтобы пробудить ее к жизни, и наконец ему, видимо, удалось привлечь ее внимание и вывести из оцепенения. Он объяснил, что через несколько часов собирается оставить Уайтфрайерс; куда он направляется, пока неясно, но он всей душой желает быть ей полезным и, если нужно, уведомит ее друзей о постигшем ее горе или поможет иным каким-нибудь способом. Она как будто с трудом поняла смысл его слов и поблагодарила со своей обычной резкостью и нелюбезностью, сказав, что, может, он и хочет ей добра, но ему пора бы уж знать, что у несчастных не бывает друзей. Найджел начал было говорить, что боится показаться назойливым, но так как он собирается оставить Уайтфрайерс… Вдруг она прервала его:
— Вы собираетесь покинуть Фрайерс? Я поеду с вами.
— Поедете со мной? — воскликнул лорд Гленварлох.
— Да, — ответила она. — Я уговорю отца покинуть это разбойничье гнездо. Но тут она спохватилась, воспоминания о случившемся нахлынули на нее,
она спрятала лицо в ладонях и разразилась бурными рыданиями, стонами и причитаниями, которые закончились жестоким, соответственно незаурядной силе ее духа и тела, истерическим припадком.
Лорду Гленварлоху никогда не доводилось присутствовать при подобных сценах; он испугался и растерялся и хотел уже бежать за врачом или хотя бы позвать на помощь какую-нибудь женщину, однако Марта, немного оправившись, схватила его за рукав одной рукой, другой закрыла лицо и дала волю слезам, которые несли ей облегчение от обуревавшего ее мучительного горя.
— Не оставляйте меня, — произнесла она, — не оставляйте и никого не зовите. Со мной раньше никогда этого не случалось и не случилось бы сейчас, — добавила она, выпрямляясь и вытирая глаза передником, — если бы… если бы он не любил меня так сильно, одну меня на всем свете. Умереть такой смертью, и от чьих рук!
И снова бедная девушка предалась скорби, рыдая и причитая с тем самозабвением, какое свойственно только женщинам, когда их горе достигает наивысшей степени. Постепенно она обрела свое природное суровое хладнокровие и уже сохраняла его в дальнейшем, собрав всю силу и сопротивляясь возврату истерического припадка с тем нечеловеческим напряжением, с каким страдающие эпилепсией предотвращают приступы своей болезни. Но как ни был тверд ее дух, он не мог полностью совладать с расходившимися нервами, и время от времени у нее начиналась сильная дрожь, которая подчас по две минуты сотрясала все ее тело так, что страшно было на нее смотреть. Найджел забыл о своих бедах и вообще обо всем, проникнувшись сочувствием к несчастной; сочувствие тем сильнее завладело его гордым сердцем, что ее не менее гордая душа решилась как можно меньше быть обязанной человеколюбию или жалости окружающих.
— За мной такого не водилось, — сказала она, — но… природа все же берет власть над созданными ею слабыми существами. На вас, сэр, я имею некоторые права, ибо без вас я не осталась бы сегодня ночью в живых. Правда, лучше бы ваша помощь подоспела или раньше, или позже, но если уж вы спасли мне жизнь, вы обязаны помочь тому, чтобы она была для меня сносной.
— Скажите, как я могу это сделать, — спросил Найджел. — Вы говорите, что немедленно уезжаете отсюда, — возьмите меня с собой. Одной мне никогда не выбраться из этого вертепа преступлений и нищеты.
— Увы, чем же я могу помочь? — возразил Найджел. — Мой путь, с которого я не уклонюсь, по всей вероятности приведет меня в тюрьму. Впрочем, я готов увезти вас отсюда, если вы потом найдете приют у кого-нибудь из своих друзей.
— Друзей! — воскликнула она. — У меня нет друзей, они уже давно отреклись от нас. Призрак, восставший из могилы, будет принят с большей радостью, чем я, предстань я перед теми, кто отвернулся от нас; если б они и пожелали возобновить теперь со мной дружбу, я отвергла бы ее, потому что они некогда лишили своей дружбы его… — Она подавила прорвавшееся волнение и твердо продолжала: — Того, кто лежит там. У меня нет друзей.
Она замолчала, но вдруг, как бы спохватясь, добавила:
— У меня нет друзей, но у меня есть то, с помощью чего я смогу обрести их; я приобрету много друзей и мстителей. Хорошо, что я вовремя вспомнила о золоте: оно не должно стать добычей воров и убийц. Чужеземец, вам придется вернуться в ту комнату, смело пройдите через нее в спальню, отодвиньте кровать; под каждой ножкой в полу прибита медная дощечка будто бы для надежной опоры; вам нужна только левая, ближняя к стене; нажмите на ее угол, она отскочит, и под ней вы увидите замочную скважину, к которой подойдет вот этот ключ. Потом вы поднимете крышку и вынете из тайника под полом ларец. Принесите его сюда — мы возьмем его с собой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165