Один из мужчин громко храпел, но кто именно, Вики не поняла, так как все трое, плотно укутанные в свои одеяла, лежали очень близко друг к другу. Она взяла сумку с туалетными принадлежностями, полотенце и смену белья, выскользнула из лагеря, взобралась на дюну и побежала к морю.
Рассвет был совсем тихий. В лучах еще не взошедшего солнца вода в заливе казалась гладкой, как розовая атласная простыня. Стояла тишина, настоящая тишина пустыни, ее не нарушал ни зверь, ни птица, ни шум ветра или прибоя, и тревога, которую она испытывала накануне, покинула ее.
Вики сбросила одежду и побрела к морю по сырому песку, выровненному за ночь отливом, она вошла в розовую воду, вздрогнув от холода, погрузилась в ее лоно, присела, чтобы оказаться в воде по горло, задохнулась от удовольствия и стала смывать песок и грязь.
Когда она выходила на берег, краешек солнца показался над водной гладью. Освещение резко изменилось. Нежные краски рассвета уступили место яркому блеску Африки, к которому Вики стала уже привыкать. Она быстро оделась, завернула грязное белье в полотенце и уже на ходу, поднимаясь на дюну, принялась расчесывать мокрые волосы. Добравшись до гребня, она замерла, забыв вытащить расческу из спутанных волос. Вики опять задохнулась и стояла, не отрывая глаз от зрелища, открывшегося ей на западе.
Грегориус уже рассказывал им, что сочетание холодного воздуха и лучей восходящего солнца производит поистине театральный эффект, сокращая сотни километров плоской пустыни и приближая отвесные скалы горной гряды так, что кажется — стоит только протянуть руку, и коснешься их.
В первых лучах солнца горы были пурпурно-голубыми, но замершая в благоговейном восторге Вики заметила, что они, как огромный хамелеон, меняют цвет, постепенно становятся золотыми и в то же время быстро отодвигаются назад… Еще немного — и они превратились в бледное призрачное видение, растворившееся в первых струях знойного воздуха африканского дня, и Вики почувствовала жаркое дыхание поднимающегося ветра.
Очнувшись, она поспешила в лагерь. Джейк, разогревавший на сковородке фасоль с ветчиной, взглянул на нее и улыбнулся.
— Пять минут на завтрак, — сказал он и протянул ей жестяную миску. — Я думал, не двигаться ли нам ночью, чтобы избежать жары, но слишком велик риск разбить машины в темноте.
Вики взяла миску и принялась за еду с явным удовольствием. Она отвлеклась только для того, Чтобы взглянуть на Гарета Суэйлза, который подходил к костру, тщательно выбритый и безукоризненно одетый. На нем была идеально чистая рубашка с открытым воротом, широкие брюки-гольф из дорогого твида и грубые башмаки, начищенные до блеска. Джейк разразился восторженным хохотом, но он спокойно погладил свои золотистые усы и поднял бровь.
— Господи, ты что, собираешься пригласить кого-то поиграть в гольф?
— Ах, старина, — с укором произнес Гарет, снисходительно взглянув на выгоревшие молескиновые брюки Джейка, бросовые сапожки «чакка» и клетчатую рубашку с разорванным рукавом. — Вот и видно, каково твое воспитание. Даже если мы оказались в Африке, совсем не обязательно ходить, как туземцы.
Тут он бросил взгляд на Грегориуса и улыбнулся ему своей ослепительной улыбкой:
— Я не имел в виду ничего дурного, Грег, должен сказать, что вы в этом наряде просто великолепны.
Грегориус, облаченный в шамма, на секунду оторвался от завтрака и улыбнулся Гарету в ответ.
— Запад есть Запад, Восток есть Восток, — произнес он.
— Старик Киплинг действительно знал свое дело, — согласился Гарет и стал накладывать себе еду.
Четыре автомобиля, нагруженные до отказа и следовавшие на расстоянии более ста восьмидесяти метров друг от друга, чтобы не мешала вырывавшаяся из-под колес пыль, выбрались из дюн на прибрежный простор, где всегда дул ветер, — впрочем, он ничуть не смягчал все нараставшего зноя.
Джейк вел колонну по компасу на юг, этот путь он выбрал бы и без совета Грегориуса. Приходилось огибать солончаки, через которые, как предупреждал Грегориус, ехать было опасно.
В течение первых двух часов пути по мягкой желтой земле особых препятствий им не встретилось, только узкие твердые покрышки слишком глубоко уходили в почву, что затрудняло движение и снижало скорость до шестнадцати километров в час, хотя старые моторы работали на полную мощь.
Потом земля стала более твердой, но теперь ее усеивали черные камни размером от желудя до страусиного яйца. Ветер, несший с собой песок, обкатал и отполировал их до блеска. Скорость пришлось еще снизить, из-за того что автомобили теперь страшно трясло; помимо всего, от черных камней исходил убийственный жар, так что пришлось открыть люки и капоты. Хотя все, включая и Вики, разделись до нижнего белья, они обливались потом, который, едва выступив, тут же высыхал. Броня автомобилей, несмотря на то что была выкрашена в белый цвет, раскалилась — до нее невозможно было дотронуться, моторы тоже перегревались, и отвратительная вонь горячего масла и бензина в водительских отсеках быстро становилась все невыносимее, по мере того как солнце поднималось к зениту.
За час до полудня у «Свинки Присциллы» вышел из строя предохранительный клапан радиатора, и в воздух ударила белая струя пара. Джейк заземлил магнето и сразу же остановился. Полуголый, блестя от пота, он вылез из башни и, прикрывая глаза рукой, оглядел холмистую равнину, очертания которой искажались в мареве раскаленного воздуха. В этом мареве расплывалась линия горизонта и в нескольких сотнях метров видимость была уже нечеткой. Даже остальные броневики, неуклюже двигавшиеся далеко позади, казались какими-то сказочными чудовищами.
Он подождал, пока все подъедут.
— Стоп. Дальше ехать нельзя — моторное масло жидкое, как вода, могут полететь все подшипники. Подождем, пока машины немного остынут.
Все с облегчением вылезли из броневиков, забрались в тень и лежали, дыша, как собаки. Джейк обнес всех канистрой с водой вместимостью двадцать литров, теплой, как кровь, и рухнул на одеяло рядом с Вики.
— Слишком тяжело идти до моей машины, — сказал он.
Она приняла объяснение благосклонно, молча кивнула и застегнула одну пуговицу на своей полурасстегнутой блузке.
Джейк намочил водой из канистры носовой платок и протянул ей. Она взяла его с благодарностью, обтерла лицо и шею и глубоко вздохнула от удовольствия.
— Слишком жарко, чтобы спать, — прошептала она. — Развлеките меня, Джейк.
— Всегда готов, — ухмыльнулся он, и Вики рассмеялась.
— Я же сказала, что слишком жарко. Давайте поговорим.
— О чем?
— О вас. Расскажите мне о себе. Вы из Техаса, а откуда именно?
— Отовсюду, где мой отец находил работу.
— Чем он занимался?
— Пас скот, объезжал лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Рассвет был совсем тихий. В лучах еще не взошедшего солнца вода в заливе казалась гладкой, как розовая атласная простыня. Стояла тишина, настоящая тишина пустыни, ее не нарушал ни зверь, ни птица, ни шум ветра или прибоя, и тревога, которую она испытывала накануне, покинула ее.
Вики сбросила одежду и побрела к морю по сырому песку, выровненному за ночь отливом, она вошла в розовую воду, вздрогнув от холода, погрузилась в ее лоно, присела, чтобы оказаться в воде по горло, задохнулась от удовольствия и стала смывать песок и грязь.
Когда она выходила на берег, краешек солнца показался над водной гладью. Освещение резко изменилось. Нежные краски рассвета уступили место яркому блеску Африки, к которому Вики стала уже привыкать. Она быстро оделась, завернула грязное белье в полотенце и уже на ходу, поднимаясь на дюну, принялась расчесывать мокрые волосы. Добравшись до гребня, она замерла, забыв вытащить расческу из спутанных волос. Вики опять задохнулась и стояла, не отрывая глаз от зрелища, открывшегося ей на западе.
Грегориус уже рассказывал им, что сочетание холодного воздуха и лучей восходящего солнца производит поистине театральный эффект, сокращая сотни километров плоской пустыни и приближая отвесные скалы горной гряды так, что кажется — стоит только протянуть руку, и коснешься их.
В первых лучах солнца горы были пурпурно-голубыми, но замершая в благоговейном восторге Вики заметила, что они, как огромный хамелеон, меняют цвет, постепенно становятся золотыми и в то же время быстро отодвигаются назад… Еще немного — и они превратились в бледное призрачное видение, растворившееся в первых струях знойного воздуха африканского дня, и Вики почувствовала жаркое дыхание поднимающегося ветра.
Очнувшись, она поспешила в лагерь. Джейк, разогревавший на сковородке фасоль с ветчиной, взглянул на нее и улыбнулся.
— Пять минут на завтрак, — сказал он и протянул ей жестяную миску. — Я думал, не двигаться ли нам ночью, чтобы избежать жары, но слишком велик риск разбить машины в темноте.
Вики взяла миску и принялась за еду с явным удовольствием. Она отвлеклась только для того, Чтобы взглянуть на Гарета Суэйлза, который подходил к костру, тщательно выбритый и безукоризненно одетый. На нем была идеально чистая рубашка с открытым воротом, широкие брюки-гольф из дорогого твида и грубые башмаки, начищенные до блеска. Джейк разразился восторженным хохотом, но он спокойно погладил свои золотистые усы и поднял бровь.
— Господи, ты что, собираешься пригласить кого-то поиграть в гольф?
— Ах, старина, — с укором произнес Гарет, снисходительно взглянув на выгоревшие молескиновые брюки Джейка, бросовые сапожки «чакка» и клетчатую рубашку с разорванным рукавом. — Вот и видно, каково твое воспитание. Даже если мы оказались в Африке, совсем не обязательно ходить, как туземцы.
Тут он бросил взгляд на Грегориуса и улыбнулся ему своей ослепительной улыбкой:
— Я не имел в виду ничего дурного, Грег, должен сказать, что вы в этом наряде просто великолепны.
Грегориус, облаченный в шамма, на секунду оторвался от завтрака и улыбнулся Гарету в ответ.
— Запад есть Запад, Восток есть Восток, — произнес он.
— Старик Киплинг действительно знал свое дело, — согласился Гарет и стал накладывать себе еду.
Четыре автомобиля, нагруженные до отказа и следовавшие на расстоянии более ста восьмидесяти метров друг от друга, чтобы не мешала вырывавшаяся из-под колес пыль, выбрались из дюн на прибрежный простор, где всегда дул ветер, — впрочем, он ничуть не смягчал все нараставшего зноя.
Джейк вел колонну по компасу на юг, этот путь он выбрал бы и без совета Грегориуса. Приходилось огибать солончаки, через которые, как предупреждал Грегориус, ехать было опасно.
В течение первых двух часов пути по мягкой желтой земле особых препятствий им не встретилось, только узкие твердые покрышки слишком глубоко уходили в почву, что затрудняло движение и снижало скорость до шестнадцати километров в час, хотя старые моторы работали на полную мощь.
Потом земля стала более твердой, но теперь ее усеивали черные камни размером от желудя до страусиного яйца. Ветер, несший с собой песок, обкатал и отполировал их до блеска. Скорость пришлось еще снизить, из-за того что автомобили теперь страшно трясло; помимо всего, от черных камней исходил убийственный жар, так что пришлось открыть люки и капоты. Хотя все, включая и Вики, разделись до нижнего белья, они обливались потом, который, едва выступив, тут же высыхал. Броня автомобилей, несмотря на то что была выкрашена в белый цвет, раскалилась — до нее невозможно было дотронуться, моторы тоже перегревались, и отвратительная вонь горячего масла и бензина в водительских отсеках быстро становилась все невыносимее, по мере того как солнце поднималось к зениту.
За час до полудня у «Свинки Присциллы» вышел из строя предохранительный клапан радиатора, и в воздух ударила белая струя пара. Джейк заземлил магнето и сразу же остановился. Полуголый, блестя от пота, он вылез из башни и, прикрывая глаза рукой, оглядел холмистую равнину, очертания которой искажались в мареве раскаленного воздуха. В этом мареве расплывалась линия горизонта и в нескольких сотнях метров видимость была уже нечеткой. Даже остальные броневики, неуклюже двигавшиеся далеко позади, казались какими-то сказочными чудовищами.
Он подождал, пока все подъедут.
— Стоп. Дальше ехать нельзя — моторное масло жидкое, как вода, могут полететь все подшипники. Подождем, пока машины немного остынут.
Все с облегчением вылезли из броневиков, забрались в тень и лежали, дыша, как собаки. Джейк обнес всех канистрой с водой вместимостью двадцать литров, теплой, как кровь, и рухнул на одеяло рядом с Вики.
— Слишком тяжело идти до моей машины, — сказал он.
Она приняла объяснение благосклонно, молча кивнула и застегнула одну пуговицу на своей полурасстегнутой блузке.
Джейк намочил водой из канистры носовой платок и протянул ей. Она взяла его с благодарностью, обтерла лицо и шею и глубоко вздохнула от удовольствия.
— Слишком жарко, чтобы спать, — прошептала она. — Развлеките меня, Джейк.
— Всегда готов, — ухмыльнулся он, и Вики рассмеялась.
— Я же сказала, что слишком жарко. Давайте поговорим.
— О чем?
— О вас. Расскажите мне о себе. Вы из Техаса, а откуда именно?
— Отовсюду, где мой отец находил работу.
— Чем он занимался?
— Пас скот, объезжал лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116