Русло было плотно забито людьми, они толпились даже на крутых склонах в верхних уступах. На них напирали сзади другие, и эти несчастные, не удержавшись над обрывом, падали с крутизны на головы расположившихся внизу. Их вопли тонули в общем гомоне.
Люки всех четырех броневиков открылись, и оттуда робко, как суслики из нор, выглянули водители. Они беспомощно подавали друг другу знаки и обменивались гримасами, потому что любой крик тонул в этом оглушительном шуме.
Сара перескочила со своего жеребца на бортовой выступ броневика Джейка и стала осыпать ударами плетки тех, кто пытался вскарабкаться на автомобиль. Джейк видел, что она наслаждается от всей души, ее глаза горели боевым огнем, плетка со свистом рассекала воздух, жертвы истошно вопили. Джейк подумал было удержать ее, но сразу же отбросил эту мысль — уж слишком это показалось опасным. В надежде найти какой-нибудь способ улизнуть от неистовой встречи он окинул все взглядом и только тут заметил многочисленные входы в пещеры по обеим сторонам русла.
Из этих темных отверстий выскакивали люди в некоем подобии формы— в брюках для верховой езды и в мешковатых рубахах цвета Хаки, грудь крест-накрест перехвачена пулеметными лентами, на босых ногах — обмотки, на головах — высокие тюрбаны и у всех — маузеровские винтовки. Они от души размахивали прикладами, действуя ими как дубинками. С не меньшим, чем у Сары, энтузиазмом, но с большим успехом они успокаивали толпу.
— Это гвардейцы моего отца, — объяснила Джейку Сара.
Она все еще улыбалась счастливой улыбкой и никак не могла отдышаться после своих героических подвигов.
— Извините, Джейк, иногда наши люди слишком несдержанно радуются.
— Угу, — произнес Джейк. — Я это заметил.
Раздавая удары прикладами, гвардейцы расчистили пространство вокруг четырех тяжело нагруженных бронеавтомобилей, и шум постепенно стихал, пока не приблизился по уровню к грохоту средних размеров лавины. Четверо водителей с опаской сошли на землю и тесной группой вступили на небольшое свободное пространство перед пещерами. Вики Камберуэлл намеренно выбрала себе место между Джейком и Гаретом, позади высокого, облаченного в широкое шамма Грегориуса.
Еще увереннее она почувствовала себя, когда рядом с ней возникла Сара и взяла ее за руку:
— Пожалуйста, не волнуйтесь, — шепнула ей Сара, — здесь все — ваши друзья.
— А вдруг вы меня дурачите, моя прелесть? — улыбнулась ей Вики и пожала тонкую коричневую руку.
В этот момент из пещер показалась процессия, которую возглавляли четыре угольно-черных священника коптской христианской церкви в праздничных облачениях. Они пели на амхари, кадили ладаном и несли богато украшенные, хотя и грубо выкованные кресты.
За священниками двигался высокий и до карикатурности худой человек. Длинное развевавшееся шамма в желтую и красную полоску висело на нем как на вешалке. Вероятно, под полами длинного одеяния скрывались длинные и худые страусиные ноги; голова его была совершенно лишена всякой растительности — ни бороды, ни бровей, только круглый блестящий череп.
Глаза странного человека тонули в морщинах и складках высохшей кожи. Поскольку зубов у него не было вовсе, нижняя челюсть ушла вверх, отчего лицо казалось наполовину сложенным наподобие мехов гармоники. Он производил впечатление древнего старца, которое, впрочем, тут же исчезало при виде его юношески легкой походки и яркого блеска птичьих глазок. Гарет все-таки догадался, что ему никак не может быть меньше восьмидесяти.
Грегориус метнулся к старцу и встал на колени под благословение. Сара прошептала:
— Это мой дедушка, рас Голам. По-английски он не говорит, но он очень знатный человек и великий воин, самый храбрый во всей Эфиопии.
Рас быстро оглядел всю группу и остановился на Гарете, наиболее представительном в своих твидовых брюках. Прежде чем Гарет успел уклониться, рас наклонился к нему и заключил его в объятия, благоухавшие крепким табаком местных сортов, дымом и прочими пьянящими ароматами.
— Как вы поживаете? — выкрикнул рас единственную известную ему английскую фразу.
— Мой дедушка очень любит все английское, — сказал Грегориус в то время, как Гарет барахтался в объятиях раса, — и потому всех своих сыновей и внуков посылает учиться в Англию.
— У него есть орден, который дает право на титул лорда, — гордо заявила Сара и показала на грудь деда, на котором красовалась звезда из яркой эмали с какими-то блестящими побрякушками.
Заметив ее жест, рас выпустил Гарета и продемонстрировал им орден во всей красе. На другой стороне его груди красовалась розетка из трехцветного шелка, в центре которой находилась миниатюра самой королевы Виктории в рамочке.
— Потрясающе, старик, совершенно потрясающе, — кивал Гарет, приводя в порядок лацканы своего пиджака и приглаживая волосы.
— В молодости мой дедушка оказал королеве большую услугу, вот почему он теперь английский лорд, — объяснила Сара и умолкла, внимательно слушая деда, чтобы тут же перевести гостям его речь.
— Мой дедушка приветствует вас на земле Эфиопии и говорит, что счастлив и горд, заключая в объятия такого выдающегося английского джентльмена. Дедушка слышал от моего отца о вашей воинской славе, о том, что великая королева удостоила вас медали за отвагу…
— Вообще-то эту побрякушку дал мне Георг Пятый, — скромно возразил Гарет.
В эту минуту из пещеры выступил полный достоинства Ли Микаэл Сагуд и остановился позади старого раса.
— Мой отец признает единственного английского монарха, Дорогой Суэйлз, — спокойно сказал он. — Бесполезно уверять его, что королева скончалась.
Всем троим он пожал руки, быстро поздоровавшись с Джейком и Вики, затем повернулся и продолжал слушать старого раса.
— Мой отец спрашивает, при себе ли у тебя медаль. Он желает, чтобы ты надел ее, когда вы бок о бок будете сражаться с врагом.
Гарет изменился в лице.
— Но я к этому вовсе не стремлюсь, старина, — запротестовал он.
Гарет твердо решил больше никогда ни в какие битвы не ввязываться, но объясниться ему не удалось, момент был упущен — рас уже отдавал приказы своим гвардейцам. Они мгновенно обступили броневики и принялись разгружать деревянные ящики с оружием и боеприпасами; они складывали их перед входом в пещеры, одновременно отбиваясь от натиска возбужденной толпы.
Подошли священники, чтобы благословить броневики и оружие. Сара воспользовалась случаем и потихоньку увела Вики в одну из пещер.
— Мои слуги принесут вам воды помыться, — сказала она. — Вечером будет праздник, и вы должны быть красивой. И тогда мы, может быть, решим, кто из них будет с вами сегодня ночью.
Когда спустилась ночь, вся свита раса Голама собралась к вади, самые знатные или самые нахрапистые умудрились втиснуться в большую центральную пещеру, все прочие заполонили долину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Люки всех четырех броневиков открылись, и оттуда робко, как суслики из нор, выглянули водители. Они беспомощно подавали друг другу знаки и обменивались гримасами, потому что любой крик тонул в этом оглушительном шуме.
Сара перескочила со своего жеребца на бортовой выступ броневика Джейка и стала осыпать ударами плетки тех, кто пытался вскарабкаться на автомобиль. Джейк видел, что она наслаждается от всей души, ее глаза горели боевым огнем, плетка со свистом рассекала воздух, жертвы истошно вопили. Джейк подумал было удержать ее, но сразу же отбросил эту мысль — уж слишком это показалось опасным. В надежде найти какой-нибудь способ улизнуть от неистовой встречи он окинул все взглядом и только тут заметил многочисленные входы в пещеры по обеим сторонам русла.
Из этих темных отверстий выскакивали люди в некоем подобии формы— в брюках для верховой езды и в мешковатых рубахах цвета Хаки, грудь крест-накрест перехвачена пулеметными лентами, на босых ногах — обмотки, на головах — высокие тюрбаны и у всех — маузеровские винтовки. Они от души размахивали прикладами, действуя ими как дубинками. С не меньшим, чем у Сары, энтузиазмом, но с большим успехом они успокаивали толпу.
— Это гвардейцы моего отца, — объяснила Джейку Сара.
Она все еще улыбалась счастливой улыбкой и никак не могла отдышаться после своих героических подвигов.
— Извините, Джейк, иногда наши люди слишком несдержанно радуются.
— Угу, — произнес Джейк. — Я это заметил.
Раздавая удары прикладами, гвардейцы расчистили пространство вокруг четырех тяжело нагруженных бронеавтомобилей, и шум постепенно стихал, пока не приблизился по уровню к грохоту средних размеров лавины. Четверо водителей с опаской сошли на землю и тесной группой вступили на небольшое свободное пространство перед пещерами. Вики Камберуэлл намеренно выбрала себе место между Джейком и Гаретом, позади высокого, облаченного в широкое шамма Грегориуса.
Еще увереннее она почувствовала себя, когда рядом с ней возникла Сара и взяла ее за руку:
— Пожалуйста, не волнуйтесь, — шепнула ей Сара, — здесь все — ваши друзья.
— А вдруг вы меня дурачите, моя прелесть? — улыбнулась ей Вики и пожала тонкую коричневую руку.
В этот момент из пещер показалась процессия, которую возглавляли четыре угольно-черных священника коптской христианской церкви в праздничных облачениях. Они пели на амхари, кадили ладаном и несли богато украшенные, хотя и грубо выкованные кресты.
За священниками двигался высокий и до карикатурности худой человек. Длинное развевавшееся шамма в желтую и красную полоску висело на нем как на вешалке. Вероятно, под полами длинного одеяния скрывались длинные и худые страусиные ноги; голова его была совершенно лишена всякой растительности — ни бороды, ни бровей, только круглый блестящий череп.
Глаза странного человека тонули в морщинах и складках высохшей кожи. Поскольку зубов у него не было вовсе, нижняя челюсть ушла вверх, отчего лицо казалось наполовину сложенным наподобие мехов гармоники. Он производил впечатление древнего старца, которое, впрочем, тут же исчезало при виде его юношески легкой походки и яркого блеска птичьих глазок. Гарет все-таки догадался, что ему никак не может быть меньше восьмидесяти.
Грегориус метнулся к старцу и встал на колени под благословение. Сара прошептала:
— Это мой дедушка, рас Голам. По-английски он не говорит, но он очень знатный человек и великий воин, самый храбрый во всей Эфиопии.
Рас быстро оглядел всю группу и остановился на Гарете, наиболее представительном в своих твидовых брюках. Прежде чем Гарет успел уклониться, рас наклонился к нему и заключил его в объятия, благоухавшие крепким табаком местных сортов, дымом и прочими пьянящими ароматами.
— Как вы поживаете? — выкрикнул рас единственную известную ему английскую фразу.
— Мой дедушка очень любит все английское, — сказал Грегориус в то время, как Гарет барахтался в объятиях раса, — и потому всех своих сыновей и внуков посылает учиться в Англию.
— У него есть орден, который дает право на титул лорда, — гордо заявила Сара и показала на грудь деда, на котором красовалась звезда из яркой эмали с какими-то блестящими побрякушками.
Заметив ее жест, рас выпустил Гарета и продемонстрировал им орден во всей красе. На другой стороне его груди красовалась розетка из трехцветного шелка, в центре которой находилась миниатюра самой королевы Виктории в рамочке.
— Потрясающе, старик, совершенно потрясающе, — кивал Гарет, приводя в порядок лацканы своего пиджака и приглаживая волосы.
— В молодости мой дедушка оказал королеве большую услугу, вот почему он теперь английский лорд, — объяснила Сара и умолкла, внимательно слушая деда, чтобы тут же перевести гостям его речь.
— Мой дедушка приветствует вас на земле Эфиопии и говорит, что счастлив и горд, заключая в объятия такого выдающегося английского джентльмена. Дедушка слышал от моего отца о вашей воинской славе, о том, что великая королева удостоила вас медали за отвагу…
— Вообще-то эту побрякушку дал мне Георг Пятый, — скромно возразил Гарет.
В эту минуту из пещеры выступил полный достоинства Ли Микаэл Сагуд и остановился позади старого раса.
— Мой отец признает единственного английского монарха, Дорогой Суэйлз, — спокойно сказал он. — Бесполезно уверять его, что королева скончалась.
Всем троим он пожал руки, быстро поздоровавшись с Джейком и Вики, затем повернулся и продолжал слушать старого раса.
— Мой отец спрашивает, при себе ли у тебя медаль. Он желает, чтобы ты надел ее, когда вы бок о бок будете сражаться с врагом.
Гарет изменился в лице.
— Но я к этому вовсе не стремлюсь, старина, — запротестовал он.
Гарет твердо решил больше никогда ни в какие битвы не ввязываться, но объясниться ему не удалось, момент был упущен — рас уже отдавал приказы своим гвардейцам. Они мгновенно обступили броневики и принялись разгружать деревянные ящики с оружием и боеприпасами; они складывали их перед входом в пещеры, одновременно отбиваясь от натиска возбужденной толпы.
Подошли священники, чтобы благословить броневики и оружие. Сара воспользовалась случаем и потихоньку увела Вики в одну из пещер.
— Мои слуги принесут вам воды помыться, — сказала она. — Вечером будет праздник, и вы должны быть красивой. И тогда мы, может быть, решим, кто из них будет с вами сегодня ночью.
Когда спустилась ночь, вся свита раса Голама собралась к вади, самые знатные или самые нахрапистые умудрились втиснуться в большую центральную пещеру, все прочие заполонили долину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116