— Да, Джейк. — Она отбросила всякую скованность. — Быстро, быстро, мой дорогой.
Ее захлестнуло и понесло волнами бушующей бури, а когда она опомнилась, пронзительная тишина пустыни показалась очень страшной, она, как ребенок, вцепилась в Джейка и к огромному своему удивлению обнаружила, что рыдает. Слезы градом катились из глаз и, как ледышки, обжигали щеки холодом.
* * *
Первое, неторопливое и осторожное, продвижение генерала де Боно через реку Мареб вглубь Эфиопии увенчалось успехом, что глубоко изумило его самого.
Рас Мугулету, командующий эфиопскими войсками на севере, оказал ему лишь видимость сопротивления и отвел свою армию на юг, в естественную горную крепость Амбы Арадам. Де Боно прошел больше ста десяти километров к Адуа, не встречая сопротивления, и обнаружил, что противник покинул местность. Торжествуя, он установил монумент павшим итальянским воинам, тем самым как бы стирая пятно позора с итальянского оружия.
Началась великая цивилизационная миссия. Дикари были устрашены и приведены к покорности с помощью чудес современной техники, среди которых немаловажное место занимали воздушные бомбардировки. Итальянские Королевские Военно-Воздушные Силы контролировали небеса над могучей горой Амба, составляли донесения обо всех передвижениях войск, снижались, чтобы бомбить и расстреливать из пулеметов любые скопления людей.
Эфиопские войска под командованием военачальников племен оказались разбросанными. В их оборонительной линии было более двадцати уязвимых мест, которыми мог бы воспользоваться сильный командир. Даже генерал де Боно чувствовал это и сделал еще один судорожный бросок до Макале. Но здесь, ошеломленный собственной дерзостью, остановился, сам поражаясь своим достижениям.
Рас Мугулету укрывался в Амбе Арадам со своими сорока тысячами воинов, а рас Касса и рас Сейум проводили в это время две свои неповоротливые армии горными проходами, чтобы соединиться с императорской армией на берегах озера Тана.
В полном беспорядке, без всякого прикрытия, они, казалось, были готовы пасть, и генерал де Боно закрыл глаза, приложил ладонь ко лбу и отвернулся. История никогда не обвинит его в безрассудстве и опрометчивости.
«От генерала де Боно, командующего итальянской экспедиционной армией в Макале, Бенито Муссолини, премьер-министру Италии. После захвата Адуа и Макале первоочередные задачи считаю выполненными. Возникла насущная необходимость закрепить достигнутый успех, усилить наши позиции на случай контратаки противника и обеспечить снабжение и коммуникации».
«От Бенито Муссолини, премьер-министра Италии и министра обороны, генералу де Боно, командующему итальянской экспедиционной армией в Африке. Его величество желает, а я приказываю Вам продолжать без колебаний продвижение на Амба Арадам и как можно скорее вступить в бой с основными силами противника. Ответьте без промедления».
«От генерала де Боно премьер-министру Италии. Приветствую и поздравляю Ваше Превосходительство. Хотел бы подчеркнуть, что захват Амба Арадам тактически нежелателен. Предательская местность, необдуманные действия приведут к разгрому. Дороги в ужасном состоянии. Положитесь на мое суждение. Прошу Ваше Превосходительство принять во внимание тот факт, что военные соображения должны превалировать над политическими в любом случае».
«От Бенито Муссолини маршалу де Боно, бывшему командующему итальянской экспедиционной армией в Африке. Его Величество приказал мне передать Вам поздравления в связи с присвоением Вам звания маршала и поблагодарить Вас за безупречное исполнение долга и возвращение Адуа. Я полагаю, что ваша миссия в Восточной Африке закончена. Вы заслужили признательность итальянского народа вашими несомненными воинскими доблестями и неуклонным исполнением долга командующего. Вам предписывается передать командование генералу Пьетро Бадолио сразу по его приезде в Африку».
И свое повышение, и свою отставку маршал де Боно принял с таким добродушием, что неосведомленный наблюдатель вполне мог счесть его за чувство глубокого облегчения. Его отбытие в Рим состоялось как раз вовремя, и никому не пришло в голову счесть его за неприличную поспешность.
Пьетро Бадолио был боевым генералом. Ветеран Капоретто и Витторио-Венето, он устроил свою ставку под Аду а, хотя сам в той кампании участия не принимал. Он полагал, что цель войны состоит в том, чтобы как можно быстрее и безжалостнее разбить противника, используя все возможные средства.
Он явился в Массауа в бешеном нетерпении, раздраженный буквально всем, что сделано было его предшественником, хотя, по правде говоря, редко кому из вступающих в должность командующих войска передавались на столь стратегически выгодных позициях.
Он унаследовал большую, прекрасно вооруженную армию с высоким боевым духом, обеспеченную прекрасной сетью тыловых коммуникаций.
Небольшой, но прекрасно укомплектованный авиаполк полностью контролировал воздушное пространство над горами Амба, отмечая все передвижения войск и нанося удары по любым их скоплениям. Во время одного из первых обедов в новой ставке лейтенант Витторио Муссолини, один из самых отчаянных асов Королевских ВВС, младший из двух сыновей дуче, потчевал своего нового командующего рассказами о своих полетах над вражеской территорией, и Бадолио, которому в предыдущих кампаниях не приходилось тесно взаимодействовать с авиацией, был восхищен новым смертоносным оружием. Он завороженно слушал, как юный летчик рассказывал об эффективности воздушной бомбардировки, в особенности его поразил рассказ о том, как молодой человек бомбил отряд в триста или более всадников, предводительствуемых высоким человеком в темном одеянии.
— Я бросил единственную стокилограммовую бомбу с высоты менее ста метров. Она попала точно в середину скакавшего галопом отряда. Они разлетелись, как лепестки опавшей розы, а высокого предводителя так швырнуло взрывной волной, что он едва не задел крыло моего самолета. Прекрасное было зрелище и величественное.
Бадолио был рад, что под его командованием состоят молодые люди с таким боевым настроем, он наклонился над столом, уставленным поблескивавшим серебром и искрившимся хрусталем, за которым занимал председательское место, чтобы получше рассмотреть летчика в красивом голубом мундире. Юноша с классическими чертами лица и вьющимися черными волосами вполне мог бы служить художнику моделью молодого Маркса. Генерал обернулся наконец к полковнику авиации, сидевшему рядом с ним.
— Я хотел бы знать, полковник, что думают ваши молодые люди… Я слышал много доводов за и против, но хотел бы знать ваше мнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116