За это время ты расскажешь мне лондонские новости и объяснишь, что стоит за срочностью короля. Мы еще и быстро вправим тебе кисть. Спускайся, я скоро подойду.
– Но, сэр...
– К тому времени, когда Кадал приготовит нам всем поесть, я подойду. Ты не можешь торопить меня больше. Теперь иди.
Он с сомнением поглядел на меня и пошел вниз, скользя по грязи и ведя за собой упирающуюся лошадь. Я запахнулся в плащ и прошел по сосняку в сторону от входа в пещеру.
Я встал на краю скалистого отрога, где дующие из долины ветры трепали мою накидку. Сзади шумели сосны, а внизу, над могилой Галапаса, шелестел боярышник. В сером небе раздался крик ранней ржанки. Я посмотрел в сторону Маридунума.
С этой высоты весь город был как на ладони. Мартовский ветер гулял по блекло-зеленой равнине. По реке, под серым небом, бежали серые завитки. По мосту двигалась повозка. Над крепостью цветной точкой маячил флаг. Ветер наполнял коричневые паруса лодчонки, спускавшейся по реке. Холмы, еще в своей зимней мантии, зажали долину, как стеклянный шарик, который берут в ладони.
Мне в глаза попала с ветром вода, и вид затуманился. У меня в руках лежал холодный шарик из хрусталя. Взглянув в него, я увидел в самой середине город с мостом, движущуюся реку и крошечный бегущий по ней кораблик. Вокруг города вились поля, искажая картинку в кристалле до такой степени, что начинало казаться, что поля, небо, река и облака обволакивают город с жителями, как лепестки и листочки бутон, который вот-вот раскроется. Казалось, весь Уэльс, всю Британию можно взять осторожно в ладони маленьким сверкающим шаром, словно нечто застывшее в янтаре. Я взглянул на землю в шарообразном кристалле и понял, для чего я родился на свет. Время пришло, и я должен был воспользоваться им по своему усмотрению.
Хрустальный шарик растаял в моих руках, и там осталась лишь пригоршня растений, которые я насобирал, холодных и мокрых. Они выпали из моих рук, и я вытер ладонью воду в глазах. Вид внизу изменился. Повозка и лодка исчезли, в городе воцарился покой.
Я спустился в пещеру. Кадал возился с кухонными горшками, а молодой человек уже готовил седла для наших лошадей.
– Оставь их, – обратился я к нему. – Кадал, есть горячая вода?
– Уйма. Но для начала имеются приказы от короля из Лондона, не так ли? – Кадал был, кажется, доволен, и я его не винил. – Должно было что-то случиться, если уж на то пошло. Как ты думаешь, в чем дело? Он, – Кадал кивнул на молодого человека, – не знает или не говорит. Судя по всему, неприятности.
– Возможно. Скоро узнаем. Лучше высуши-ка это. – Я подал ему свой плащ, сел у костра и позвал парня. – Покажи мне твою руку.
Его кисть превратилась в сплошной синяк и распухла. Наверняка, ему было больно, но кость, похоже, осталась цела. Пока он умывался, я приготовил компресс и наложил его ему на руку. Он напряженно наблюдал за моими действиями и, казалось, вот-вот отдернет руку, но не от боли. Сейчас, когда он смыл грязь и я мог рассмотреть его получше, ощущение, что я его где-то видел, усилилось.
– Я знаю тебя, не так ли? – взглянул я на него поверх повязки.
– Вряд ли вы меня помните, милорд. Но я вас помню. Вы однажды были ко мне очень добры.
– Это такая редкость? – рассмеялся я. – Как тебя зовут?
– Ульфин.
– Ульфин? Что-то знакомое... Подожди-ка. Ага, вспомнил. Слуга Белазиуса?
– Да. Ты помнишь меня?
– Отлично. Тогда, ночью, когда мой пони захромал, тебе пришлось вести его домой. Ты все время по пути находился рядом, но был неприметен, как полевая мышь. Это единственная оказия, которую я помню. Белазиус будет присутствовать на коронации?
– Он мертв.
Что-то в его голосе заставило меня оторвать глаза от повязки.
– Ты его так сильно ненавидел? Не надо, не отвечай, я и так помню, несмотря на то, что прошло столько лет. Не буду спрашивать, почему. Видят боги, он мне тоже не нравился, а ведь я не был его рабом. Что с ним случилось?
– Он умер от горячки, милорд.
– Как тебе удалось пережить его? Я помню старый варварский обычай...
– Принц Утер взял меня к себе. Я сейчас у него – у короля.
Он говорил быстро, не глядя на меня. Я понял, что это все, чего я смогу от него добиться.
– Ты по-прежнему боишься всего на свете, Ульфин?
Он не ответил. Я закончил бинтовать ему руку.
– Что же, это суровый и неистовый мир, да и времена жестокие, но станет лучше. Я думаю, ты тоже поможешь сделать его добрее. Вот, все. А сейчас перекуси. Кадал, ты помнишь Ульфина? Мальчишка, который привел домой Астера в ту ночь, когда мы встретили у Немета отряд Утера?
– Надо же, так оно и есть, – Кадал осмотрел его. – Ты выглядишь получше, чем тогда. Что случилось с друидом? Умер от проклятия? Ну, пойдем, поедим. Вот тебе, Мерлин. Поешь, наконец, по-человечески. А то клюешь, как твои любимые птички.
– Попытаюсь, – смиренно ответил я и рассмеялся, увидев выражение лица Ульфина, переводившего взгляд с меня на Кадала.
В ту ночь мы остановились на отдых на постоялом дворе у перекрестка, от которого дорога ведет на север к Пяти холмам и золотому прииску. Я ужинал один в своей комнате, мне прислуживал Кадал. Не успела закрыться дверь за слугой с подносом, Кадал повернулся ко мне, спеша поделиться новостями.
– Судя по рассказам, в Лондоне завязался нешуточный флирт.
– Можно было ожидать, – мягко заметил я. – Я слышал, там побывал Будек с королями всего побережья и со своими придворными. Они понавезли дочерей, заглядываясь на пустующую половину трона. – Я засмеялся. – Это наверняка устраивает Утера.
– Говорят, он уже перезнакомился с половиной лондонских девушек, – сказал Кадал, ставя передо мной блюдо с уэльской бараниной под луковым соусом. Горячая еда пахла вкусно и аппетитно.
– Наговорить могут что угодно. – Я приступил к еде. – Это даже может оказаться правдой.
– Если серьезно, то назревают большие неприятности по женской части.
– О боже, Кадал, пощади меня. Это судьба Утера.
– Я не в этом смысле. Люди из нашего эскорта поговаривают – поэтому и Ульфин молчит, – что неприятности связаны с женой Горлуа.
Я взглянул на него, пораженный.
– Герцогиня Корнуолла? Не может быть!
– Это пока. Но поговаривают, что это только дело времени.
Я выпил вина.
– Можешь быть уверен, это лишь слухи. Она вдвое моложе своего мужа и очень недурна собой. Утер, наверное, оказывает ей знаки внимания, так как герцог его помощник, а люди и рады посплетничать, зная натуру Утера и учитывая его высокое положение.
Кадал положил кулаки на стол и поглядел на меня. Голос его звучал непривычно серьезно.
– Знаки внимания? Рассказывают, что он от нее не отходит. Каждый день угощает ее лучшими блюдами; следит, чтобы ей подавали первой, даже раньше его; поднимая кубок, он пьет только за ее здоровье. Никто больше ни о чем не говорит от Лондона до Винчестера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
– Но, сэр...
– К тому времени, когда Кадал приготовит нам всем поесть, я подойду. Ты не можешь торопить меня больше. Теперь иди.
Он с сомнением поглядел на меня и пошел вниз, скользя по грязи и ведя за собой упирающуюся лошадь. Я запахнулся в плащ и прошел по сосняку в сторону от входа в пещеру.
Я встал на краю скалистого отрога, где дующие из долины ветры трепали мою накидку. Сзади шумели сосны, а внизу, над могилой Галапаса, шелестел боярышник. В сером небе раздался крик ранней ржанки. Я посмотрел в сторону Маридунума.
С этой высоты весь город был как на ладони. Мартовский ветер гулял по блекло-зеленой равнине. По реке, под серым небом, бежали серые завитки. По мосту двигалась повозка. Над крепостью цветной точкой маячил флаг. Ветер наполнял коричневые паруса лодчонки, спускавшейся по реке. Холмы, еще в своей зимней мантии, зажали долину, как стеклянный шарик, который берут в ладони.
Мне в глаза попала с ветром вода, и вид затуманился. У меня в руках лежал холодный шарик из хрусталя. Взглянув в него, я увидел в самой середине город с мостом, движущуюся реку и крошечный бегущий по ней кораблик. Вокруг города вились поля, искажая картинку в кристалле до такой степени, что начинало казаться, что поля, небо, река и облака обволакивают город с жителями, как лепестки и листочки бутон, который вот-вот раскроется. Казалось, весь Уэльс, всю Британию можно взять осторожно в ладони маленьким сверкающим шаром, словно нечто застывшее в янтаре. Я взглянул на землю в шарообразном кристалле и понял, для чего я родился на свет. Время пришло, и я должен был воспользоваться им по своему усмотрению.
Хрустальный шарик растаял в моих руках, и там осталась лишь пригоршня растений, которые я насобирал, холодных и мокрых. Они выпали из моих рук, и я вытер ладонью воду в глазах. Вид внизу изменился. Повозка и лодка исчезли, в городе воцарился покой.
Я спустился в пещеру. Кадал возился с кухонными горшками, а молодой человек уже готовил седла для наших лошадей.
– Оставь их, – обратился я к нему. – Кадал, есть горячая вода?
– Уйма. Но для начала имеются приказы от короля из Лондона, не так ли? – Кадал был, кажется, доволен, и я его не винил. – Должно было что-то случиться, если уж на то пошло. Как ты думаешь, в чем дело? Он, – Кадал кивнул на молодого человека, – не знает или не говорит. Судя по всему, неприятности.
– Возможно. Скоро узнаем. Лучше высуши-ка это. – Я подал ему свой плащ, сел у костра и позвал парня. – Покажи мне твою руку.
Его кисть превратилась в сплошной синяк и распухла. Наверняка, ему было больно, но кость, похоже, осталась цела. Пока он умывался, я приготовил компресс и наложил его ему на руку. Он напряженно наблюдал за моими действиями и, казалось, вот-вот отдернет руку, но не от боли. Сейчас, когда он смыл грязь и я мог рассмотреть его получше, ощущение, что я его где-то видел, усилилось.
– Я знаю тебя, не так ли? – взглянул я на него поверх повязки.
– Вряд ли вы меня помните, милорд. Но я вас помню. Вы однажды были ко мне очень добры.
– Это такая редкость? – рассмеялся я. – Как тебя зовут?
– Ульфин.
– Ульфин? Что-то знакомое... Подожди-ка. Ага, вспомнил. Слуга Белазиуса?
– Да. Ты помнишь меня?
– Отлично. Тогда, ночью, когда мой пони захромал, тебе пришлось вести его домой. Ты все время по пути находился рядом, но был неприметен, как полевая мышь. Это единственная оказия, которую я помню. Белазиус будет присутствовать на коронации?
– Он мертв.
Что-то в его голосе заставило меня оторвать глаза от повязки.
– Ты его так сильно ненавидел? Не надо, не отвечай, я и так помню, несмотря на то, что прошло столько лет. Не буду спрашивать, почему. Видят боги, он мне тоже не нравился, а ведь я не был его рабом. Что с ним случилось?
– Он умер от горячки, милорд.
– Как тебе удалось пережить его? Я помню старый варварский обычай...
– Принц Утер взял меня к себе. Я сейчас у него – у короля.
Он говорил быстро, не глядя на меня. Я понял, что это все, чего я смогу от него добиться.
– Ты по-прежнему боишься всего на свете, Ульфин?
Он не ответил. Я закончил бинтовать ему руку.
– Что же, это суровый и неистовый мир, да и времена жестокие, но станет лучше. Я думаю, ты тоже поможешь сделать его добрее. Вот, все. А сейчас перекуси. Кадал, ты помнишь Ульфина? Мальчишка, который привел домой Астера в ту ночь, когда мы встретили у Немета отряд Утера?
– Надо же, так оно и есть, – Кадал осмотрел его. – Ты выглядишь получше, чем тогда. Что случилось с друидом? Умер от проклятия? Ну, пойдем, поедим. Вот тебе, Мерлин. Поешь, наконец, по-человечески. А то клюешь, как твои любимые птички.
– Попытаюсь, – смиренно ответил я и рассмеялся, увидев выражение лица Ульфина, переводившего взгляд с меня на Кадала.
В ту ночь мы остановились на отдых на постоялом дворе у перекрестка, от которого дорога ведет на север к Пяти холмам и золотому прииску. Я ужинал один в своей комнате, мне прислуживал Кадал. Не успела закрыться дверь за слугой с подносом, Кадал повернулся ко мне, спеша поделиться новостями.
– Судя по рассказам, в Лондоне завязался нешуточный флирт.
– Можно было ожидать, – мягко заметил я. – Я слышал, там побывал Будек с королями всего побережья и со своими придворными. Они понавезли дочерей, заглядываясь на пустующую половину трона. – Я засмеялся. – Это наверняка устраивает Утера.
– Говорят, он уже перезнакомился с половиной лондонских девушек, – сказал Кадал, ставя передо мной блюдо с уэльской бараниной под луковым соусом. Горячая еда пахла вкусно и аппетитно.
– Наговорить могут что угодно. – Я приступил к еде. – Это даже может оказаться правдой.
– Если серьезно, то назревают большие неприятности по женской части.
– О боже, Кадал, пощади меня. Это судьба Утера.
– Я не в этом смысле. Люди из нашего эскорта поговаривают – поэтому и Ульфин молчит, – что неприятности связаны с женой Горлуа.
Я взглянул на него, пораженный.
– Герцогиня Корнуолла? Не может быть!
– Это пока. Но поговаривают, что это только дело времени.
Я выпил вина.
– Можешь быть уверен, это лишь слухи. Она вдвое моложе своего мужа и очень недурна собой. Утер, наверное, оказывает ей знаки внимания, так как герцог его помощник, а люди и рады посплетничать, зная натуру Утера и учитывая его высокое положение.
Кадал положил кулаки на стол и поглядел на меня. Голос его звучал непривычно серьезно.
– Знаки внимания? Рассказывают, что он от нее не отходит. Каждый день угощает ее лучшими блюдами; следит, чтобы ей подавали первой, даже раньше его; поднимая кубок, он пьет только за ее здоровье. Никто больше ни о чем не говорит от Лондона до Винчестера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110