Ладно, мне больше ничего от вас не нужно,— кивнул он головой.
— Отнести мне кофе обратно?
— Нет, благодарю вас,— угрюмо проронил Смис.— Оставьте его здесь. Мне хочется установить безошибочно, что. Цезарь хотел отравить меня, но я предпочитаю испробовать это на чем-нибудь менее ценном, нежели живые люди. Принесите-ка мне бутылку — хотя бы из-под виски, чтобы перелить в нее кофе.
Когда лакей отошел, воцарилось всеобщее молчание.
— Неужели вы действительно думаете, что он мог пасть так низко?
— О степени нравственности его действий и о степени чистоты его намерений я не берусь судить,— сказал Смис.— Но в том, что наш общий приятель затевал самое гнусное убийство, при помощи которого он рассчитывал одним ударом спровадить на тот свет всех тех, кто находится в курсе его злодеяний — в этом я теперь не сомневаюсь нисколько!
Глава XV
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Цезарь Валентайн только что получил записку, доставленную ему из гостиницы Бильтона и был несколько расстроен, что она была подписана «Т. Б. Смис». Так как Смис в пей ни единым словом не упоминал о вчерашних событиях в Боббингтоне, то эта записка была в одно и то же время и решительной и примирительной.
Цезарь прибыл в Бильтон-отель и прямо направился й комнату Смиса. Последний теперь занимал номер, прежде принадлежащий Россу, но на это необычное яв-гление Цезарь сейчас, видимо, не обратил никакого
внимания.
Удобно сидя в глубоком кресле, Смис курил трубку.
— Что я вижу! Вы опять сюда вернулись? — начал Цезарь.— А я предполагал застать вас на Портлэнд-Плэйс!
— Затворите дверь и сядьте,— сказал Смис.— Я не намерен возвращаться на Портлэнд-Плэйс. По-моему, этот сарай гораздо надежнее.
— Что вы хотите сказать? — спросил Цезарь улыбаясь.
— Только то, Валентайн, что вы пытались спровадить меня на тот свет и что теперь у вас будет отнята всякая возможность повторить эту попытку еще раз. Сейчас я хочу поговорить с вами, как человек с человеком. Я взялся помогать вам при условии, что между нами все будет чисто — никаких секретов друг от друга не будет. Вам известно мое прошлое, мне — ваше, но прежде, чем продолжать, мне хотелось бы еще ознакомиться с некоторыми фактами, относящимися к вашему прошлому...
— Ну а что, если я не захочу оказать вам такое доверие?— спросил Цезарь.— Тогда вы заявите на меня в полицию?
— В полицию я о вас сообщать не намерен, и того, что полиция может явиться ко мне, я тоже особенно не боюсь,— возразил Смис— Какое обвинение вы можете предъявить мне? Никакого.
— Кроме убийства в Париже,—вставил Цезарь. Смис пожал плечами.
— Это в Париже. Но мы ведь в Лондоне. Цезарь, вчера утром вы покушались на мою жизнь. Не отпирайтесь. Вся подноготная этого дела мне известна, а кофе я уже подверг анализу.
— Кофе подвергли анализу? —"воскликнул Цезарь бледнея.
— Не отпирайтесь,— строго произнес Смис.— Давайте обсудим факты. Против вас улик довольно много, против меня, пожалуй, тоже. Но, я думаю, против вас—больше. Теперь вы можете отдать себе известный отчет в том, чего вам надлежит опасаться. Кроме того, если вы потрудитесь оглянуться вокруг повнимательнее, вы, вероятно, поймете, в ком надлежит искать вашего заклятого врага.
— Вы хотите сказать М 6? — резко сказал Цезарь.— Это либо Уэлланд, либо...
— Либо? — спросил Смис:
— Либо молодой Гейль.
— Не расскажете ли мне подробнее об этом молодом Гейле? — предложил Смис.— О нем я еще ни разу не слыхал от вас.
С минуту Цезарь колебался.
— Так и быть,—согласился он.—У Джорджа Гейля, директора банка, был сын. После случившегося в банке несчастья он, сколько мне помнится, уехал в Аргентину. Кажется, он и сейчас еще там. Впрочем, я теперь вспоминаю, что вы как-то сами мне об этом рассказывали.
Смис согласился.
— Отчего же вы, в таком случае, опасаетесь сына Гейля? — спросил он.
Цезарь ничего не ответил.
— Скажите мне всю правду о деле Гейля, Цезарь. Мне трудно продолжать, не зная, с чем мне необходимо считаться.
— Гейль умер,— сказал Цезарь мрачно.
— Я уже догадываюсь, что смерть его была неестественной,— заметил Смис.
— В некотором отношении — да,—сказал Цезарь.— Я ему должен был массу денег. В самом деле, что мне оставалось делать? Стоило ему раскрыть рот — и меня арестовали бы за мошенничество, а в тот день, когда он умер, он как раз собирался отправить донос на меня в полицию. Зная о его привычке принимать в полуденный час средство для успокоения нервов, я позаботился присвоить себе одну из его пустых бутылочек и затем поставил ее в его кабинете, вместо той, которая там находилась.
— И эта бутылочка, верно, содержала в себе какой-нибудь особенно сильно действующий яд? — строго продолжал Смис.
— Гидроциан,— ответил Цезарь.— Теперь я сказал вам всю правду. В чем заключался подлог —я сейчас вам говорить не стану, скажу лишь, что это было нечто очень грязное. Разумеется, старик не имел к этому никакого отношения.
Смис ничего не ответил. Облокотившись о ручку своего кресла, он пристально глядел на ковер.
— Вот как,— сказал он наконец,— я так и знал, что, рано или поздно, настанет время, когда вы заговорите и все мне расскажете. Сейчас вы, видно, в большом замешательстве, Цезарь,— сказал Смис—Ладно, дайте мне время все обдумать. Быть может, еще найдется какой-нибудь удачный исход для вас. Согласны?
Цезарь возвратился к себе на Портлэнд-Плэйс, немного сожалея, что был до такой степени откровенным. Что же касается Смиса, то он уже минуту спустя после ухода своего собеседника советовался с сыщиком Стилем, застенографировавшим в смежной комнате весь разговор.
Не того, не одних только упреков со стороны своего сообщника, ожидал Цезарь, когда он направлялся к гостинице Бильтона. Но ведь, с другой стороны, он был прав: примириться со Смисом ему было необходимо, а ради примирения надо было несколько осветить кое-какие факты темного и давно забытого прошлого.
Цезарь был задержан полицией при входе в свой дом на Портлэнд-Плэйс. Оттуда его отвели в полицейский участок на Марльборо-стрит, где предъявили обвинение в убийстве и в покушении на отравление. Некоторое облегчение ему доставил вид Смиса, также стоявшего со скованными руками в приемной следователя. Видимо, и его ожидала та же участь.
После допроса оба они были отведены в Брикстонскую тюрьму, где им были отведены две смежные друг с другом одиночные камеры. Кроме того, они в течении целой не-дели могли ежедневно встречаться во дворе, во время общей прогулки арестантов. Затем Смис внезапно исчез, и с того самого утра Цезарь его больше не видел. Лишь при следующем допросе у следователя в Олд-Бэлей Смис неожиданно подошел к барьеру, у которого ожидают свидетели, и.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Отнести мне кофе обратно?
— Нет, благодарю вас,— угрюмо проронил Смис.— Оставьте его здесь. Мне хочется установить безошибочно, что. Цезарь хотел отравить меня, но я предпочитаю испробовать это на чем-нибудь менее ценном, нежели живые люди. Принесите-ка мне бутылку — хотя бы из-под виски, чтобы перелить в нее кофе.
Когда лакей отошел, воцарилось всеобщее молчание.
— Неужели вы действительно думаете, что он мог пасть так низко?
— О степени нравственности его действий и о степени чистоты его намерений я не берусь судить,— сказал Смис.— Но в том, что наш общий приятель затевал самое гнусное убийство, при помощи которого он рассчитывал одним ударом спровадить на тот свет всех тех, кто находится в курсе его злодеяний — в этом я теперь не сомневаюсь нисколько!
Глава XV
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Цезарь Валентайн только что получил записку, доставленную ему из гостиницы Бильтона и был несколько расстроен, что она была подписана «Т. Б. Смис». Так как Смис в пей ни единым словом не упоминал о вчерашних событиях в Боббингтоне, то эта записка была в одно и то же время и решительной и примирительной.
Цезарь прибыл в Бильтон-отель и прямо направился й комнату Смиса. Последний теперь занимал номер, прежде принадлежащий Россу, но на это необычное яв-гление Цезарь сейчас, видимо, не обратил никакого
внимания.
Удобно сидя в глубоком кресле, Смис курил трубку.
— Что я вижу! Вы опять сюда вернулись? — начал Цезарь.— А я предполагал застать вас на Портлэнд-Плэйс!
— Затворите дверь и сядьте,— сказал Смис.— Я не намерен возвращаться на Портлэнд-Плэйс. По-моему, этот сарай гораздо надежнее.
— Что вы хотите сказать? — спросил Цезарь улыбаясь.
— Только то, Валентайн, что вы пытались спровадить меня на тот свет и что теперь у вас будет отнята всякая возможность повторить эту попытку еще раз. Сейчас я хочу поговорить с вами, как человек с человеком. Я взялся помогать вам при условии, что между нами все будет чисто — никаких секретов друг от друга не будет. Вам известно мое прошлое, мне — ваше, но прежде, чем продолжать, мне хотелось бы еще ознакомиться с некоторыми фактами, относящимися к вашему прошлому...
— Ну а что, если я не захочу оказать вам такое доверие?— спросил Цезарь.— Тогда вы заявите на меня в полицию?
— В полицию я о вас сообщать не намерен, и того, что полиция может явиться ко мне, я тоже особенно не боюсь,— возразил Смис— Какое обвинение вы можете предъявить мне? Никакого.
— Кроме убийства в Париже,—вставил Цезарь. Смис пожал плечами.
— Это в Париже. Но мы ведь в Лондоне. Цезарь, вчера утром вы покушались на мою жизнь. Не отпирайтесь. Вся подноготная этого дела мне известна, а кофе я уже подверг анализу.
— Кофе подвергли анализу? —"воскликнул Цезарь бледнея.
— Не отпирайтесь,— строго произнес Смис.— Давайте обсудим факты. Против вас улик довольно много, против меня, пожалуй, тоже. Но, я думаю, против вас—больше. Теперь вы можете отдать себе известный отчет в том, чего вам надлежит опасаться. Кроме того, если вы потрудитесь оглянуться вокруг повнимательнее, вы, вероятно, поймете, в ком надлежит искать вашего заклятого врага.
— Вы хотите сказать М 6? — резко сказал Цезарь.— Это либо Уэлланд, либо...
— Либо? — спросил Смис:
— Либо молодой Гейль.
— Не расскажете ли мне подробнее об этом молодом Гейле? — предложил Смис.— О нем я еще ни разу не слыхал от вас.
С минуту Цезарь колебался.
— Так и быть,—согласился он.—У Джорджа Гейля, директора банка, был сын. После случившегося в банке несчастья он, сколько мне помнится, уехал в Аргентину. Кажется, он и сейчас еще там. Впрочем, я теперь вспоминаю, что вы как-то сами мне об этом рассказывали.
Смис согласился.
— Отчего же вы, в таком случае, опасаетесь сына Гейля? — спросил он.
Цезарь ничего не ответил.
— Скажите мне всю правду о деле Гейля, Цезарь. Мне трудно продолжать, не зная, с чем мне необходимо считаться.
— Гейль умер,— сказал Цезарь мрачно.
— Я уже догадываюсь, что смерть его была неестественной,— заметил Смис.
— В некотором отношении — да,—сказал Цезарь.— Я ему должен был массу денег. В самом деле, что мне оставалось делать? Стоило ему раскрыть рот — и меня арестовали бы за мошенничество, а в тот день, когда он умер, он как раз собирался отправить донос на меня в полицию. Зная о его привычке принимать в полуденный час средство для успокоения нервов, я позаботился присвоить себе одну из его пустых бутылочек и затем поставил ее в его кабинете, вместо той, которая там находилась.
— И эта бутылочка, верно, содержала в себе какой-нибудь особенно сильно действующий яд? — строго продолжал Смис.
— Гидроциан,— ответил Цезарь.— Теперь я сказал вам всю правду. В чем заключался подлог —я сейчас вам говорить не стану, скажу лишь, что это было нечто очень грязное. Разумеется, старик не имел к этому никакого отношения.
Смис ничего не ответил. Облокотившись о ручку своего кресла, он пристально глядел на ковер.
— Вот как,— сказал он наконец,— я так и знал, что, рано или поздно, настанет время, когда вы заговорите и все мне расскажете. Сейчас вы, видно, в большом замешательстве, Цезарь,— сказал Смис—Ладно, дайте мне время все обдумать. Быть может, еще найдется какой-нибудь удачный исход для вас. Согласны?
Цезарь возвратился к себе на Портлэнд-Плэйс, немного сожалея, что был до такой степени откровенным. Что же касается Смиса, то он уже минуту спустя после ухода своего собеседника советовался с сыщиком Стилем, застенографировавшим в смежной комнате весь разговор.
Не того, не одних только упреков со стороны своего сообщника, ожидал Цезарь, когда он направлялся к гостинице Бильтона. Но ведь, с другой стороны, он был прав: примириться со Смисом ему было необходимо, а ради примирения надо было несколько осветить кое-какие факты темного и давно забытого прошлого.
Цезарь был задержан полицией при входе в свой дом на Портлэнд-Плэйс. Оттуда его отвели в полицейский участок на Марльборо-стрит, где предъявили обвинение в убийстве и в покушении на отравление. Некоторое облегчение ему доставил вид Смиса, также стоявшего со скованными руками в приемной следователя. Видимо, и его ожидала та же участь.
После допроса оба они были отведены в Брикстонскую тюрьму, где им были отведены две смежные друг с другом одиночные камеры. Кроме того, они в течении целой не-дели могли ежедневно встречаться во дворе, во время общей прогулки арестантов. Затем Смис внезапно исчез, и с того самого утра Цезарь его больше не видел. Лишь при следующем допросе у следователя в Олд-Бэлей Смис неожиданно подошел к барьеру, у которого ожидают свидетели, и.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26